Арина Ларина - Всем сестрам по мужьям
«Отлично, – подбодрила себя парламентерша. – Коляску таскать будет невысоко».
Двери открыла худощавая женщина с фиолетовыми волосами. Большеглазая, яркая, она выглядела лет на пятьдесят. Хотя ей легко можно было дать и на десять лет больше, и на десять меньше.
– Э-э-э-э, – растерялась Татьяна. – А ваш… Люлик дома?
– Что, простите? – Женщина изумленно распахнула и без того громадные глаза.
– Люлик, – уже менее уверенно повторила Татьяна.
А кто ж его знает, этого осеменителя, как его на самом деле зовут? Таня начала злиться. Она отчего-то была уверена, что откроет мужик, то есть сам Люлик. И разговор сразу пойдет в нужном русле.
– Юлий, подойди сюда! – требовательно крикнула в глубь квартиры дама. – Тут какая-то странная девушка.
«Сами вы странные», – подумала Таня, повеселев. То, что Юлий и есть Люлик, сомнению не подлежало. И тут она увидела на вешалке старый Ольгин зонт. Этот зонт сестрица потеряла пару недель назад. Последние сомнения отпали.
Когда в коридор, шаркая тапочками, вышел Люлик, Таня не сдержалась и выпалила:
– Вот ужас-то! А других у вас нет?
Мужчина был лыс, худ, стар и чрезвычайно уныл.
– Вам тут не магазин, – сварливо заявил Люлик. – Берите, что дают. Люсенька, а что она у нас покупает?
– Я к вам! – Татьяна решительно, без приглашения шагнула в прихожую. – По очень неприятному вопросу.
Хозяева переглянулись и потеснились.
– Я по поводу Ольги. – Татьяна многозначительно взглянула на Юлия. Кто его знает, кем ему приходится эта тетка. По логике – женой. Но могла оказаться и сестрой.
– Ольги Петровны? – озадачился Юлий. – Из планового отдела?
– Ольги Анатольевны! Великой художницы, – ехидно напомнила Таня. – Хотя, вероятно, для вас она была просто Олей.
– Для меня? Просто Олей? Люсенька, что она говорит?
Люсенька оторопело моргала, переводя взгляд с Юлия на гостью.
– Ольга беременна, – пошла в атаку Таня. – И я считаю, что ребенка должен содержать отец. И жить ребенок должен вместе с отцом.
– Безусловно, – пожевал губами Люлик. – А от нас вы что хотите?
– Чтобы вы взяли заботы о моей сестре на себя. И о ее ребенке. Вернее, о детях.
– Каких детях? Люсенька, а давай милицию вызовем? – малодушно предложил Юлий. – Или врачей.
– Юлий, ваш номер в телефоне моей сестры. Эта дура опять беременна.
– Опять? – прошептал бедный мужик.
– Не перебивайте! – Татьяна топнула ногой. – Когда она первый раз родила без мужа, я вынуждена была содержать и ее, и племянника. Теперь она снова… в положении. Так вот я жду от вас предложений по поводу дальнейшего жизнеустройства моей сестрицы. Потому что я больше тянуть ее не намерена! И детей ее – тоже! Хотите – селите ее здесь! Хотите – снимайте им квартиру. Но я больше не могу. В конце концов, это не я с ней спала, а вы!
– Я?! – ошалело затряс головой Юлий. – Да что вы такое говорите? Это нонсенс! Вы уверены?
– Нет, мне нравится эта детская непосредственность, – пробормотала Таня. – Уверена ли я? Вы что, клеите девушек, пребывая в бессознательном состоянии? Или вы не уверены в отцовстве? Или намекаете, что вообще ее не помните? Я планирую вечером привезти ее к вам с вещами. Так что давайте прямо сейчас все спланируем, чтобы вечером мне не пришлось вышибать двери. А я вышибу. Для меня это вопрос жизни и смерти. Я еще хочу успеть устроить собственную жизнь, а не нянчится до старости с сестрой и ее многочисленным потомством.
– Да не знаю я никакую Ольгу! – перепугался Юлий.
Перспектива получить к вечеру девицу на сносях мобилизовала его скудные внутренние ресурсы, и интеллигент в пятом поколении решил начать скандалить. Скандалить он не умел и не любил, но раз уж так все повернулось…
– Да неужели? – вкрадчиво поинтересовалась Татьяна. – Не знаете? А вон зонтик ее? Он здесь откуда? Сам заполз?
– Юлий? – требовательно взглянула на мужа Люсенька.
– Да не знаю я! Может, это Аркашкин? – вспылил загнанный в угол мужик.
– Мне плевать, на кого вы собираетесь спихнуть эту курицу, – отрезала Татьяна. – Главное, чтобы вы ее забрали себе. Не просто платили алименты, а вообще забрали! И не надейтесь, что я уйду просто так, а вы тут потом забаррикадируетесь, сдружитесь на почве общей беды и будете держать оборону. Я хочу решить вопрос сейчас.
– Что за шум, а драки нету? – весело пробасил смутно знакомый голос. – И почему у нас дверь не закрыта? Воров ждем?
Таня резко обернулась и тихо охнула:
– Ты?!
По монитору компьютера ползали бесформенные кривулины, навевая тоску. Андрей крутился в кресле, прижав трубку к уху и терпеливо пререкался с мамой.
– Андрюша, – осенней мухой гудела Евгения Борисовна, – мне кажется, ты торопишься. А если девушка мне не понравится?
– Тогда она съедет через некоторое время. Но она тебе понравится.
– Ну почему надо сразу тащить ее сюда с вещами? Почему нельзя устроить смотрины?
– Мам, мне так удобнее. И вообще, это была твоя идея с женитьбой. Ты передумала?
– То есть потом, если у вас не получится, ты обвинишь меня? Потому что это была моя идея? – возмутилась Евгения Борисовна. – В отличие от тебя я разбираюсь в женщинах. И я сразу сказала бы, подходит она тебе или нет. Но одно дело сказать это, когда девушка после совместного ужина уедет восвояси, и совершенно другое – ставить тебя перед этим прискорбным фактом, если она остается жить. Как ты собираешься ее выдворять?
– Я пока не планирую выдворять ее, – поморщился Андрей. – Она мне подходит. Она меня устраивает. Идеальный вариант жены. В конце концов, спать с ней и делать детей буду я, а не ты. Готовить еду и гладить рубашки она умеет, я узнавал. Так что твои требования к претендентке на престол соблюдены.
На самом деле он тоже волновался. Раньше женщины к нему домой не приходили. И то, что он впускал Татьяну в святая святых, его смущало. Как девственницу смущает первое интимное свидание.
Она разложит вещи в его шкафу. Поставит щетку в его стаканчик. Повесит свое полотенце. Рассует везде свои баночки, скляночки или что там у женщин…
Вторжение. Ему пришло на ум именно это слово.
– Надо решать с ее квартирой, – бухтела в трубке Евгения Борисовна. – И разобраться, что у нее за родня, какая там наследственность?
– Мам, мне работать надо, – свернул разговор почтительный сын. – Все решим, все выясним. – И он положил трубку.
Перед внутренним взором зависла мучительная картина: чужая, стертая и разлохмаченная зубная щетка в его стакане…
– Аркадий? А ты здесь откуда? – изумленно воскликнула Татьяна. – Что это значит?
– Нет, мне определенно нравится женская логика. Я прихожу к себе домой, вижу барышню, которая упорно клеила меня на отдыхе, а она спрашивает, что это значит! – расхохотался Аркадий.
