Игрушка для подонка (СИ) - Носкова Екатерина

А у меня сердце защемило от его заботы. Он помогает моей сестрёнке, позаботился о маме…

Наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, — прошептала, стараясь не показать, насколько смутил меня собственный порыв.

Но… В глазах подступили слезы. Захотелось обнять его крепко — крепко…

Потому что о нас давно никто не заботился. Всегда я думала о семье. Я старалась быть мужественной. Мама тоже не сдавалась, но иногда… У нее сдавали нервы. Я часто видела отчаяние в ее глазах.

И не виню ее за это. Это страшно когда собственный ребенок тяжело болен.

А мама держалась. Заботилась о нас. Даже на автошколу помогла мне деньги собрать. Совершенно не задумываясь, о том, что на двух работах будет тяжело.

Со Стасом больше мы не разговаривали. Быстро поели, и когда допивали кофе, принесли ужин для мамы.

Думала, что от ресторана мы пойдем пешком, но Волков сказал, что не будет тут бросать автомобиль.

— А… Если ты летишь с нами, кто заберёт твою машину от больницы? Ой. У тебя ведь и вещей с собой нет.

— Куплю, — отмахнулся, заворачивая к больнице. — А машину отгонят.

— Надо было за вещами на моей машине ехать, — задумчиво пробормотала, раздумывая не влетит ли мне, если авто все это время будет стоять на больничной парковке.

— Оставь ключи здесь. Мой человек их отгонит твою машину.

— Какой ещё человек? — не очень-то хотелось отдавать ключи неизвестно кому.

— Исаев отгонит.

— Кто это? — нахмурилась, пытаясь понять, о ком он говорит.

— Тимур. Не волнуйся, твоя… Машина будет в целости и сохранности. Идем. Нас ждут.

Кивнула и достала ключи от моего Жигуленка. Стас спрятал их бардачок. Потом вытащил из багажника наши с мамой сумки и, взяв меня за руку, повел в больницу.

А мне вдруг так страшно стало. Не хочу думать, что будет с Надей, если в Москве ей не помогут. Не буду думать, что тогда будет с мамой…

Все получится. Должно получиться.

Когда мы вошли в больницу, я ещё раз позвонила маме. Она рассказала, как добраться до Надиной палаты.

Маму мы нашли в холле. Она сидела в кресле, крепко обхватив себя руками за плечи, глядя невидящим взглядом в стену.

— Мамуль!

Она как-то нервно дернулась, растерянно оглянулась, пока не увидела нас.

— Ох, Алиса, — мама резко поднялась и сжала меня в крепких объятиях.

Обняла ее в ответ, делая вид, что не заметила ее покрасневших глаз.

Мама отстранилась, и перевела взгляд на Стаса. Нервно ему улыбнулась и кивнула.

— Здравствуйте, Станислав.

— Мам, мы тебе ужин принесли, — проговорила, подавая ей пакет.

— Ой. Не надо. Мне крошка в горло не лезет.

— Мам, поешь, пожалуйста.

Она не охотно, но согласилась. И пока ела, рассказала нам, что тут происходило.

Но в принципе, я ничего нового не узнала. Ведь то, что местные врачи с нами не летят, мне рассказал Артем.

Когда мама почти доела «второе» к нам подошёл врач. Он принес документы, результаты анализов, выписки, а потом проводил на крышу. Где уже стоял оранжевый вертолет с красной полоской.

Вертолет, который отвезёт нас в Москву.

Глава 21

Весь перелет я смотрела на Надю. Любовалась ее маленьким, нежным личиком. Сейчас она была спокойной, умиротворённой, и я очень надеюсь, что пока мы тут сходим с ума от страха, она видит прекрасные сны.

Сейчас, когда мы были высоко в небе, мне хотелось верить, что так я стала ближе к тем, кто решает судьбу Нади.

Я знаю, что вера… Она не в конкретном месте. Она в нас самих.

Но мне так хочется надеяться, что вот тут, в небе, высоко над землёй, меня точно услышат. И подарят моей сестрёнке возможность быть счастливой. Возможность быть… Живой.

Моей руки коснулись мужские пальцы, и я схватила руку Волкова, как спасательный круг. Он крепче сжал мою руку.

Повернула голову и встретилась с серьезным, уверенным и спокойным взглядом парня. Он словно глазами хотел сказать, что все будет хорошо. Что Надя справится. Вылечится. Медленно моргнула без слов благодаря его за поддержку.

Но руку так и не отпустила.

А он и не настаивал.

Так мы и летели до самой клиники, крепко держась за руки.

Когда вертолет приземлился, мы увидели целую бригаду медиков. Стоило каталке оказаться на земле, как возле спящей Надюши сразу оказались врачи. А потом ее увезли.

— Сейчас Надю осмотрят. Потом врачи проведут консилиум, — объяснял нам медбрат, пока провожал в зал ожидания. — Если надо сделают дополнительные обследования.

Мы кивали и внимательно ловили каждое его слово. И когда оказали в просторном помещении с креслами, автоматами с напитками и перекусом, он сказал, что скоро подойдёт и ушел.

Мы разместились на удобных диванах. Мне захотелось скинуть обувь, поставить ноги на диван и уткнуться в колени головой.

Волков взял меня за руку, переплел наши пальцы. И у меня сердце затопило от нежности к этому парню.

Но я даже взгляд не решилась на него поднять.

— Станислав, — тихо обратилась к нему мама. — Спасибо вам огромное за поддержку. За заботу.

— Не стоит меня благодарить, — тихо заговорил Волков, все также крепко сжимая мою руку.

Мне надо сказать маме правду. Она должна знать…

Сделала глубокий и решилась.

— Мам, Стас согласился финансово нам помочь, — говорю тихо, чувствуя, как какая-то странная горечь заполняет душу. Опустила взгляд в пол и едва слышно прошептала. — Он оплачивает лечение.

Мама ахнула.

А я так и не смогла поднять на нее взгляд. Мне вдруг стало стыдно. Неловко.

Выпустила руку парня и встала с дивана. Отошла к окну, и обхватила себя руками за плечи.

Надо было с мамой один на один это обговорить. Тогда бы я смогла заверить ее, что о финансах она может не переживать. Сказала бы ей, что все оплачено.

Но при Стасе не могу. Язык не поворачивается.

Слышу как мама тихо, всхлипывает и благодарит Волкова за помощь. За деньги, которые он даёт на лечение Нади.

А у меня душа рвется на части. И я понять не могу почему.

Словно не так все должно быть.

Мы чужие друг другу люди. Я ему никто. А Надю он вообще не знает.

Но помочь согласился сразу. Без лишних вопросов, без уговоров и торга.

Просто согласился.

Я всегда всего добивалась сама. Я настраивала, что деньгу смогу достать. Любым путем. Мы с мамой обе работали и откладывали каждую свободную копейку на лечение. Но мы не успели собрать.

А тут Волков… Он согласился помочь просто так. Может у меня в душе все переворачивается, потому что не привыкла, чтобы мне помогали? Не привыкла, чтобы проблемы моей семьи решал кто-то другой.

Возможно, мне так плохо, потому что я не знаю, как его отблагодарить.

— Спасибо, — в сотый раз поблагодарила его мама, — Я не представляю, чтобы мы делали без вашей помощи.

В этот момент в комнату вошёл знакомый медбрат.

— Палата готова. Надя уже проснулась, так что вы можете к ней пройти.

В тишине мы прошли по коридору и остановились возле белой двери, на которой была нарисована яркая бабочка. Медбрат открыл дверь, и мама первой вошла в палату.

А я не смогла переступить порог.

Страх охватил все тело, и я замерла, не решаясь сделать шаг и увидеть свою сестренку.

На плечи мне легки руки, а потом прижали к крепкому мужскому телу.

— Все будет хорошо, — прошептал Волков, прижимая меня к себе.

Положила руки на его, чувствуя тепло его кожи.

— Я боюсь, — сдавленно прошептала, качая головой.

По щекам потекли слезы, и я прикусила губу, чтобы сдержать предательский всхлип.

— Мне очень страшно, Стас…

— Знаю. Я знаю, Лисенок, — он мягко целует меня в макушку. — Давай. Ты должна увидеть сестру перед операцией.

Киваю. Делаю глубокий вдох, натягиваю улыбку и захожу в палату.

Надя лежит на широкой кровати. Она переводит глаза на меня и слабо улыбается. А я вижу, что ее взгляд не сфокусирован. Она словно сквозь меня смотрит.