Айрис Джоансен - Дорога домой
Подняв стакан с вином, Элизабет пригубила его.
– Да, никто не имеет права лишать его счастливого детства. И я сделаю все, чтобы оно у него было.
Джон улыбнулся. Ее ответная реакция была лучше, чем он ожидал. Подняв свой стакан, он произнес:
– За его счастливое детство!
Элизабет выпила и придвинула к себе тарелку.
– Только я хочу сделать одно небольшое уточнение к тому, что произошло. Есть ситуации, когда ты незаменим, Джон.
– Да, есть ситуации, когда я и вправду незаменим, – улыбка пробежала по его губам. – И я очень надеюсь, что у тебя появится возможность узнать это на деле.
Щеки ее порозовели. Намек был весьма прозрачный и недвусмысленный, но почему-то застал ее врасплох. Переход от убежденной манеры говорить к чувственным интонациям сразу снес все преграды между ними.
– И я надеюсь.
– Это согласие? – спросил Джон после короткой паузы.
Не глядя на него, она проговорила:
– Я же пообещала тебе, что придет время и для этого.
– Ты решилась? – взволнованно спросил он. – Пожалуйста, Бет. Решайся. Я не могу больше выносить отчуждение между нами.
– Да, – она чувствовала, как его взгляд пробежал по ее лицу, по шее, по груди. Элизабет не могла поднять глаза и посмотреть на него, потому что боялась увидеть выражение его глаз. Слишком долго ему не удавалось утолить влечение к ней. Сердце ее билось, словно она стояла на самом краю обрыва. Еще шаг, и… – Только скажи, ради Бога, как мне обольщать тебя? Мне, наверное, далеко до сибриянки, но я не так плоха, как может… Джон!
Стул рухнул на пол, когда Джон поднял ее рывком на руки. Жадные, нетерпеливые губы Джона припали к ее рту. А сердце в груди билось тяжело и гулко, как колокол.
– Ты хочешь меня? Не Марка, не другого мужчину, а именно меня?
– Тебя, – грубая ткань его рубашки касалась ее груди при каждом вдохе Джон сжимал ее так, что Элизабет с трудом могла говорить. Жар его тела словно прожигал ее насквозь. А затвердевшая мужская плоть выдавала такое же откровенное и неукротимое желание, как и взгляд его сверкающих темных глаз. Неужели и ее выражение столь же очевидно? Он погрузил руку в ее распущенные волосы, заставляя взглянуть прямо себе в глаза. И он нашел подтверждение тому, чего ждал. Протяжный стон, который слетел с губ Джона, вызвал у Элизабет не меньшее возбуждение, чем ощущение затвердевшей мужской плоти.
* * *– Тебе даже трудно представить, как давно я желал этого, – его губы скользнули по ее длинной шее. – Огонь вспыхнул так давно, что мне стало казаться, что его невозможно погасить никогда.
– Да, тут и десятка пожарников не хватит, – пошутила Элизабет.
– Ты одна способна погасить его, – ответил Джон, нежно прикоснувшись кончиком языка к пульсирующей жилке на ее шее. Элизабет вздрогнула, будто это было прикосновение обнаженного электрического провода, пронзившего ее током. – Тебе не кажется, что пора снять это? – Переливающийся шелк соскользнул на ковер. – И это тоже… – Он спустил тонкую бретельку рубашки с плеча и провел пальцем по ее шее. – Какие у тебя волшебные плечи. – Вторая бретелька соскользнула вниз. Джон, чуть-чуть отстранился, разглядывая ее. Рубашка едва удерживалась на груди. Джон видел темно-розовый кружок и затвердевший сосок, проступавший сквозь нежную ткань. Что-то взорвалось у него внутри. – Нет, больше я не смогу этого вынести, – пробормотал Джон и одним движением опустил рубашку к ее ногам. – Бет!
Шелковая ткань легко скользнула вниз. Джон подхватил Элизабет на руки и понес к кровати. Покрывало, к которому прикоснулась ее обнаженная спина, было нежным и прохладным, холодило кожу. Именно это было необходимо ей сейчас. Она вся пылала, объятая сухим жаром, и новая волна обожгла ее еще сильнее, когда Джон сорвал с себя одежду. Он ни на секунду не отрывал от нее взгляда, пока раздевался. Бронзовое от загара тело Джона было сильным и мускулистым и в то же время гибким. Треугольник темных волос на груди – мягким и шелковистым. Мягким. Пожалуй, единственное, что можно было назвать в нем мягким. Каждый его мускул вибрировал от напряжения.
И вот он уже оказался рядом с ней на постели. Его жадные, нетерпеливые руки скользнули по обнаженному телу, раздвинули ноги и коснулись ее лобка.
– Так хорошо? Да, милая, я все знаю, все хорошо… – И, наклонившись, Джон осторожно прикоснулся языком к ее соскам. Элизабет снова вся затрепетала. У нее не было сил ответить на его вопросы. Сердце билось в груди, словно требовало чего-то.
И Джон, угадав ее мысленную просьбу, лег сверху. Обнаженная плоть соединилась в объятии с обнаженной плотью. Глаза его затуманились. И он медленно вошел в нее. Его губы, горячие губы и такое же горячее дыхание обожгли ее грудь.
– Прими меня, – выдохнул он. – Я к тебе! – И губы его сомкнулись.
И в ту же секунду он рванулся вперед. Элизабет вскрикнула и выгнулась дугой, навстречу ему. Изо рта ее вырвался не то стон, не то рыдание. Она впилась в его плечи. Голова ее откинулась назад, когда он, отодвинувшись, снова сильным движением вошел в нее. Рот его скользнул к ее соску. Мускулы его ягодиц стали твердыми, а палец, что уперся болезненно ноющую точку, – нежным и ласковым, но настойчивым и требовательным. Она послушно развела ноги, чтобы принять его в себя как можно глубже, чтобы вобрать его в себя целиком.
– Джон…
Элизабет трепетала, как натянутая струна. Джон начал двигаться еще быстрее, еще стремительнее, заполняя все пространство в ней, каждую клеточку ее тела. Вынести этого больше не было сил. И Элизабет, не осознавая, что делает, обвила его ногами, изо всех сил прижимая к себе.
Он вскрикнул, и голова его откинулась назад. Щеки пылали, лицо выражало крайнюю степень блаженства.
– Бет, я не… – приподняв ее тело руками, он продолжал свое стремительное движение.
На этот раз она испустила долгий протяжный стон.
Джон замер, глядя на нее. Его лицо вдруг осветилось какой-то дикой вспышкой радости:
– Моя! – И после этого последовал взрыв.
Вот… Слезы полились из глаз Элизабет от напряжения, охватившего ее. Еще ближе. Огонь. Страсть. Жажда. Это чувство было настолько всепоглощающим, что вынести его не было никаких сил. Да и не нужно. Элизабет подалась вперед. Освобождение было подобно парению: медленному и плавному освобождению от всего, что только что бушевало в ней.
Вздохи ее все еще отдаленно напоминали всхлипы, и ей не удавалось унять дрожь. Но не только ей одной. Точно так же содрогался и Джон. И его дыхание было таким же прерывистым и мощным. Высвободив руку, она мягко провела по мускулам его живота. Взглянув на нее, Джон слабо улыбнулся.
Улыбка его была такой доверчивой и близкой, что Элизабет ощутила, как ее переполняет счастье.
