Моё сердце в тебе бьётся (СИ) - Коэн Даша

- Просто так, – пожал я плечами, – прикольно же.

И улыбнулся, отчаянно изображая из себя упоротого на всю голову маньяка.

- И как долго это будет продолжаться?

- Она должна меня попросить, – процедил я и дал знак другу, что разговор окончен.

- Она этого не сделает, – предсказал Кирилл и как в воду глядел.

- Ну, значит ей не повезло, – оскалился я, а сам внутри весь завял, боясь такого сомнительного для меня исхода. Но именно он мне и грозил.

Алёне было чхать на все сплетни, что бродили про нее в периметре школы. За ее спиной перешептывались, на нее показывали пальцем, ее обсуждали и над ней смеялись. Но Княжина несла свою голову высоко, смотрела на всех равнодушно, но больше всех на меня.

И это было как холодный душ. К началу десятого класса до меня наконец-то дошло, что, если я буду продолжать в том же духе, то окончательно и бесповоротно поставлю на нашем возможном совместном будущем крест. О, я тогда был таким наивным лаптем, и искренне полагал, что еще можно что-то спасти. Что однажды пелена ее ненависти ко мне спадет, и Алёна увидит, что я всего лишь чудовище, которое любит ее всем сердцем.

Рычу, но укусить по-настоящему просто не способен.

П-ф-ф, придурок восьмидесятого уровня. В гробу она видала меня и мои нежные, но больные чувства.

Как сейчас помню – сентябрь, и мы всем классом идем сдаваться на медкомиссию. У кабинета гинеколога самый большой ажиотаж. Поднимаюсь по лестнице и слышу, что Княжину уже начали травить только за то, что она оказалась чиста.

Захотелось дать себе по морде. Сильно. Так, чтобы еще долгие недели ничего жрать не мог.

Кинулся к ней на защиту, жестко заткнул тупых одноклассниц, но, по сути, ничего этим не добился. Княжина мне даже «спасибо» не сказала. Отвернулась и уставилась в окно, одним своим видом выказывая все, что она думает обо мне и всех, кто ее окружает.

А мне так хотелось тогда ее обнять. Это просто не описать. Руки чесались, а сердце сварилось в кипятке, так сильно бурлила моя кровь. Я это лето невыносимо скучал по ней. Ждал осень как одержимый, только чтобы увидеть ее и наконец-то вздохнуть полными легкими от облегчения.

Алёна…мой кислород.

И так невыносимо было носить все в себе. Я погряз в этой трясине неразделенной любви. А она еще и накрасится как-то удумала. Господи, Боже ты мой, зачем? Княжина и так была красива как сон, не убавить, не прибавить. И закономерно началось то, чего я больше всего боялся. И я захлебывался от отчаяния, когда видел, как ее клеит очередной ухажер с горящими от похоти глазами. То один, то второй, то третий. Смертники, мать-перемать.

Всех отшивал. И говорил прямо:

- Алёна моя.

- А сама Княжина, что думает на этот счет? – осмелился как-то спросить у меня один из ее поклонников.

- Здесь я решаю, а не она. Еще вопросы?

И вопросов больше не было. Никогда. Никто не хотел связываться со мной и правильно в общем-то.

Вот только был один затык, который я никак не мог перешагнуть. Трусил, наверное. Тысячу раз представлял, что подойду к ней и снова приглашу ее в театр или еще куда, а потом понимал, что буду послан.

Жестко.

Поэтому…Любить Княжину было больно. Но только так я чувствовал себя живым – задирая девчонку и захлёбываясь в ее эмоциях. Пусть не тех, что мне были нужны, но я и тому был рад.

Не равнодушна. Хорошо!

Но выговориться хотелось страшно. Мою грудную клетку просто выламывали чувства, я ими задыхался и жаждал, чтобы и Алёна знала, что я категорически к ней не ровно дышу. Да, что там говорить? Я реально ненавидел выходные, потому что в них не было ее. Я был абсолютно зависим ею.

И я не придумал ничего лучше, чем написать ей инкогнито.

Честно? Я вообще не верил в то, что она мне ответит, как и в то, что из этой затеи выйдет что-то путное. Но терпение и труд, как говорится, все перетрут. А я для Алёны был готов на все, только бы она захотела говорить со мной. И она заговорила. И плевать я хотел, что это случилось только после сладкого подкупа.

Конфеты ей в сумку засунул. Решетов подкалывал еще, тогда как Бог:

- А без конспирации слабо?

- Пока да, – честно признался я.

Ну, а что уж было скрывать?

Люблю. Боюсь. Флакон встряхнуть, не смешивать.

План у меня был до безобразия простой – понравится ей без лица, но как есть и ничего не приукрашивая. А потом уж подкатить хотя бы с каким-то подспорьем.

И знаете, мне казалось, что у меня получилось практически невозможное. Я сам не верил и одновременно перся от того, что фактически, без перерыва на обед и сон, переписывался со своей Алёной. Обо всем!

И я даже не представлял, что можно еще сильнее влюбится в нее. Ведь она была пределом всех моих мечтаний и на все сто процентов соответствовала моему понятию идеальной девушки. Умная, начитанная, с отличным вкусом к музыке, фильмам и литературе, а еще с исключительным чувством юмора. Боже, я упивался общением с ней, а потом засыпал, словно дурной от ее ежедневного:

«Спокойной ночи, Тайный Поклонник».

Но я не хотел быть тайным, я хотел быть самым явным из всех возможных поклонников. А еще я, дурак махровый, не догадывался, что собственными руками выкопал себе могилу.

Ревновать к самому себе? Могу, умею, практикую…

Глава 26 – Все сам…

POV Никита

Алёна никогда не была предсказуемой. Мне просто нужно было знать это, когда я пытался строить наполеоновские планы. Но, видимо, жизнь меня ничему не учила.

Так случилось и в десятом классе под самый новый год, когда мы с Княжиной неожиданно столкнулись в школьном коридоре. Я самозабвенно строчил ей, а она мне. И я подумал, что именно сейчас смогу повернуть ситуацию так, чтобы Алёна поняла, кто именно скрывается за ширмой тайного поклонника.

И план мой был до безобразия незамысловатый. Она должна была признаться, что тот, с кем она переписывается, нравится ей. А дальше я бы сказал ей, что он — это я и она реально мне нравится.

Видите, как все просто?

Мы бы повздорили, конечно, но, в итоге, Алёна бы обязательно оттаяла, а потом все-таки сменила бы гнев на милость. И это было бы мне самым лучшим подарком ко дню моего рождения.

И я почти добился того, чего хотел. Алёна призналась мне в симпатии. И да, кричала в лицо о своих чувствах. А потом просто взяла и одним махом прихлопнула меня как глупую, надоедливую муху.

- Потому что он не ты.

Мне в тот момент сдохнуть хотелось. Вообще не помню, как до дома добрался. И дальше все как в тумане.

Единственное, что в мозгах отложилось, так это картинка, где я поздравляю ее с Новым годом, когда часы пробили двенадцать раз, а затем выковыриваю из телефона вторую сим-карту, которую завел специально для переписки с Княжиной, и выкидываю ее с балкона куда-то в заснеженные кущи.

Я тогда наивно полагал, что похоронил сраного анонима навсегда. Ведь я реально завидовал страшной, черной завистью самому себе. Я ей нравился, и я же ей был максимально противен.

Абсурд восьмидесятого уровня. Шутка судьбы, не иначе. А может то я сам над собой посмеялся. Не знаю.

Но я реально решил с ней попрощаться от имени тайного поклонника, даже коробку конфет заказал с ее любимой клубникой. Типа последний, прощальный жест и все такое. Помни меня…

Ага.

Сила воли? Не, не слышал о таком…

Через час я уже рыскал под окнами своей спальни и искал в снегу чертову сим-карту, а когда нашел, то долго смотрел на нее и совершенно не понимал, что я делаю и зачем. Но в телефон ее вставил и жадно прочитал, пришедшую, от Алёнки благодарность за сладкий подарок.

Три дня сам над собой измывался, игнорируя ее сообщения. Она хотела со мной общаться, а мне хотелось разложиться на атомы. Ведь переписка с тайным поклонником была дорогой в никуда. И я это прекрасно понимал.

Чертова любовь!

Не выдержал, выключил телефон, а потом фактически потонул в какой-то иррациональной ярости к себе и этому миру. Ну, потому что не было никакого просвета, вот вообще никакого!!! Даже у утопающего была пена морская, а у меня ничего! Долбанный штиль! И мне тогда казалось, что вместе с ненавистью к самому себе я и Княжину возненавидел.