Кимберли Рей - Где ты, любовь?
Холден понял, что ему сейчас предстоит принять тяжелый бой. Он совсем не был уверен в том, что победит.
— Берта, вы его любите потому, что он был с вами любезен, что ухаживал за вами, смотрел восхищенными глазами. Но если бы вы не вбили себе в голову, что вы — дурнушка, сотни мужчин были бы у ваших ног!
— Холден, мне виднее, кого я люблю, — отрезала Берта. — Дайте мне пройти, мне больше не о чем с вами разговаривать.
— Значит, вы будете утверждать, что любите Лоуренса? — спросил Холден.
Вместо ответа она кивнула.
— А если я сделаю одну проверку?
Берта не успела ничего предпринять. Холден взял пальцами ее подбородок и приподнял ей голову — так, чтобы ее губы были доступны ему. Другой рукой он прижал Берту к стене. Она была в ловушке.
Холден наклонился к ней и припал губами в поцелуе, таком дерзком, требовательном и страстном, что у Берты закружилась голова. Его губы становились все более ненасытными и почти грубыми.
Пальцы Холдена впились в ее подбородок, она чувствовала, что на нежной коже могут возникнуть синяки. Но вот его поцелуй стал нежнее, Берте показалось, что Холден пьет ее словно нектар редкого цветка. Он ласкал ее губы, нежную кожу, поглаживая сильными и крепкими пальцами ее скулы, щеки, веки.
У нее не было сил сопротивляться этому напору. Губы Берты приоткрылись, и она ответила на поцелуй Холдена.
— Я же говорил, что вы и сами не знаете, кого любите, — хрипло сказал он, отрываясь от ее сладких губ.
— Это… Это низко! — Берта не находила слов, чтобы выразить свое возмущение. — Вы отняли у меня жениха, разрушили всю мою жизнь, а теперь еще и смеете целовать меня!
— Берта, вы же любите меня, я вижу это в ваших глазах, слышу в ваших словах, чувствую в вашем поцелуе.
— Да вы еще и поэт, мистер Макгилтон! — иронично воскликнула она.
— Не нужно сарказма, Берта, он вам не идет. Вы не такая. Я же знаю!
— Вы слишком много знаете! Выпустите меня сейчас же! — выкрикнула она и принялась судорожно вырываться из его объятий.
— Нет, Берта, мы еще не закончили наш разговор. — Холден отказывался ее отпускать. Он вновь прижал ее тело к холодным камням башни.
— Я сказала вам все, мистер Макгилтон. Покиньте мой дом сейчас же! Я попрошу Ханну сделать вам расчет. Мне больше не нужны ваши услуги!
— Нет, Берта, не стоит так, прошу вас! — с болью в голосе сказал ей Холден. — Мы же любим друг друга!
— Я люблю Лоуренса! — отрезала Берта. — И не удивлюсь, если выяснится, что вы все это подстроили! Может быть, вы меня и любите, мистер Макгилтон, но мне не нужна такая любовь, из-за которой страдает невиновный!
— Значит, так вы обо мне думаете? — скривившись от боли, спросил Холден.
— Да. Вы грязное, похотливое животное! Из-за своей страсти вы готовы пойти на любое преступление! Я никогда не буду вашей, Холден Макгилтон! Отпустите меня немедленно!
— Вы можете идти, куда вам заблагорассудится, — холодно сказал Холден, отступая от нее на несколько шагов.
Он сделал это слишком резко, и Берта чуть не упала, когда перестала опираться на его плечо.
— Только помните, Берта, что я готов был подарить вам самую прекрасную любовь на свете. Вы сами разрушили свое счастье. — Холден развернулся и пошел прочь из башни.
— Мое счастье разрушили вы! — крикнула ему вдогонку Берта. — И запомните: для вас я мисс Джойнс.
Его широкая спина дрогнула, но он не повернулся.
Как только Холден скрылся за поворотом, Берта без сил опустилась на ступеньки лестницы. Ей было все равно, что ее роскошное платье может быть безвозвратно погублено этим, — умирала ее мечта. А ведь ей казалось, что все будет хорошо.
Она услышала знакомый гул в голове.
— Иди к нам! — кто-то прошептал ей.
— Нет! — Берта потрясла головой, стараясь прогнать голос, но он был таким манящим.
Как сомнамбула она поднялась с пола и пошла в картинную галерею. Слезы горечи и утраты текли по ее щекам.
— Берта! Как хорошо, что вы очнулись! — Она услышала облегченный вздох Ханны.
С трудом Берта раскрыла глаза и осмотрелась вокруг. Она была в большой комнате с белыми стенами, вся опутанная какими-то проводами. Попробовав пошевелить рукой, Берта почувствовала, что ей мешают капельницы.
— Что?.. Где я? — с трудом шевеля губами, спросила она.
— Вы в больнице. Вам стало плохо, когда церемония была прервана. У вас начались галлюцинации и бред, как в тот день, — тихо добавила экономка. — Потом возникли судороги. Мне показалось, что у вас эпилепсия. Но, слава Богу, рядом оказался мистер Макгилтон. Он объяснил мне, что с вами происходит, и доставил вас в больницу к своему другу мистеру Дойльчи. В его клинике мы и находимся.
— Что это за клиника?
— Думаю, сейчас стоит позвать мистера Дойльчи, он просил об этом, — попробовала уйти от ответа экономка.
— Прошу вас, Ханна, скажите, что это за клиника. Мне нужно знать! — воскликнула Берта.
— Хорошо, — сдалась Ханна, — но помните: если у вас начнется новый припадок, потом никого не вините!
— Конечно! Но мне действительно нужно знать!
— Это психиатрическая клиника.
Берта несколько минут молчала. Потом закрыла глаза и опустилась на подушки. Ее лицо было бледнее, чем во время судорог. Ханне показалось, что ее хозяйка находится на грани очередного припадка.
— Берта! — тихо позвала она. — Я ведь не хотела вам говорить, я знала, что вы расстроитесь!
— Нет-нет, Ханна, вы все сделали правильно. Кажется, я действительно схожу с ума. Проклятие рода Мэллори действует, что бы Холден ни говорил!
— Какое проклятие?! — всплеснула руками Ханна. — Что вы такое вообразили?! Просто вам долго давали принимать какую-то гадость! Вам сделали анализы и определили наличие в организме психотропного вещества. Я, правда, не запомнила название. Но то, что вы без этих препаратов в полном рассудке, это несомненно!
— Нет, я не верю этой глупой выдумке! — заявила Берта. — Я не вижу смысла в том, чтобы меня опаивать. Кому это надо! Я ведь всю жизнь старалась жить так, чтобы не причинять никому вреда! За что же?!
Слезы текли по ее щекам. Тело Берты сотрясали рыдания.
— Берта! Не волнуйтесь, прошу вас! — умоляла ее Ханна, боясь, что она вновь провалится в беспамятство. — Я сейчас приведу доктора Дойльчи! Он обязательно вам поможет!
Экономка выбежала из палаты. Ее сердце разрывалось, когда она видела, как страдает Берта. Ханна хорошо разбиралась в людях, и, когда на пороге дома, который она хранила, появился Лоуренс Мэллори, ее сердце почувствовало какую-то беду. А потом он привез новую хозяйку, и душа старой экономки была отдана милой и скромной Берте. И вот страшные предчувствия оправдались. Такой драмы не было в Мэллори-холле со дня его основания.
