Виктория Баринова - Желаем счастья в личной жизни
И она разразилась новой порцией рыданий.
Лицо Николая окаменело. Вот, значит, ради чего затеян весь этот концерт. Альбина своего не упустит. Не в ее характере забыть и простить. Любой его просчет она стремится использовать в своих интересах.
— О какой свадьбе мы можем разговаривать, если я женат?
— Разведись!
— Это не так просто. У нас дети.
— Ха-ха! — фыркнула Альбина. — Дети! Ей — девятнадцать, ему — тринадцать. Они уже взрослые!
— Сашка несовершеннолетний. Я должен о нем позаботиться… За Катюшкой тоже глаз да глаз нужен…
— Ты платишь им алименты!
— Этого недостаточно, — посуровел Николай. — Детям нужен отец, а не деньги.
Альбина ядовито усмехнулась:
— У них будет отец, не волнуйся. Твоя женушка уже подыскала тебе замену.
На скулах Николая заходили желваки.
— А ты откуда знаешь? — Он взял из-под стола вторую табуретку и сел.
— Ритка Зубова рассказала, у нее тетя на заводе в бухгалтерии работает.
Николай похолодел. Сведениям, полученным из такого источника, можно было доверять.
— И что говорит твоя Ритка Зубова?
— Ты знаешь, кто такой Нестеренко?
— Да. Начальник Таниного отдела.
— Так вот, у нее с ним головокружительный роман. Вместе на работу приходят, вместе уходят, обедают вдвоем, в перерыве гуляют и за ручки держатся.
— Врешь! — Николай с силой ударил кулаком по столу.
Альбина вздрогнула и прижала руки к груди.
— Ритка врать не будет. Можешь у своих детей спросить. Говорят, что Нестеренко уже и домой к вам ходил.
Николай побелел как мел.
«Зачем я ему это рассказываю? — наконец испугалась Альбина. — Он приревнует ее и сбежит от меня».
Сделав над собой колоссальное усилие, Альбина утерла слезы и приветливо улыбнулась:
— Но нас это не должно волновать, да, Коленька? Пусть твоя бывшая жена устраивает свою личную жизнь. Мы пожелаем ей счастья, правда?
Альбина положила ладонь на руку Николая, он недовольно отодвинулся. Ей стало по-настоящему страшно.
— Прости меня, дорогой. Я так плохо себя чувствую.
Альбина приложила руку ко лбу. Раньше малейшего недомогания хватало, чтобы Николай забыл о любых разногласиях и бросился ее лечить. Сейчас он ее попросту не услышал.
У Тани другой мужчина! Глупо в этом сомневаться. Женщина в самом соку, красавица. По молодости у нее от кавалеров отбоя не было. Со многими пришлось Николаю поговорить серьезно, по-мужски, прежде чем до них дошло, что Таня занята. Молодец этот Нестеренко, не растерялся. Что там о нем Татьяна рассказывала? Мужчина положительный, умный. Неженатый, кажется. Может, у них давно все это началось, еще при нем? Они с Альбиной и то полгода друг вокруг друга ходили, а тут и двух месяцев не прошло, а она его с детьми знакомит! Шустра, ничего не скажешь. Подсуетилась. А ведь какие слова говорила при расставании! Семья, дети, долг… Лицемерка. Постель мужнина остыть не успела, а она туда чужого мужика положила. Хоть бы детей постеснялась.
Несколько дней Николай лопался от злости. Он без повода кричал на подчиненных, чего раньше никогда не случалось, придирался к Альбине, долго задерживался на работе, домой приходил ближе к одиннадцати. Альбина психовала и ругалась, и ни один день не проходил без скандала. Она чувствовала, что теряет Николая, но ничего не могла с собой поделать. Слишком долго она старалась быть идеальной. Теперь, когда она убедилась, что все усилия напрасны, Альбина дала себе волю. Милая, нежная, внимательная красавица, в которую влюбился Николай, исчезла без следа. Он жил в одной квартире с резкой сварливой дамочкой, главной заботой которой была ее собственная внешность. Можно было только удивляться быстроте, с которой развеялись его иллюзии. Он чувствовал, что его обманули, лишили всего, что имело в его жизни смысл. Все чаще Николай задерживался после работы в пивной возле Альбининого дома, пытался искать ответы на вопросы на дне кружки…
Вечером в пятницу Татьяна возвращалась домой после работы и мечтала о выходных. Они с Юрой без продыху работали всю неделю и заслужили отдых. Даже сегодня ему пришлось задержаться дольше, чем ей. С очередного совещания у директора так просто не уйдешь. Но в выходные они вознаградят себя за все. Юра купил путевки в пансионат недалеко от Горечанска, они смогут наконец выспаться, погулять по осеннему лесу, поплавать в бассейне, сходить в кино… Романтические каникулы для влюбленных. Они их заслужили.
Но не только об отдыхе мечтала Татьяна. Несколько раз Юра пытался заговорить с ней о чем-то очень серьезном и важном, но каждый раз ему что-то мешало. То подчиненный некстати войдет, то сотовый зазвонит, то знакомый издалека увидит и решит подойти.
Зато в доме отдыха они будут абсолютно одни, и она с радостью его выслушает.
— Таня…
Со скамейки у подъезда поднялась темная тень, в которой Татьяна с ужасом узнала Николая. Она сразу обратила внимание, как плохо он выглядит. Глаза красные, лицо бледное, волосы растрепанные, одежда в беспорядке. Порыв ветра донес до нее винный запах. Неужели он стал пить? Куда смотрит его любимая женщина?
— Коля? Что ты тут делаешь?
— Тебя жду.
— Зачем? Катюшка дома. Если ты с деньгами, то мог бы все ей отдать.
— Я не за этим пришел, а поговорить.
Разговаривать с Николаем Татьяне не хотелось.
Нужно было быстрее бежать домой, собирать вещи. Юра заедет за ней после совещания и повезет в пансионат. Нехорошо получится, если он натолкнется на Николая.
— О чем нам разговаривать? — вздохнула Татьяна. — Если о разводе, давай как-нибудь на неделе встретимся. Мне сейчас некогда.
— Не о разводе.
Татьяна испугалась.
— Что-то случилось? С детьми? Да не молчи же! Это Сашка? Где он?
— Откуда я знаю? Гуляет где-нибудь.
— Ох, ну что ж ты меня так пугаешь. О чем говорить будем?
Николай опустил голову, помял в руках шляпу.
— Можно я вернусь домой?
— Что?
— Дурак я был, Тань. Прости меня. Все время думаю о тебе и детях. Не надо было уходить. Любые проблемы можно решить, правда? Двадцать лет просто так не выкинешь. Давай все забудем, хорошо? Я и Альбине сказал, что люблю тебя…
Перед глазами Татьяны замелькал калейдоскоп, вырезка из рекламной газеты, приемная в светло-зеленых тонах, хорошенькая девушка-секретарь, полумрак в комнате госпожи Кристианы, хрустальный шар с клубящимся туманом внутри, отчетливый запах сандала, хрипловатый голос гадалки…
Руки ее опустились, темно-коричневая замшевая сумочка плюхнулась в лужу. Но Татьяна даже не заметила этого. Смех разбирал изнутри, смех неразумный, обидный для Николая, которому нелегко далось признание.
