Габи Хауптманн - Горсть мужества
Сделав еще несколько шагов вперед, Дирк остановился на противоположной стороне улицы, удивленно оглядел вывеску над входом в магазин. «Индра» – самый дорогой в Рёмерсфельде бутик верхней одежды. Что Линде там нужно? Неужели она потеряла работу, а он ничего об этом не знает?
Стоя на другой стороне улицы, Дирк не мог узнать, что нужно Линде в этом магазине. Он перешел улицу и замер рядом с огромной витриной.
В тот момент, когда он заглянул через витрину в магазин, Линда вертелась перед огромным зеркалом и рассматривала себя со всех сторон. Она заметила его отражение в зеркале, их взгляды встретились, и они несколько секунд смотрели друг на друга. Линда повернулась к витрине, держа перед собой платье и прикрываясь им как щитом. Дирк словно прирос к месту и неподвижно уставился на нее. Линда ждала его реакции, но ничего не угадала по лицу Дирка. Отвернувшись, она направилась к длинной штанге, на которой развешаны платья, и начала перебирать их.
Замерший Дирк чувствовал себя как побитая собака, но не понимал почему. Почему Линда не выскочила к нему из магазина? Что пролегло между ними, кроме толстого стекла огромной витрины бутика? «Мне, наверное, следовало бы зайти и прямо спросить ее об этом, – размышлял он, – но будет ли это правильным шагом? Она, похоже, больше думает сейчас о новом платье, чем обо мне».
Линда краем глаза заметила, что Дирк уходит. «Вот так, оказывается, и заканчивается большая любовь. Он даже не попытался подойти и поговорить со мной о том, что происходит. Его совсем не беспокоит, что со мной, что я чувствую и думаю. Он посмотрел на меня и пошел прочь. Вот так просто».
Приподнятое настроение Линды улетучилось. Она вышла на улицу, но нигде не увидела Дирка. Боль, нестерпимая боль где-то под сердцем. Ему, в самом деле, нет до нее никакого дела. От осознания этого боль усилилась. Наверное, Дирк завел себе другую подругу, которая приходит к нему теперь в его лачугу, а ей остается сказать ему только последнее «прощай». Идиот!
Линда вернулась в парфюмерный магазин. Лучшее лекарство от любовных страданий – работа. Поэтому осталось только паковать и сортировать товар.
Клаус открыл в одном из банков Вадуца счет и положил на него привезенный миллион. Это было не самой серьезной проблемой. Сумма в один миллион марок принимается в банках Лихтенштейна без каких-либо затруднений. Вот встреча с коллегой из Лихтенштейна, таким же, как и он, советником по имущественным вопросам обещает быть куда сложнее. Тот должен был временно принять управление акционерным обществом Клауса, чтобы обеспечить анонимность, их мероприятия. Потому что обнаружить, куда ведут следы, было очень просто. И это Клаусу предстояло предотвратить.
Когда часы пробили четыре, Аннемари Розер сняла трубку телефона. Вот он, конец рабочего дня! Ей даже незачем смотреть на часы, чтобы определить это время. За многие годы ощущение времени вошло в подсознание. Аннемари набрала номер Манфреда Бушельмейера. Трубку сняли после первого гудка. Аннемари усмехнулась. Он все-таки ждал ее звонка.
– Господин Бушельмейер? Да, в принципе на пути нашей сделки никто не стоит.
Она услышала в трубке напряженное молчание.
– Но? – наконец спросил он.
– Как было сказано, у вас есть соперница в этом деле. – Аннемари напряженно уставилась в точку на противоположной стене кабинета.
Бушельмейер помолчал, потом спросил, затаив дыхание:
– И что все это означает?
– За небольшое вознаграждение я могла бы решить вопрос в вашу пользу.
– Насколько небольшое?
Аннемари показалось, что она ведет себя нагло, но решила довести игру до конца. Выигрывает тот, кто рискует.
– 10 тысяч марок.
– Разве вам мало того, что вы получите от этой сделки?
– Я лишь посредник между вами и обществом защиты животных. Или между…
Манфред Бушельмейер знал, что она хочет сказать. Между обществом и Марион Шмидт. Значит, Марион Шмидт не станет платить за посреднические услуги? Но он не мог ее об этом спросить. Это было бы опасно.
– Подождите секунду, – сказал Бушельмейер, подвинув к себе калькулятор.
При средней цене продажи тридцать семь марок за квадратный метр, при условии покупки земли по семнадцать марок и посреднических деньгах в сумме 10 тысяч марок он заработал бы все еще приличную сумму – около 190 тысяч. Однако он проговорил:
– Ваши посреднические несколько высоковаты.
– Маклеры берут больше! Это тоже верно.
– Ну ладно… – Он ухмыльнулся. – Вопрос в том, стоит ли вообще эта земля таких денег. – Но вы же знаете, моя матушка… А желание пожилой матери для почтительного сына превыше всего!
– Да, даже слишком!
– Что вы сказали?
– Надеюсь, она будет счастлива в своем домике рядом с приютом для животных.
– Это и мое искреннее желание. – Бушельмейер откашлялся. – Где и когда мы составим и заверим договор?
– Питер Ланг, мой адвокат, подготовит необходимые документы, и, если вы согласны, мы уладим дело в его присутствии уже завтра вечером. Кстати, господин Бушельмейер, деньги только наличными.
– Вы имеете в виду наличные за ваше посредничество?
– Наличные и за посредничество, и за землю. Если же вы выпишете мне чек, я должна буду сначала проверить его подлинность и лишь затем подпишу договор. Тогда все затянется не на один день. Полагаю, вы не хуже меня осведомлены в этих вопросах.
«Наличными? Но где я сейчас наскребу столько денег?» Манфред Бушельмейер складывал цифры столбиком на листочке бумаги: 180 тысяч.
– Конечно, – сказал он и нарисовал снизу три жирных восклицательных знака.
Доктор Юрген Бергер – профессионал высочайшего класса. Это Клаус увидел с первого взгляда. Они договорились встретиться в офисе Бергера в Вадуце, и Клаус едва не опоздал, потому что не сразу нашел нужный адрес. Офис располагался в современном здании. Среди множества табличек с именами и названиями значилась и фамилия Бергера. Когда Клаус, стоя посреди огромного коридора перед нужной дверью, нажал звонок, доктор Бергер встретил его и провел через довольно узкий проход в дверь своего кабинета. Клаус не видел, что происходит в соседних помещениях, но по количеству телефонных звонков понял, что объем работы в этом офисе очень велик. Доктор Бергер – типичный представитель делового мира. На нем серый костюм и галстук скромных тонов. Он – сама серьезность. На мизинце его левой руки маленький перстень. «Тоже мне украшение для мужчины», – скептически подумал Клаус. Но мысль о том, что перстень может быть семейной реликвией, успокоила Клауса. В целом господин Бергер выглядит безукоризненно. Густые, коротко подстриженные волосы, высокий лоб, энергичный подбородок и несколько женственный рот. Полные губы у мужчин неприятны Клаусу. Такой рот, по его мнению, был характерен для инфантильных, склонных к сентиментальности мужчин. Тем не менее, Бергер казался Клаусу, по крайней мере на первый взгляд, вполне подходящим человеком для той разновидности бизнеса, в которой был занят.
