Хизер Грэм - Возвращение любви
— Мама! — воскликнул Брендан, подбежав к мусорным бакам. Шон увидел, что его взволновало.
Там лежала мертвая кошка.
— Черт побери, жаль, что парень увидел это, — пробормотал Тед. — Автомобилисты гоняют на большой скорости и постоянно сбивают животных.
— Мама! — повторил Брендан, поднимая мертвое животное.
— Дорогой, не трогай ее — у нее, возможно…
— Но она не выглядит больной. Какой-то идиот наехал на nee, а потом отшвырнул в сторону, — со злостью сказал мальчик и взглянул на Шока: — Почему люди так поступают?
— Дай-ка ее мне, Брендан. Я заеду к ветеринару и попрошу осмотреть ее. — «И кремировать», — подумал Шон.
Лори с благодарностью посмотрела на него и, закусив нижнюю губу, обняла сына за плечи. Шону показалось, что мальчик сейчас отбросит ее руку, но тот стоял оцепеневший и злой, однако понимал, что мать ни в чем не виновата.
— Таких людей надо стрелять! — с ненавистью произнес он.
Да, Брендан еще слишком молод, чтобы по-настоящему ощутить ужасное чувство потери, боли и несправедливести, когда невинное животное погибает в результате человеческой беспечности. Шону вдруг захотелось вернуться в тот юный возраст.
— Это ужасно, Брендан. Некоторые люди просто монстры, — поддержал племянника Эндрю и посмотрел на Шона.
Тот решил не обращать на это внимания. Эндрю ведь брат Лори, дядя Брендана.
И его, Шона, друг.
Положив кошку в машину, он сел за руль, помахал всем на прощание и выехал на улицу.
Когда зажегся красный свет, Шон взглянул на мертвое животное, потом нахмурился. Ему не нравилась поза кошки. Протянув руку, Шон ощупал труп.
Бргндан прав. Здоровая, упитанная кошка, грудная клетка и конечности целы — значит, машина ее не сбивала.
У нее сломана шея.
И больше ни единой царапины.
Глава 14
— Может, хочешь что-нибудь съесть или выпить содовой? — спросила Лори, с тревогой глядя на Грампса в зеркало.
Голова у старика запрокинута, глаза закрыты; он немного полысел, однако его до сих пор украшала копна седых волос. Лицо сегодня необычайно осунувшееся и бледное.
Он был похож на мертвеца.
У Лори заныло в груди. Дед хороший человек, просто чудесный. Неторопливый, рассудительный, всегда выслушивал ее, прежде чем высказать свое мнение по поводу какой-то ситуации или человека. Она любила его с малых лет. Пока она была ребенком, дед покупал ей сладости, а когда повзрослела, то, к ее удивлению, стал дарить произведения искусства за исключительные успехи в учебе. Но главное заключалось не в цене подарка, а в умении Грампса дарить каждому именно то, что было для него очень важным: желтую канарейку — Джошу, маме — щенка необычной породы, которого она просто обожала, а Эндрю — даже питона. Дед никогда не занимался политикой, не имел желания изменить мир, увлекался только своей архитектурой, и работа приносила ему большие деньги. Он построил много прекрасных домов, но всю жизнь оставался очень скромным человеком. И вот теперь…
Лори охватила злоба от собственного бессилия.
— Грампс? — тихонько позвала она, думая, что он спит.
Оторвав взгляд от дороги, она снова посмотрела на него. Глаза у деда были открыты, он наблюдал за ней.
— Лори, прошу тебя, не расстраивайся и не волнуйся за меня.
— Грампс… — Несмотря на все усилия, она не могла сдержать слез.
— Да, я хочу содовой. Нет, черт побери, я хочу выпить! Скоро ирландский паб.
— Тебе же нельзя.
— Дорогая, я взрослый человек и еще не покойник.
— Конечно.
— Хочу виски. Я не часто себе позволяю, но сейчас хочу выпить.
Лори остановила машину возле ирландского паба, существующего с давних времен. Майами вообще удивительный город. Рядом был испанский ресторан, где кубинцы и другие латиноамериканцы привыкали есть сосиски с картофельным пюре и ветчину с капустой. Во многих ресторанах меню было на английском, французском, испанском языках, а в некоторых — и на португальском, специально для туристов из Бразилии.
— Привет, Мики, — обратился Грампс к своему приятелю-бармену. — Налей мне виски. А моей девушке… Понимаю, ты за рулем, но, думаю, можешь выпить одну порцию. Чего ты хочешь?
— А мне пиво «Гиннесс», Мики. Большую кружку.
— Понял. Виски и пиво.
— Теперь придется ждать минут десять, — пробормотал Грампс, подмигнув внучке. — Мики тоже выглядит как покойник, да?
— Грампс, что ты говоришь! — ужаснулась Лори.
— Девочка, ты же об этом подумала в машине. Тебе казалось, что я сплю, а я видел, как ты смотрела на меня, видел твои глаза. У меня сердце разрывалось от твоих страданий.
— Я не страдала.
— Моя близкая смерть мучает тебя. Я прожил чертовски хорошую жизнь. Сейчас ты, твои братья Эндрю и Джош, твои родители, прочие дальние родственники пытаетесь скрыть от меня правду. Да, я еще не умер, но умираю. И в этом нет ничего ужасного, девочка, я готов предстать перед Создателем и не желаю, чтобы ты сильно огорчалась.
Мики обслужил их гораздо быстрее, чем предсказывал Грампс.
— Рад, что ты вернулась, Лори, — искренне сказал он. — Все годы этот старик только и делал, что с гордостью рассказывал о тебе. Я говорю правду, девочка.
Лори кивнула, поскольку не могла говорить.
— Она роняет слезы в пиво, — объяснил приятелю Грампс. — Никак не смирится с тем, что я умираю.
— Обещаю, мы устроим тебе шикарные поминки, — проворчал Мики и удалился.
— Грампс, я не хочу, чтобы ты…
— Лори, если тебе обязательно надо кого-то жалеть, то жалей свою подружку Элеонору. Вот действительно трагедия. А если ты меня любишь, то говори со мной откровенно, а не как со старым болваном, который ничего не понимает.
— Я не хочу, чтобы ты умер, — тихо сказала Лори.
— Всегда тяжело терять тех, кого любишь, поэтому я и не буду особенно торопиться, — улыбнулся дед, и она выдавила ответную улыбку. — И никаких разговоров за моей спиной, — предупредил Грампс.
— Никаких.
— Помоги мне хоть как-то успокоить твою мать.
— Это будет сложно.
— Да, Глория — прекрасная невестка, всегда любила меня как родного отца. — Грампс поднял стакан. — За твою мать.
— За маму. Она довольно своенравный человек, но истинная леди.
Грампс усмехнулся и сразу помрачнел.
— Знаешь, она беспокоится за тебя. Считает плохим знаком, что ты вернулась именно в тот момент, когда убили твою школьную подругу. Конечно, останься ты в Нью-Йорке, трагедия не стала бы менее ужасной, но все же ты была бы в стороне от нее.
— Маме не следует беспокоиться за меня.
— Она здорово изменилась после гибели Мэнди Олин и обвинения Шона Блэка в ее убийстве, А ты улетела в Англию, она не смогла тебя остановить, потом мы получили свадебную фотографию, на которой твой муж выглядел грустным и больным. По виду человека можно определить, что он уже не жилец.
