Вероника Кузнецова - Робин
— Костюм для верховой езды, — ответил отец.
— А мне следовало бы подарить тебе хлыст. — сурово и веско объявил мистер Эдвард, — но я припас для тебя лишь учебник по математике. Возьми его в курительной в правом нижнем ящике стола.
Поль исчез с таким довольным видом, словно был самым старательным учеником в мире, а за ним вышли Энн и я.
— Смотри, какая красота! — сказала она мне за дверью.
Я ещё раз поглядел на содержимое ящичка. За такие вещи скупщик краденного дал бы приличные деньги, но сейчас меня не донимали профессиональные интересы. Гораздо приятнее было смотреть, как радуется Энн.
— А ты хотела остричь волосы, — напомнил я ей.
Девочка посмотрела мне прямо в глаза.
— Как же ты глуп, Робин! — воскликнула она, и в голосе её вновь прозвучала боль. — Неужели ты не понимаешь, что эти прекрасные вещи будут стоять у меня в комнате как игрушки, и я никогда не смогу ими воспользоваться?
Она отвернулась и пошла к лестнице, и я подумал, что она слишком небрежно несёт куклу, которая, вроде бы, вызвала её радость, и слишком крепко прижимает к груди ящичек, содержимым которого, по её словам, не сможет воспользоваться.
Из глубин третьего этажа до меня донёсся восторженный вопль Поля. Очевидно, учебник по математике содержал в себе сокровища мудрости, если смог так порадовать этого парня.
— О, спасибо! Ну и спасибо! — орал Поль, сбегая с лестницы.
Из библиотеки вышел мистер Белл.
— Почему ты так кричишь? — одёрнул он сына. — Мои дети ведут себя, как уличные оборванцы! Не успевают приехать, как можно оглохнуть от шума!
Он увидел меня и смутился, а для меня именно это смущение было унизительным, потому что больше слов показывало, насколько низким по развитию и воспитанию он меня считает.
— Что тебе подарили? — спросил мистер Белл спокойнее.
Поль потряс в воздухе блестящим предметом.
— Часы! Золотые часы на золотой цепочке с печатками! Я мечтал о таких всю жизнь!.. Папа, тебе плохо?
Мистер Белл провёл рукой по лицу, потёр пальцами виски.
— Ах, эта голова! Такая боль! Больше не кричи. Ты ведь знаешь, как действует на меня шум. Зря Нед подарил тебе такую вещь, от вида которой ты орёшь, словно тебя режут.
Он ушёл в библиотеку, а Поль пожал плечами и повернулся ко мне.
— На него иногда находит, — пояснил он. — Не обращай внимания. Скоро он забудет о своей головной боли. Гляди-ка сюда.
На меня вид этих часов навеял неприятное чувство. Мне вспомнились часы другой формы, но тоже золотые, припрятанные у стены в моём бывшем доме, а в связи с этим и подробности их появления в моей жизни. Уж лучше бы они не появлялись, несмотря на их ценность! Когда бы я о них ни вспомнил, передо мной вставал умирающий отец с его искажённым ненавистью лицом.
— А на тебя что нашло? — вернул меня к действительности голос Поля. — С ума что ли все посходили?
— Мистер Поль. Зачем вы показываете ценные вещи этому мальчику? Я ведь сказала вам о его прошлом, а с хорошей стороны он себя ещё не зарекомендовал.
Конечно, это была Рыжая.
— У меня не стащишь, — засмеялся Поль, прикрепляя цепочку, опуская часы в карман и начиная выглядеть типичным ротозеем, которого можно облапошить, как двухлетнего ребёнка.
Его счастье, что я был честным вором, уж очень лёгкой добычей были эти часы, другой не утерпел бы из принципа.
Приятное сознание собственного благородства позволило мне перенести очередной выпад мисс Агнес с достоинством и невозмутимостью матёрого вора.
— Дети, идите пить чай! — позвала мисс Кларк. — Поль! Робин! А где Энн?
— У себя в комнате. Наверное, нянчится со своей новой куклой, — ответил Поль. — Позвать её?
— Я сама за ней схожу, а вы, мальчики, идите в столовую.
Мисс Кларк представлялась мне доброй и беспомощной.
— Дети! — фыркнул Поль, трогая цепочку.
Наверное, он казался себе очень взрослым и элегантным.
— Дети, не задерживайтесь, — бросила нам леди Кэтрин, проходя мимо.
С приездом внуков она прямо-таки расцвела.
Вот тут я совершил большую ошибку, потому что не пошёл с Полем прямо в столовую, а забежал к себе в комнату в надежде, что Фанни успела высушить мой новый костюм. Как было бы здорово выйти к чаю нарядным и, как выразилась Фанни, красивым. Ведь и леди Кэтрин нашла, что в новом костюме я очень изменился. Но меня постигло разочарование: в комнате не было подарка отца. Я огорчился, но, когда подошёл к зеркалу, нашёл, что и без того одет очень хорошо, лучше некуда. В таком бы виде показаться миссис Хадсон…
В столовой уже все собрались. Я тихо сел на свободное место и получил здоровенный кусок праздничного пирога. На этот раз за столом прислуживал мистер Браун, и его торжественный вид делал чаепитие пугающе парадным. Фанни, оставшаяся на подхвате, одним мне понятным способом напомнила о "свинье за столом", и я приложил все силы к тому, чтобы не опозориться. Присмотревшись к благовоспитанным детям мистера Белла, которым, в отличие от меня, не нужно было заботиться о своих манерах, я решил, что смогу научиться вести себя так, чтобы не отличаться от них, но успокаиваться на этом нельзя, потому что оплошности Поля или Энн не будут восприниматься так остро, как оплошности парня с улицы, чьи даже самые незначительные ошибки будут раздуваться недоброжелателями из прислуги и превращаться в неодолимые пороки, соответствующие моему происхождению и воспитанию.
Мне приходилось постоянно быть настороже. Поэтому я замечал очень многое. Поль, например, был шумным и открытым подростком, несколько грубоватым, хотя и не мне бы об этом говорить, немного самовлюблённым и рисующимся перед всеми наполовину осознанно, наполовину нет. Мне в моём мире не хотелось бы иметь его товарищем, потому что такие самоуверенные типы всегда попадают в беду и их по-дружески надо выручать. Зато Энн в свои девять лет была сложной девочкой. При её кажущейся непосредственности, она вся состояла из тайн и загадок, которые не каждому удалось бы подметить, а уж разгадать — никому. Не знаю, какая бы будущность ждала такую особу в моём мире, потому что никогда не встречался с ними. Скорее всего, гибель.
За столом было достаточно весело. Правда, не для меня, потому что, несмотря на внимание ко мне мистера Эдварда и отца Уинкла, я чувствовал себя здесь чужим, да и занятия Поля и Энн вызывали во мне естественный интерес, но лежали в неведомой для меня области. Кроме того, сейчас, когда я видел хмурого отца, я думал больше о нём и о помощи, которую не могу ему оказать, потому что не знаю, в чём она должна заключаться. Принадлежи он к другому кругу, я бы места себе не находил от тревоги, ведь если что-нибудь случается у нас, то это не бывает несерьёзным, но в мире, где живёт отец, ему не угрожает ни смерть, ни тюрьма, ни каторга, ведь он не вор и не убийца, да и мстить ему некому. Однако что-то его всё-таки мучает, и только я мог бы снять с него эту заботу. Что же мне делать?
