Кэтрин Мэлори - Поцелуй француза
Многих вчерашних помощников уже не было, но Поль опять с утра уехал на вербовку рабочей силы, и к замку вновь одно за другим потянулись такси. Ив редко показывался в полях, пропадая в погребе, где следил за отжимом и перекачиванием свежевыжатого сока в бродильные баки.
Джин медленно, монотонно двигалась по рядам виноградных лоз. Из головы ее не шел Поль. Вчера она перебросилась с ним не более чем дюжиной слов и теперь целый день терзалась тревожными сомнениями, которые не в силах была отогнать.
Сегодня утром, проснувшись одна в своей постели, Джин так сильно хотела его, что ощущала почти физическую боль.
Теперь девушке уже казалось, безо всякого на то видимого основания, что он избегает ее, что ей уже никогда больше не испытать восторга близости с ним.
Эти беспричинные страхи все сильнее одолевали Джин, и она налегала на работу, надеясь, что физическая усталость утихомирит безумные мысли.
Поль вернулся в замок около полудня и сразу же занялся обходом полей, так что Джин поймала лишь несколько его случайных взглядов. Казалось, он был везде одновременно, подбадривал работников, вселял в них боевой дух, организовывая соревнования между бригадами, в качестве призов выставляя ящики с коллекционными винами.
Виноград с первого поля был собран с такой удивительной скоростью, что под него даже не хватило корзин — пришлось складывать в любую, попадавшуюся под руку тару. Фернанд объяснил ей, что отжим ягод в шумной машине fouloir-egrappoir[14] займет всю ночь.
К середине дня Джин вымоталась окончательно. Опустив на землю свой секатор, она пошла в дом, чтобы передохнуть. Гнетущее одиночество терзало ее, хотя, казалось, для этого чувства у нее не было причины, тем более что совсем рядом на полях работало столько приветливых, веселых людей. За весь день она даже словом не перекинулась с Полем и чувствовала жадную потребность в его живительном внимании.
Но те несколько секунд, что он сможет выкроить для нее, будут лишь жалкими крохами, ради них не стоит и искать его. Вместо этого Джин решила поговорить с Мари.
Она нашла ее на огороде. Мари стояла на коленках и выдергивала из грядки морковку. Было совершенно ясно, что маленькая темноволосая женщина плачет.
Подбежав, Джин обхватила ее за плечи.
— Мари, что с тобой?
Странно, но Мари улыбалась, вытирая глаза рукавом своего джемпера. Шмыгнув носом, она сказала:
— Ничего, все очень нормально. Ив не хотел, чтобы я пока говорила, но je suis grosse[15]… как там по-вашему? У меня ребенок.
— Ты беременна? Но, Мари, это же чудесно! Стоит ли плакать?
— Non, — согласилась она. — Просто по утрам я malade, больна. А потом этот урожай, готовка… Это все так трудно и так хорошо, понимаешь? Наверное, я плачу оттого, что устаю, но я очень счастлива. Не знаю…
Маленькое личико Мари просто излучало радость, и Джин крепко обняла ее. Ничего удивительного, что Мари не сдержала слез — конечно, она очень устает. Ее работа по кухне на такую ораву работников плюс беременность вымотали бы любую женщину. Джин вспомнила, как плохо выглядела Мари по утрам, и мысленно упрекнула себя за недогадливость.
Поделившись своей новостью, Мари еще больше просияла. Но долго болтать они не могли — на кухне ждут овощи для готовки обеда.
Джин в раздумье вернулась в виноградник. Когда она была замужем, мысль о ребенке ужасала ее. Теперь она понимала, что одной из причин — и, вероятно, самой главной — этих страхов был муж. Но, увидев, как счастлива Мари, Джин взволновалась. Не пропускает ли она одну из самых великих женских радостей?
Образ Поля наводнил ее сознание, и при мысли о его ребенке у нее закружилась голова. Но тут же темный ужас когтистыми лапами впился в сердце девушки. Неужели они когда-нибудь опять станут заниматься любовью? Сейчас это казалось ей просто невероятным. Она с остервенением принялась срывать гроздья винограда, чтобы не думать о том, что ее так тревожило.
День клонился к вечеру, и она все сильнее чувствовала потребность поговорить с Полем. Не то чтобы у нее возникли к нему какие-то важные вопросы, просто ей нужно было услышать его голос, посмеяться вместе с ним.
Джин увиделась с ним только во время обеда, когда ела свою обильную порцию daube de boeuf — тушеной говядины, благоухающей чесноком, вином и апельсиновыми корочками. Он вошел под навес вместе с Ивом и Фернандом, торопливо разговаривая с ними на французском.
Когда Джин увидела его, сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди. Она не отрывая глаз следила, как он встал вместе со всеми в очередь, получил миску с тушеным мясом, которое Мари вынимала половником из огромного чугунка. Взяв с подноса кусок хлеба, он оглянулся, ища, куда сесть.
Конечно, сейчас он подойдет и сядет за ее столик. Глаза Джин заблестели от радостного предчувствия. Но его собственный взгляд был пуст. Не видя ее, Поль прошел мимо. Тут Ив помахал ему рукой, и он направился к столику, где расположились Ив и Фернанд.
Сердце Джин болезненно сжалось, но она закусила губу, гоня прочь разочарование и обиду. Разумеется, ему надо обсудить с мужчинами столько вопросов. Она неторопливо пообедала, дав им время поговорить, а потом, не в силах смотреть на него издали, подошла к их столику и села рядом на скамейку.
Поль искоса взглянул на нее и слабо улыбнулся не слишком приветливой улыбкой, а потом отвернулся, отвечая на какой-то вопрос Фернанда. Такая его реакция мало обнадеживала, но Джин все же придвинулась ближе и положила руку ему на плечо, вновь испытав радость прикосновения к любимому мужчине.
Она старательно вслушивалась в их беглую французскую речь, пытаясь уловить смысл разговора. Мужчины оценивали виноградные поля по степени их значимости, решая, какие из них в случае необходимости можно будет принести в жертву морозу. Ив отстаивал свою точку зрения с необычной для него горячностью, а Фернанд несогласно качал головой. Поль пытался рассудить их, но, как видно, его терпение убывало.
— Юго-западное поле наполовину убрано, — заявил Фернанд на своем сочном, трудном для понимания иностранцев французском. — Мы же не можем гонять бригаду взад-вперед то на одно, то на другое поле. Так мы никогда не соберем урожай.
— Но нам нужен для баланса виноград сорта «мерлот» с северо-западного поля, — утверждал Ив. — Если мы не соберем его до холодов, то он пропадет. И что же у нас получится за вино?
Ей была неприятна их ссора. Обычно они прекрасно работали вместе, но сейчас от усталости стали нетерпимыми. Джин вмешалась в разговор на своем ломаном французском:
— А разве нельзя разбить рабочих на две бригады? Одна закончит юго-западное поле, а вторая начнет на севере.
