Анастасия Соловьева - Очарованные
– Верю!
Они и сами в это верили. В эти моменты о Лизе Александр Васильевич просто не помнил. Но скорее всего, здесь не было никакого колдовства, на него просто действовала сила Таниного таланта.
За беседкой на лужайке дымилось барбекю и мелькал белый передник Лидии Алексеевны. Накрывали стол. На деревьях вокруг лужайки горели разноцветные китайские фонарики. А саму лужайку украшали, образуя подобие навеса, гирлянды из белых и черных роз.
– Наконец мы вместе, – шептала Таня. – Я коротала бесконечные вечера в этой краснорожей Аргентине, думая только о тебе. Веришь, у меня никого не было. Я ждала тебя. Представляла тебя и говорила с тобой. А ты мне отвечал. Я могла сойти с ума... И вот мы вместе. Чтобы никогда больше не расставаться. Ведь правда? Я ни за что никуда больше от тебя не уеду! А ты? Не уедешь? Радость моя единственная...
На глазах у Тани блестели слезы. А в них дрожали разноцветными точками китайские фонарики – декорации к сцене семейного торжества.
Застолье, как всегда, обрывалось неожиданно. Когда начинали убирать посуду, Таня вставала и уходила к себе. А Александр Васильевич, как маленькое жалкое существо, плелся за ней.
Она поднималась на второй этаж, проходила анфиладу комнат, затем в самой маленькой из них садилась в кресло, а он униженно ложился у ее ног. То, что ему было нужно от этой бесконечно прекрасной бабочки, он не мог взять ни силой, ни хитростью. И мучительно ждал подачки.
Бывало, что, провалявшись перед этим невероятным существом, не получал ничего. Тогда он был готов без конца унижаться, просить, ползать на коленях, но боялся вспугнуть ее.
Но если все совершалось, ему становилось легко, как в сказке, и наступало блаженство, когда он мог только мотать головой и сладострастно мычать. А время, казалось, оборвалось и переставало существовать.
Глава 15
Боль может быть очень разной... Острой и пронзительной, как зубная. Тоскливо ноющей – так в сырую погоду болят суставы. Или тяжелой, свинцовой – хорошо знакомой людям, пережившим сотрясение мозга...
В последнее время Лиза привыкла переживать все разновидности боли. Боль то обжигала ее, мешая спокойно оставаться на месте, гнала к плите, в магазины, на бесполезные и дорогостоящие семинары врачей-косметологов, а то, наоборот, угнетала, парализовала. В такие дни Лиза могла просидеть весь вечер недвижимо в углу дивана, потом всю ночь так же неподвижно пролежать не смыкая глаз. И утром с дурной головой и неверными руками явиться на работу.
Она уже отчаялась понять причину неутихающей боли. Скрывалась ли эта причина внутри нее самой? Или довлела извне?.. Лиза ни в чем не винила мужа, с некоторых пор прилежно избегавшего ее общества, как избегают людей, инфицированных опасной болезнью. Она отлично понимала, что у взрослой дочери своя жизнь. Но даже с Наташей – подругой, соседкой, родственницей – не могла поговорить откровенно. Да и о чем говорить? О том, что у нее бессонница? Дурные предчувствия? Угнетенность? Это же компетенция психиатра! Психолога, на худой конец.
Парадокс заключался в том, что штатный психолог их фитнес-центра, компанейская, смешливая тетка, Светлана Валентиновна Садовникова вела прием в соседнем с Лизиным кабинете. Светлана служила в фитнес-центре с момента его организации. Многие искренне уважали ее, другие побаивались, потому что она знала абсолютно про всех абсолютно все и при определенном стечении обстоятельств могла высказать в глаза самую нелицеприятную правду. Но к Лизе Садовникова относилась благосклонно и даже чуть по-матерински, хотя они и были ровесницами. Почти каждое утро она заглядывала в Лизин кабинет, давая своей товарке на грядущий рабочий день нехитрые наставления, а по сути подбадривая. Лизино угнетенное состояние давно уже перестало быть для Садовниковой тайной.
В этот день она пришла со словами:
– Чего сидишь скучаешь? Начинай прием! У тебя там уже собралась целая очередь.
– Сейчас. – Лиза посмотрела на часы. – Пять минут еще есть в запасе. Я же не виновата, что им нравится раньше приходить...
– Знала бы ты, кто сидит в очереди, так поспешала бы, – интриговала Садовникова.
– И кто же там сидит? Брэд Питт?
– Ничем, Лиза, тебя не удивишь, – хохотнула Садовникова. – Ну может быть, не Брэд Питт, а сидит в твоей очереди очень даже симпатичный мужчинка.
– Подумаешь, мужчинка! Попадаются иногда экземпляры. Женятся на молодых, например, и приходят делать подтяжки, морщины убирать. А некоторые, вполне естественно, стесняются плохой кожи: прыщей, расширенных пор.
– И тех и других ты должна направлять ко мне. Это мои клиенты!
– Необязательно. Болезни кожи надо лечить.
– Нудная ты, Лизка! Боишься, что ли, что я твой хлеб отобью?
– Не отобьешь. По нашим временам нам обеим работы хватит.
– Да уж, – согласилась Садовникова. – Времена не боже мой. Ну, я побежала, заскочу после приема. Сгоняем в «Перекресток»?
– Сгоняем.
Лиза с вымученной улыбкой кивнула Садовниковой и вслед за ней вышла в коридор объявить о начале приема.
Первой вошла Ковачич. Она пришла поблагодарить Лизу. И как в добрые советские времена, принесла подарки: коробку конфет и набор вышитых льняных салфеток. Продвигает на рынке свой товар, подумала Лиза равнодушно – она знала, что павильоны, принадлежащие Ковачич, торгуют разнообразным бельем.
Из короткой благодарственной речи экс-пациентки Лиза поняла, что все у нее теперь хорошо: молодой муж («Чуть постарше моего Богданчика», – озорно улыбнулась Ковачич), торговля – доходная, а кожа – гладкая и здоровая.
– Я за вас очень рада. Но все-таки постарайтесь выкроить время и заглянуть к диетологу...
– Ладно. Запишусь после отпуска, – неохотно согласилась Ковачич. – Вот только домой съезжу.
Следующую пациентку привело к врачу-косметологу появление стрий, именуемых в простонародье растяжками.
– Боролись с лишним весом? – догадалась Лиза и, как положено, стала рассказывать о причинах появления растяжек – недостатке эластина и коллагена в организме большинства женщин.
– Вы, наверно, использовали экспресс-диету?
– Да вот, – вздохнула девушка. – Хотела как лучше, а вышло как всегда.
– Должна вас разочаровать, медики уже сорок лет пытаются найти средство избавления от стрий. Но пока, – Лиза улыбнулась, – медицина бессильна.
– И что же делать?
– Есть возможность сделать растяжки менее заметными. Одна из самых популярных программ включает несколько этапов: распаривание, затем пилинг солями Мертвого моря, а в финале комбинированный массаж – ультразвук и вакуум – на специальном аппарате...
Лиза вдруг почувствовала, как тупая боль трансформируется в беспокойство, и начала из угла в угол ходить по кабинету, повторяя из последних сил крепко затверженные фразы про маски, гели, обертывания.
