Элизабет Хардвик - Тайники души
Элен Бланшан сердечно приветствовала Робин и крепко поцеловала Дотти.
— Раз вы приехали, мы можем начинать! — воскликнула та.
Дотти повернулась было к гостям, но Пьер удержал ее за руку.
— Еще не все гости в сборе, — сказал он. — Люк, мальчик мой, кое–кто ждет тебя в машине у дверей.
Люк бросил на отца короткий взгляд, затем резко повернулся и исчез за дверью.
— Кого вы привезли? — с любопытством спросила Дотти.
— Шарлотту, — отозвался Пьер. — Она так хотела повидать Люка, что пришлось взять ее с собой.
Робин помертвела. Таинственная Шарлотта, без которой Люк так скучал в «Медвежьем углу»! Она здесь… Приехала специально ради Люка… Неужели ей придется вынести еще и это испытание?
Робин не решалась посмотреть в сторону двери, пока веселый голос Люка не вынудил ее поднять глаза.
— Познакомься, Робин, это Шарлотта, самая любимая моя женщина!
Робин посмотрела на Шарлотту и чудом сдержала удивленный возглас. Женщине, которую Люк заботливо поддерживал пол локоть, было, наверное, около ста лет. Маленькая, сухонькая, с белоснежными кудрявыми волосами, из–под которых поблескивали по–молодому озорные чернью глаза.
Дотти сделала движение, чтобы броситься старушке на шею, но та неожиданно–величественным жестом отстранила ее.
— Я тоже рада тебя видеть, маленькая Дотти, — произнесла она с акцентом, еще более заметным, чем у Пьера, — но лучше прибереги бурные нежности для своего мужа.
У Робин закружилась голова от невероятного облегчения, которое ей принесло столь явное опровержение всех ее домыслов. Она не могла произнести ни слова и только слабо улыбалась, глядя на Люка и Шарлотту.
— Робин, поздоровайся с моей няней, — подтолкнул ее Люк и, обращаясь к Шарлотте, добавил: — Прости, дорогая, манеры у Робин не всегда хорошие, но ведь она не прошла твою школу воспитания!
— Зато ты ее прошел, — отозвалась старушка, — и результаты просто ужасающие!
Дотти фыркнула. Шарлотта протянула Робин сухую, похожую на птичью лапку, руку.
— Рада познакомиться с вами, дитя мое.
— Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, — наконец ожила Робин, осторожно пожимая хрупкие пальцы. — И я хочу вам сказать, — тут она понизила голос, — что ваш воспитанник не так уж плох, как хочет казаться.
В глазах Люка промелькнуло странное выражение, которое он постарался скрыть под маской безразличия.
— Ну теперь–то можно начинать? — спросила Дотти у Пьера и, получив согласие, громко захлопала в ладоши, чтобы привлечь внимание собравшихся. — Мы пришли сюда, — начала она, — чтобы поздравить нашего дорогого Пьера с днем рождения…
Робин попыталась незаметно исчезнуть, но крепкая рука Люка поймала ее на полпути к выходу.
— Куда это ты собралась? — прошипел он, пригвождая ее к месту свирепым взглядом.
— Не хочу мешать, — прошептала в ответ Робин. — В конце концов, это ваш праздник…
— Не говори глупостей! — отрезал Люк. — Ты тоже в списке гостей! Отец не простит мне, если ты сбежишь! Он обожает твои статьи и давно хотел познакомиться с тобой.
Робин послушно вернулась к гостям.
Дотти как раз закончила свою речь. И под аплодисменты присутствующих красный бархат, закрывавший картину, был снят.
Пьер шагнул вперед и всплеснул руками.
— Невероятно! Это же Па–о–Сьель! Мои родные места! О, дети, какой чудесный подарок…
Он порывисто обнял Люка и Дотти. На глазах его выступили слезы.
— Как она выросла за те годы, что я не был дома, — проговорил Пьер, осторожно касаясь кончиками пальцев изображенной на полотне сосны. — Помнишь, Элен, — он обернулся к жене и схватил ее за руку, — под этой сосной я сделал тебе предложение. И ты потом целых три года размышляла, прежде чем принять его…
Воспоминания, казалось, целиком захватили его. Гости, собравшиеся вокруг, почтительно молчали.
— Чья это картина? — спросил он, близоруко щурясь на подпись в нижнем углу полотна. — Кто ее автор?»
Дотти неуверенно оглянулась на Робин. Та поняла затруднение подруги и шагнула вперед.
— Ее написал Теренс Пауэр, — сказала она, внутренне поражаясь спокойствию, с которым произнесла эти слова. — Талантливый английский художник, погибший год назад. Он был другом для многих присутствующих здесь. И я думаю, те, кто его знал, согласятся со мной, что он был бы рад, что его работа попала к вам, мистер Бланшан.
Робин нисколько не кривила душой. Теперь она была рада, что картина достанется отцу Люка. Ведь у него с ней связаны лишь приятные воспоминания.
Дотти незаметно пожала ей руку. Робин улыбнулась подруге, давая понять, что с ней все в порядке. Краем глаза она успела заметить одобрительный кивок Люка и опустила ресницы, благодаря его за эту безмолвную поддержку.
Ну что же, с этой частью ее жизни покончено. Теперь она всегда будет вспоминать Теренса без тоски и боли, как это было весь прошедший год, а только с любовью и признательностью за то чудесное время, которое они провели вместе.
Пьер и Элен пригласили гостей за стол. И конечно же ее соседом оказался Люк.
— Это был славный сюрприз, не так ли, — негромко сказал он, указывая взглядом на отца, который нет–нет да и оглядывался на стоящую позади него картину, словно желал убедиться, что она никуда не делась.
— Сюрприз был неплох, — согласилась Робин. — В том числе и для меня. Интересно, чья это была идея?
— Моя, конечно, — хмыкнул Люк.
Сегодня он выглядел таким спокойным и умиротворенным, каким Робин еще никогда не видела его.
— Я так и думала, — кивнула она.
— Интересно, почему? — Люк с наигранным удивлением поднял бровь.
— Мне кажется, от тебя вполне можно ожидать чего–нибудь в таком роде, — неопределенно произнесла Робин, уже занятая другой мыслью. — Люк, когда мы расстались в прошлый раз…
— Поговорим об этом позже, Робин, — оборвал ее он, мягко накрывая ее руку своей. — У нас будет достаточно времени, когда я отвезу тебя домой после банкета.
— Ты сделаешь — что? — удивленно моргнула Робин, судорожно роясь в памяти, чтобы вспомнить, в каком виде она оставила квартиру сегодня утром. Она совсем не была неряхой, и в квартире всегда было чисто, но все же…
— Ты прекрасно слышала меня, — заверил он ее, усмехаясь.
Робин продолжала сидеть, не сводя с Люка удивленных глаз. До чего же он изменился за эти три недели! Что с ним произошло?
— Закрой рот, Робин, и ешь, — посоветовал ей Люк.
— Разве это не взаимоисключающие вещи? — поинтересовалась она.
— Просто молчи и ешь, женщина! — рявкнул Люк, но глаза его смеялись. — Я еще ни разу не видел, чтобы ты доела свою порцию до конца.
— Это потому, что в «Медвежьем углу» я готовила сама, — объяснила Робин, — и мне приходилось все время пробовать еду, так что к концу процедуры я обычно бывала уже сыта.
