Валентина Седлова - Семь-три. Оператор
— Я в таких случаях сразу связь обрываю.
— Я тоже, но ведь это не по инструкции. Да и злит их это, они еще сильнее начинают названивать. И ведь попробуй их приструни, сразу на штрафы нарвешься! Вон, из первой смены уже двум девчонкам по пять процентов срезали за то, что они с детками разговоры начали. Еще говорят, легко отделались.
— Не знаю, как насчет штрафов, но неприятностей огребешь полной лопатой за ненадлежащее выполнение должностных инструкций.
— Может, уйти отсюда? Сколько можно! Я за вдвое большие деньги могу в соседнем доме в офисе сидеть, бумажки перекладывать. Никакого тебе нервного истощения, никаких хулиганов…
— Так что не уходишь, в таком случае?
— Не знаю.
А Кристина в это время, проклиная все на свете, сидела на сотовых. Как назло все «эфирные» посты были заняты, пришлось переходить сюда. По сравнению с сотовыми, в канале сейчас была тишь да гладь, поскольку кроме привычных Изи и Фредди общению с корреспондентами никто не мешал. Подумаешь, каждого второго не слышно! На то и существует дружеская помощь с ретрансляцией. А здесь творился полный дурдом. Кристина не успевала обрабатывать звонки. Поглядев на монитор, она присвистнула про себя. Получается, она принимает от двух до шести звонков в минуту! Вот это шквал! Как она еще успевает все это зафиксировать — уму непостижимо. Пальцы уже даже не спрашивают у головы, что делать, а сразу заносят все в компьютер. И как у них это получается, Кристину сейчас волновало меньше всего. Если Будда был многорукий, то ей бы сейчас совсем не повредило стать многоголосой и иметь на манер Змея Горыныча не одну, а хотя бы три головы. Клавиатура, казалось, плавится под руками, а сама Кристина похожа на бездушный механический автомат, действующий четко и по правилам, потому что на собственные раздумья времени просто не оставалось.
Так, очередной звонок. Принимаем:
— Служба спасения, оператор четыреста два. Слушаю вас!
— Девушка, а жизнь стоит того, чтобы жить?
— Простите, не поняла?
— Я спрашиваю у вас, жизнь стоит того, чтобы жить?
Приплыли. Явный суицидник. Боже, ну почему она всего-навсего архитектор, а не медик! Как бы сейчас пригодились знания по клинической психиатрии! Да и по практической психологии было бы недурно. Вот что она может сказать этому парню, который в настоящий момент, возможно, сидит, высунув ноги в окно где-нибудь на четырнадцатом этаже, и с трубкой сотового телефона в руке размышляет, уйти ли ему сегодня, впечатавшись в грязный асфальт, или не стоит? И как назло, никому звонок не переадресуешь, все девчонки-медики сейчас нарасхват, от самих искры летят. Придется самой расхлебывать. Эх, выноси, залетная!
— Я считаю, что жизнь всегда стоит того, чтобы пройти ее до конца.
— А если этот конец мы определяем себе сами?
— Это только иллюзия. Путь к этому моменту еще не пройден. Это ложный конец.
— А если жизнь к этому моменту больше не имеет ничего, что она могла бы еще тебе предложить?
— Это тоже обман. Жизнь всегда богаче, чем наши представления о ней. И если она кажется тусклой или никчемной, это всего-навсего потому, что нам было лень пройти по ней дальше и вытащить себя из болота.
— Как барону Мюнхгаузену?
— Если рядом нет никого, кто мог бы помочь, приходится все делать самим. Я думаю, барон это прекрасно знал.
— Девушка, а вот что бы сделали в такой ситуации? Просто поставьте себя на мое место, да? Я вот только что из Чечни, у меня истек контракт. Денег не заплатили, суки, вернее, заплатили не то, что обещали. Я в принципе и поехал туда только для того, чтобы на свадьбу накопить. А вернулся и узнаю, что моя невеста уже с другим мужиком живет. У них, мол, любовь и все такое. А у нас что тогда было? Я ж ее, дуру, всем сердцем любил. А она: забудь обо мне, то, что было между нами — ошибка. Не фигово, да? Ошибка! Два года — сплошная ошибка! Хотел сначала ее мужика грохнуть, аж перед глазами все черно стало, потом остановило меня что-то. Вот сижу сейчас один и думаю: кому же я нужен? Ей требовалось подождать всего лишь несколько месяцев! Всего лишь! А клялась, что любит, что ничто нас не разлучит. Получается, ради кого я туда поехал? Ради этой вертихвостки? Этой пустышки? Ради кого мне теперь жить?
— Ради других. Отвлекись от своих проблем и посмотри вокруг: может быть, кому-то плохо? Когда поможешь одному, другому, третьему, начинаешь чувствовать, что тебя самого отпускает. Ведь люди в ответ начинают помогать тебе. Даже если сами этого не сознают. Тебе становится лучше просто от одного того, что становится лучше им, что твоя помощь оказалась к месту и ко времени. А потом появится и то, ради чего стоит жить самому. Новые цели, новые планы. Иначе и быть не может.
— Вы что, всерьез верите в то, что говорите?
— Если бы я это не знала, я бы этого не сказала. Иногда стоит полностью забыть о себе, о своих сомнениях, чувствах, и раствориться в других. Ненадолго. Просто, чтобы понять, что мир на тебе и твоих проблемах не замыкается. Что у каждого свой мир и своя правда.
— Девушка, а у вас в Спасении все такие, как вы?
— Я думаю, что многие.
— А как вы считаете, я бы мог поработать у вас? Или у вас все вакансии заняты?
— В настоящий момент точно не знаю, но могу продиктовать вам телефон нашего отдела кадров. Позвоните завтра после десяти, вам все расскажут.
— Ой, это было бы здорово! Минутку, только ручку возьму. Все, записываю!
Она продиктовала телефон, парень поблагодарил и отключился.
Кристина только сейчас ощутила, что по вискам катятся капли пота. Ох, непросто дался ей этот разговор по душам. Но подобного эффекта она точно не ожидала! Видимо, это был не настоящий самоубийца. Просто депрессия у парня. А у кого ее не бывает! И всего-то требовалось, что выслушать и попытаться понять. И как здорово, что ей это удалось! Просто-напросто повезло.
Но тут раздался очередной звонок, и Кристина, не успев в полной мере порадоваться тому, что предотвратила сегодня одно возможное самоубийство, вновь забарабанила по клавиатуре, готовя вызов скорой помощи для престарелого человека, упавшего с кровати, которого не может поднять обратно сидящая с ним внучка.
* * *Как и следовало ожидать, утром девчонки больше всего напоминали весенних мух, едва пришедших в себя после зимнего небытия, вялых и тормозных. Хотя и та, и другая воспользовались своим правом на трехчасовой сон, но какой же это отдых! Тебе кажется, что ты только-только прислонился щекой к подушке, как кто-то немилосердно трясет тебя, поднимает с раскладушки и отправляет обратно на пост. Ты смотришь на время и понимаешь, что три часа пролетели, как одно мгновение. Единственное, что осталось, стиснув зубы, держаться до последнего. Откуда у нее в такие минуты берутся силы, Кристина не знала. Ей представлялось, что где-то внутри находится аккумулятор душевной энергии, за счет которого она справляется со своей работой. Но все чаще и чаще она стала задумываться о том, что у любого аккумулятора есть свой ресурс. И когда-нибудь он израсходуется. Что тогда? В том, что эта работа на износ, Кристина отдавала себе полный отчет. Как и в том, что если бы надо было снова выбирать, куда пойти работать, она, зная, что ее ждет, вряд ли выбрала бы Спасение. Все же это не ее стезя. Она не медик, не спасатель. Временами здесь бывает очень трудно. И если бы не девчонки, ставшие ей одной большой семьей, еще не ясно, продержалась бы она в Спасении так долго, или нет.
