Джин Реник - Верь мне!
— Она следует до деревни, расположенной рядом с руинами. Мы подбросим ее туда и вернемся к шести часам вечера или около того… — Зекери обращался к лодочнику. — Вы подождете нас до шести часов?
— До шести, пожалуй, — довольно сдержанно ответил тот. — Если меня не будет в лодке, я буду в кафе «У Лайзы».
Люди в сером седане наблюдали, как продукты, бензин, а затем и рюкзаки с припасами из лодки у пристани загружались в старый джип. Их информация была точна. Они следили за гостиницей в течение трех суток, и, наконец, она — та, что их интересовала, — вышла в сопровождении двух американцев. Это, однако, не имело никакого значения. Их заботило только то, куда она поведет этих людей. Парни в седане терпеливо ждали, и вскоре джип тронулся по гравию главного шоссе. Красноватая пыль не успела еще осесть, когда седан медленно тронулся вслед за джипом.
Они были уже два часа в дороге, когда Луизита попросила Зекери свернуть с главной магистрали на узкий, слегка усыпанный гравием проселок. Вскоре он остановил машину на обочине, по требованию дам, в тени близрастущих деревьев.
Элисон накрыла импровизированный завтрак на трех человек. Он потребовал пива, хотя бы и теплого, и был доволен тем, что Элисон позаботилась накормить досыта Луизиту. Сам Зекери не догадался захватить никаких съестных припасов, с ним были только его фотокамера, туристское снаряжение и запас сигарет.
— Вы уверены, что мы выбрали правильную дорогу? — спросил он Луизиту. Отсутствие всякого движения на этом большаке смущало его. Один лишь серый седан следовал за ними в течение всего утра, — от Манго Крик и дальше, до поворота на эту Богом забытую проселочную дорогу. Где же они заправятся, если в районе 50 миль заправок нету?
— Дело в том, — ответила Луизита, — что туристы не ездят этой дорогой, этим проселком пользуются только местные жители, гватемальцы.
— И куда ведет эта дорога? — спросила Элисон.
— Она кончается недалеко отсюда, — заверила их Луизита.
Зекери почувствовал сильный запах бензина и обнаружил, что он распространяется от запасной канистры, крышка из-за сильной изношенности металла не прилегала плотно к металлической основе и во влажном воздухе едкий запах содержимого далеко разносился вокруг. Зекери завернул крышку канистры поплотнее, закрепив ее добавочно проволокой.
— А как вы думаете вернуться назад в Манго Крик? — полюбопытствовал он, вытирая руки о траву.
— Я ищу свою сестру и ее ребенка, — у Луизиты не было причин не доверять американцам, — если я их найду, я буду рада вернуться с вами в Белиз, прихватив своих родственников.
Обрадовавшись, что ей не придется делить далекий обратный путь наедине с Зекери, Элисон радостно заверила Луизиту:
— Конечно, мы будем только рады подбросить вас назад. — Она обратилась к Зекери: — Надеюсь, ты не возражаешь?
— Нисколько, — отозвался он. Элисон, похоже, была озабочена судьбой индианки, и он не хотел препятствовать ей в этом, сам сочувствуя маленькой мужественной женщине. — Мы тронемся в обратный путь около пяти часов вечера и еще при дневном свете минуем половину дороги, — Зекери обращался к Луизите. — К пяти часам, я надеюсь, вы будете уже готовы?
Он больше всего опасался аварии или какой-нибудь поломки на этом проселке, где не дождешься помощи. Да еще посреди ночи. У него был горький опыт с арендованным транспортом, хозяевам ведь ничего не докажешь, а денежки придется выкладывать из своего кармана.
Луизита кивнула в ответ. Она была уверена, что до пяти часов успеет справиться со своей задачей.
Они быстро собрали стол, раскинутый на траве, и отправились дальше. Сидя на заднем сиденье, Луизита сверялась по карте.
— Здесь поворот, — скомандовала она.
Это была грязная, ведущая под уклон дорога, кое-где посыпанная гравием, но в основном заросшая травой, она вывела на более ухоженный, но узкий и тоже не мощеный тракт.
— Мы, должно быть, уже в Гватемале? — спросила Элисон нервно.
— Ты так думаешь? — О Боже, откуда она это взяла! Ведь джунгли выглядели так же, как и раньше. — Мы действительно пересекли что-то вроде границы…
— Нет, это не граница, — сказала Луизита. — Ведь здесь нет ни таможенников, ни пограничников, ни налогов с бедного люда на въезд. Ни досмотра багажа, ни проверки документов, ничего…
Нет, конечно, никаких признаков границы, но Зекери был уверен, что Элисон права: они уже в Гватемале! И еще он заметил: Луизита стала молчаливей и сдержанней.
— Если вы покажете мне дорогу на руины, я доставлю вас в вашу деревню, и затем мы продолжим свой путь к пирамидам, — предложил Зекери.
Луизита встревожилась.
— Лучше я останусь с вами, без меня вам трудно будет сориентироваться на местности, это не так просто.
Через несколько минут они свернули на узкую, заросшую травой проселочную дорогу с поблеклым от непогоды дорожным знаком, указывающим, на испанском языке, путь на руины. Зекери не заметил бы этого указателя, если бы не Луизита, которая обратила его внимание на табличку. Зекери опять увидел автомобиль серого цвета, следующий за ними, но он успокоился, когда машина не свернула на этот проселок — и Элисон, сидевшая за рулем, продолжала спокойно выполнять указания Луизиты, петляя между троп, по одному ей ведомому маршруту.
Большак закончился. Джип остановился напротив деревянного указателя, стрелка которого была направлена в сторону чуть приметной тропы, ведущей вправо.
— Смотрите, дорога нас сама привела, куда надо. Это и есть древние руины, — сказал Зекери радостно, в предвкушении начинающихся приключений.
Зекери и Элисон быстро расчехлили свои фотоаппараты и последовали за Луизитой.
Они взбирались вверх по тропе, а путь становился все круче и все каменистей. Холмы, покрытые буйной тропической растительностью, простирались вокруг еле различимые в этом море зелени. У Элисон перехватило дыхание. Руины действительно были грандиозны.
Поросшие деревьями и виноградной лозой, мхом и цветущими травами, молчаливые холмы возвышались здесь, навевая воспоминания о таинственных жрецах и правителях, когда-то вершивших судьбы людей в здешних местах. Огромные, величественной формы деревья стояли вокруг, между ними образовывались просветы и небольшие поляны, лес был чистым, без кустарника и непроходимого подлеска, только высокий — по пояс — папоротник покрывал мягкую жирную почву. Тишина вечности царила здесь.
Стволы упавших деревьев заволокли лишайники и папоротники, цвели орхидеи, стелился по земле плющ, воздух был прохладен и влажен. В тени гулял легкий ветерок.
