Джастин Валенти - Любовники
– Я всегда осуждала вульгарность в твоем отце и вот теперь вижу, что ты многое перенял от него.
Пол молча повернулся и направился к двери, но Энн опередила его.
– Нет, я уйду первая! Я вполне серьезно, Пол! Как говорится, умываю руки и больше никогда и ни при каких обстоятельствах не буду вмешиваться в твою личную жизнь И в твою музыкальную карьеру. Отныне тебе придется самому искать себе фотографа, зал для репетиций, приглашать журналистов и все такое прочее. Я отзываю все свои предыдущие предложения, отказываюсь помогать тебе и лишаю тебя стабильных доходов. Ты не заслуживаешь всего этого, неблагодарный ублюдок! – С этими словами она выбежала из дома, громко хлопнув дверью.
Пол застыл как вкопанный, дрожа то ли от гнева, то ли от жалости к матери. Его лицо так и пылало, а перед глазами плыли темные круги. Он ожидал от матери чего угодно, но только не этого. На какое-то время он словно впал в забытье и даже не мог бы сказать определенно, как долго стоял у двери своего некогда родного дома. Конечно, он и сам виноват в произошедшем. Николь была права, когда просила его не вступать в спор с матерью и не доводить тем самым конфликт до крайней степени накала.
Очнулся он, только услышав надрывный звонок в дверь. Растерянно оглядевшись, Пол увидел, что никого рядом нет, и решил сам открыть дверь. На пороге стоял невысокого роста человек в темном костюме, белой рубашке и галстуке.
– Добрый вечер, – улыбнулся он. – Я Бернард Лэсситер.
Пол пожал ему руку и впустил в дом. Он неоднократно читал критические заметки Лэсситера и понял, что это и есть главный сюрприз матери.
– Располагайтесь, мистер Лэсситер, – пригласил его Пол. – К сожалению, мою мать вызвали по делам, и я понятия не имею, когда она вернется. Не откажите в любезности немного подождать.
– Нет проблем, – спокойно отреагировал тот. – А мы тем временем могли бы приступить к интервью, мистер Лурье.
– Извините, я не очень хорошо себя чувствую, – с трудом выдавил Пол и опрометью бросился в ванную, где его тут же стошнило от недавнего потрясения.
Бернард Лэсситер неловко переминался с ноги на ногу, чувствуя себя полным идиотом. Сперва эта истеричная мамаша уговорила его прийти на обед и взять интервью у сына, а теперь вот куда-то сбежала, позволив своему сыночку так нагло и бесцеремонно отказаться от интервью. Лэсситер невероятно разозлился и вскоре почувствовал приступ мигрени, что всегда бывало у него в минуты крайнего разочарования. Как они посмели отнестись к нему как к какому-то слуге, не пригласив даже в гостиную?! Схватившись за голову, Лэсситер пулей вылетел из дома, дав себе слово никогда больше не связываться с этой семейкой. А за нанесенное оскорбление они еще поплатятся!
***Энн медленно брела по шумной улице Вест-Энда, не ощущая ничего, кроме острой боли в груди. Она бы ничуть не удивилась, если бы ей сказали, что у нее сердечный приступ. Да и как ему не быть после всего случившегося? Она отдала сыну лучшие годы своей жизни, пожертвовала ради него своей музыкальной карьерой – и вот вам благодарность! Двадцать два года и девять месяцев она души в нем не чаяла и делала все, чтобы он был счастлив. Пол, Пол, Пол. Он всегда был у нее на первом месте и оттеснил даже своего отца. Причем началось все еще с беременности.
***Когда Энн обнаружила, что у нее прекратились месячные, она поначалу не придала этому большого значения. У нее вообще часто бывали сбои с этим делом, а в последнее время, когда они с Элом как-то незаметно перешли от обычных ласк к активной половой жизни, она совершенно перестала заботиться о возможных последствиях. Конечно, она чувствовала себя в последние дни не очень хорошо, заметно потеряла в весе, а на еду и вовсе смотреть не могла, но это ей даже нравилось, так как она уже давно сидела на диете, пытаясь держаться в форме. А потом она стала вдруг замечать, что все ее юбки и платья стали тесноваты в талии, и запаниковала. Пришлось срочно покупать дешевое обручальное кольцо и идти к гинекологу.
Подтвердив свои худшие опасения, она с ужасом посмотрела на доктора.
– Мне только семнадцать лет. Я еще учусь в музыкальном колледже, а мой муж не работает…
– Сожалею, но ничем помочь не могу! – отрезал тот. – Слишком поздно. Боюсь, что родов вам не избежать.
Энн вышла из клиники с чувством обреченного на вечные муки человека. Вся жизнь вдруг показалась ей совершенно бессмысленной и пустой. Конечно, можно выброситься с одиннадцатого этажа или проглотить целую упаковку аспирина, но это отнюдь не выход из положения. С каждым днем ей становилось все хуже и хуже. По утрам рвало и тошнило, а потом она весь день мучилась от головной боли и боли в спине. Николь, конечно, все видела, но Энн поначалу боялась открыться подруге. Да и чем та могла ей помочь? Только сочувствием. Энн попыталась найти недорогого подпольного врача, который сделал бы ей аборт, но все безуспешно.
Однажды вечером она вернулась из школы домой и, к ужасу своему, обнаружила там мать.
– Ах ты шлюха! – зло прошипела та, покраснев от негодования.
– Что ты хочешь этим сказать? – тихо прошептала Энн.
– Никогда не думала, что ты зайдешь так далеко в своих развлечениях. Ты же беременна, не так ли?
Энн внезапно разрыдалась.
– Мама, не сердись, пожалуйста!
– А почему я должна сердиться на тебя? – назидательным тоном спросила та. – Потому что ты исковеркала себе жизнь? Или потому что я надрывалась днями и ночами, чтобы ты могла учиться в колледже?
– Кто тебе сказал об этом?
– Никто мне не говорил, я и сама не слепая. Прокладки лежат нетронутыми уже больше месяца, а каждое утро тебя выворачивает наизнанку.
– О, мама, что мне теперь делать?
– Что делать? Выходить замуж за этого кретина и немедленно отправляться в Париж. Будешь учиться там в консерватории, а мы с отцом постараемся оплатить все твои расходы. А когда через годик вернешься домой, вряд ли кто вспомнит, когда был рожден ребенок.
– Я не хочу ребенка, – заревела Энн навзрыд. – И не хочу выходить замуж за Эла.
– Надо было раньше об этом думать.
– Нет, пожалуйста…
– Перестань хныкать и не спорь со мной, проститутка Несчастная! Надо было думать, что тебе придется отвечать за свои поступки. Легкомысленным поведением ты, возможно, погубила всю свою карьеру. Но даже если ты готова разрушить свою жизнь, у тебя нет никакого права убивать ребенка.
– Но многие девочки делают аборты, и ничего страшного…
– Да, но только не в нашем роду. У нас так не принято. К тому же ребенок может оказаться гениальным музыкантом. Я уже все решила, Энн, и давай оставим этот разговор.
