Диана Мортеньес - Осколок
— А откуда ты знаешь? — спросил он ошарашено.
— Сначала Макс рассказывал, потом сама Инесса, — растолковала девушка равнодушно.
— А когда… ну, это было, когда они встречались?
— Да, кажется, незадолго до того, как он ушел в армию.
— Мы с ним ушли в армию, — отрешенно поправил Костик. — Мы вместе служили… Вместе поступали в институт, вместе завалили экзамены и вместе ушли в армию…
Казалось, Костик очень хочет подумать о чем-нибудь другом. А Наташа и так думала о другом… Это самая ужасная вечеринка в ее жизни!
«Пойди, пойди», — маяковал ей Юра. Макс вышел на уличный балкон, и Юра изо всех сил гнал туда и Наташу. И жестами показывал ей — успокойся, веди себя тихо. А Наташа ловила себя на мысли, что она уже ненавидит Макса всей душой! И если вдруг ей в руки попадется его голова, она просто шарахнет эту голову с силой об стенку… Такое же желание возникало в переходные годы на счет мамы. Юра сам накинул Наталье на плечики ее теплую вязаную кофту и легонько пнул в спину в сторону двери. И Наташа бесхарактерно поплелась.
На широком бетонном балконе и тут, и там стояли парочки в обнимку, компании парней штуки по три, кое-кто приводил в чувство пьяного друга или скандальную девчонку… И был один красавчик — демонически привлекательный и непроходимо обособленный.
Макс посмотрел на нее и отвернулся, правда, предварительно опустив глаза.
— Как дела? — спросила Наташа, подойдя.
— Нормально, — ответил Максим отчужденно.
— Это, по-твоему, «нормально»? — возразила девушка. И, стараясь не перегибать палку, обиженно объявила: — Ты делаешь мне больно!
Парень обдумал эти слова, потом повернулся к ней и сказал тихо:
— Ты мне тоже.
«А я-то чем?», — хотелось спросить… Но Наташа понимала, что вести разговор в таком ключе нельзя, иначе это превратится в бессмысленный обмен колкими фразами, а скорее всего, даже приведет к настоящей ссоре, как обычно.
— Что с тобой? Я тебя таким никогда не видела.
— Мне надоело притворяться хорошим парнем! — объяснил Макс честно и со злостью. — Я кретин, и отныне буду вести себя, как кретин!
— Притворяться кретином тоже не самая удачная мысль.
— Мне не приходится притворяться.
Наташа совершенно не знала, что еще сказать. Была в растерянности и боялась нагрубить или наделать еще каких-то глупостей. Промямлила, смущаясь и теребя замочек на кофточке:
— Ладно, тогда не буду тебе мешать… Пойду к остальным…
— Подожди, — Макс поймал ее за уходящее плечо, — постой со мной. Ревнуешь?
И только сейчас вдруг, открыв рот для ответа, поняла, что это вовсе не ревность. На самом деле — не ревность!
— Нет. Просто это… унизительно, что ли, когда твой парень так ведет себя в твоем присутствии. Обидно, что ты меня ни во что не ставишь. Что я для тебя пустое место.
— Это не так, — сказал Максим, надолго посмотрев ей в глаза.
Наташа улыбнулась ему — сама не осознавала, почему перестала на него сердиться. Не находила возможностей продолжать разговор — настолько заметно Макс этого избегал. Но интуиция заставляла вести себя именно так:
— Тебе плохо? Переживаешь из-за чего-то? — спросила Наташа просто так, даже без умысла.
А Максим молча покачал головой. Утвердительно. Наташа была немного выбита из колеи таким искренним ответом. И уже знала, что он не станет ей рассказывать, что именно его беспокоит. За стеной, за дверью, только в зале, а казалось, что вокруг, приглушенно тукали басы, одинаково, скучно. Этот маленький грохот действовал на нервы. Точно так же что-то постукивает у Максима в памяти, надоедливо, раздражающе, еще не в полную мощь, чтобы все могли это заметить, но уже достаточно, чтобы сойти с ума.
— Котик, — Наташа ласково погладила его по плечу и робко поцеловала в профиль, — в жизни очень часто бывают моменты, когда надо просто перетерпеть и переждать. Может, это как раз твой случай? Все пройдет.
Улыбнулась сама себе: они словно поменялись ролями. Он чем-то расстроен, а она нараспев успокаивает его нежными прикосновениями и такими же нежными речами. Что ж, он заслужил взаимность, он точно так же поддерживал ее несколько лет.
Хорошо освещенный, но все равно мутный и неуютный уличный балкон ярко вспыхивал на фоне темного, почти черного неба без луны и звезд. Напротив — рынок, старое здание Советских времен, мертвый, закованный цепью на воротах. Кажется, что ему плохо, одиноко, но к нему никак не подойдешь, не побродишь по пустым и гулким залам мясного отдела, или вдоль уличных прилавков, длинных и безнадежно безликих. Можно попытаться перелезть через ворота, но там наверняка охранники. А если еще и собаки… Страшно переступить эту черту, страшно нарваться на сопротивление и понять, что тебя здесь не ждут.
— Ты смогла бы простить измену? — спросил Макс, не поворачиваясь к девушке, глядя прямо перед собой — на кипарисы.
Или все-таки бдительный сторож ее туда пропустит? Он что, хочет изменить и как бы спрашивает разрешения?
— Нет, не смогла бы, — ответила Наталья. И принялась рассуждать спокойным голосом: — Простить измену — это вообще как? Такого же в природе не существует. Я смогла бы сделать вид, что у нас с тобой все, как раньше, смогла бы никогда не напоминать тебе об измене, не упрекать тебя… И это было бы то, что мы привыкли называть «прощением». Но это не значит, что я перестала бы переживать из-за этого. Я все равно вспоминала бы, и мне было бы больно каждый раз… Хотя, это я на словах так говорю. Как поведу себя на самом деле — не знаю. Почему ты спросил?
— Вот и я не могу… — ответил Макс словно сам себе. Раз она так рассуждает, то должна понимать, что он чувствует с тех самых пор, как она рассказала ему о Сане. Задумчиво смотрел вниз — на тротуар, на улицу, где уже никого не было, кроме таксистов, караулящих клиентов возле ночного клуба…
— Макс, я знаю, что ты не святой, — отвлекла его Наташа. — Но я очень хочу оставаться слепой. Ты сказал недавно, что хранил мне верность все это время, и я тебе верю. И я очень хочу доверять тебе и дальше, поэтому, пожалуйста, не надо ТАК себя вести у меня на глазах. Не разочаровывай меня. Хорошо?
— Хорошо, — ответил он безразлично.
— Все пройдет, не переживай, — сказала она и по-детски неловко потрепала его по плечу. — Все уладится, я тебе обещаю.
— Ты что, серьезно, никогда ни о чем не жалеешь? — спросил мужчина уже гораздо дружелюбнее, даже с легкой улыбкой, от которой он всегда кажется чертовски сексуальным.
Повернулся к любимой и слегка наклонил голову к ней поближе, и Наташа сразу ощутила, как важна примитивная дистанция — настолько близким ему человеком себя почувствовала.
