Клер Кук - Летнее приключение
— Сдаюсь, — сказал Шон Райан.
Он снова стал держать Прешес, а я продолжила стрижку. Потом я взялась за ножницы, чтобы подровнять ее кустистые бровки. Поскольку брови были едва ли не самой привлекательной частью ее облика, делать это было грустно, но необходимо.
Я отступила назад, чтобы оглядеть собаку.
— Ну вот, — удовлетворенно произнесла я. — Перед нами совершенно другое животное. Она похожа на канноли.[23]
— Точно! — поддержал меня Шон Райан.
— И что из этого? — спросила я.
Отойдя в другой конец комнаты, он снова присел на корточки.
— Ко мне, Канноли!
Прешес бросилась к Шону и стала облизывать его лицо.
— Ни в коем случае, — сказала я. — Только не Канноли. К тому же я уверена, что это имя для блондинки, а не для брюнетки.
Шон Райан снова пересек салон и опустился на корточки.
— Канноли, — позвал он. Прешес побежала прямо к нему.
— Отличное имя, и очень ей подходит, — сказал Шон Райан и огляделся по сторонам. Должна сказать, в «Салоне де Паоло» не было детской зоны с фальшивой тосканской стеной, как в «Салоне де Лючио», зато здесь можно было увидеть коринфские колонны, расположенные по обе стороны входной двери, и двухуровневый фонтан возле регистрационной стойки. — Будем считать, что она попала под действие программы о защите свидетелей, получила новое имя и новую биографию. Уверен, ей все это по нраву.
Я была вынуждена признать, что определенная логика в этом есть, однако Шону Райану еще не удалось убедить меня.
— Ну не знаю, — колебалась я. — У нас тут и без того перебор ненастоящих итальянцев. Может, нам стоит расширить горизонты и назвать ее хотя бы Круассаном?[24] Я могла бы купить ей маленький розовый беретик.
— Канноли, — не отступал Шон Райан. — Ни на что другое я не согласен. И хватит спорить.
— Парень, немного же тебе понадобилось времени, чтобы начать изображать из себя босса, — заметила я, хлопая по стулу перед собой. — Следующий.
— Да я вообще-то пошутил насчет себя, — неуверенно проговорил Шон Райан.
— Слишком поздно, — отрезала я.
Он сел. Я взяла бритву. Шон широко открыл глаза.
— Вы меня пугаете, — прошептал Шон Райан.
— Вы почти ничего не почувствуете, — сказала я, замечая, как он съежился, и принялась работать бритвой. — Я сниму совсем немного длины, но выглядеть вы будете куда лучше, да и вашей голове будет легче, если я чуть укорочу волосы.
Шон Райан заглянул в глаза моего отражения в зеркале.
— Это первое, о чем вы подумали, увидев меня? — поинтересовался он. — То есть, мне хотелось бы знать, возникло ли у вас желание сделать мою голову полегче в первый же раз, когда мы встретились?
— Ш-ш-ш… — остановила я его. Я продолжала работать бритвой, придавая его прическе наилучшую, с моей точки зрения, форму. Хорошая прическа — это произведение искусства, и, как и все художники, хорошие стилисты знают, где надо шевелиться побыстрее, а где — замедлить скорость движения. Вы словно пытаетесь найти сердцевинку вашего клиента и приоткрыть ее с лучшей стороны, поднять на новый уровень. Я хочу сказать, что искусство — это искусство, и у меня было такое ощущение, что, если бы ко мне в салон забрел сам Пикассо, нам надо было бы многое сказать друг другу. Если только, конечно, он не оказался бы надутым индюком. Если так, то я просто бы сжала губы и молча постригла его.
Положив бритву, я встряхнула контейнер с пеной для укладки волос.
— Вот так, — сказала я. — Теперь выжмите в ладонь столько пены, сколько в нее влезет, и вотрите ее в волосы, начиная от самых корней, а затем распределите ее по всей длине.
Шон Райан приподнял брови.
— Видите ли, вообще-то я не неандерталец. И прежде уже использовал какую-то липкую массу для укладки, — заявил он.
— Прошу прощения. — Я вручила ему контейнер. — Вот, можете забрать себе оставшуюся пену.
— Спасибо.
— Теперь закройте глаза, а я скоро вернусь.
— Ко мне, Канноли! — позвала я, практикуясь с новым именем. Собака побежала за мной в соседнюю комнату, где работала машинка для эпиляции воском, там я окунула палочку от мороженого в горячий воск и бросилась назад к Шону Райану, торопясь, пока воск не застыл.
— Bay! — воскликнул он. — Как приятно! Вот с лицом я никогда ничего не делал.
Я приложила к воску полоску ткани и подождала, пока воск чуть остынет, а потом одной рукой слегка натянула кожу Шона.
— По ощущениям это то же самое, что снимать лейкопластырь, — сказала я. И дернула ткань.
Шон Райан взвыл.
— Что, черт возьми, это было? — завопил он. — Спасибо еще что предупредили.
Я улыбнулась.
— Но вы же сами сказали, что вы не неандерталец, — напомнила я. — Так что щетина вам не к лицу.
Наклонившись вперед, Шон Райан стал разглядывать свое отражение в зеркале.
— Не могу поверить, что это происходит со мной, — вздохнул он. — Да и не было у меня никакой щетины.
— Пусть так, — покорно согласилась я. — Но она уже начинала пробиваться. Зато теперь видите, насколько лучше вы стали выглядеть? У вас даже глаза открылись.
— Господи, а кожа-то краснеет! Думаю, вы теперь счастливы.
— Что за бред!
Все было просто замечательно. Наклонившись к Шону Райану, я осторожно стала снимать с его лица остатки воска при помощи геля, который не только растворяет воск, но и успокаивает кожу. Я принялась массировать ему лицо, и неожиданно он снова открыл глаза. Мы посмотрели друг на друга. Одна его рука каким-то образом оказалась на моей талии.
Мы посмотрели друг на друга еще раз. Я знала, что отныне, нюхая пену для укладки волос от Пола Митчелла, я всегда буду вспоминать Шона Райана. Одна моя рука скользнула к его плечу.
— Привет, — сказала я.
— Привет, — ответил Шон Райан и положил вторую руку мне на талию.
Вдруг дверь салона распахнулась. На Канноли это произвело странное впечатление — она словно обезумела.
Глава 18
— Я увидел в окнах свет и решил, что ты можешь быть здесь, — проговорил Крейг вместо приветствия. — Во время вчерашнего собрания в «Салоне де Лючио», принадлежащем твоему отцу, ты сказала Софии, что тебе надо со мной поговорить, — на одном дыхании выпалил он.
Глаза Шона Райана удивленно раскрылись.
— Ваш отец владеет «Салоном де Лючио»? — спросил он.
Поскольку время для повествования о состоянии дел моего отца было не самым подходящим, я просто кивнула.
— Ну и ну! — воскликнул Шон Райан.
Высоко подскочив, Канноли принялась бегать кругами вокруг Крейга, так и норовя укусить его за лодыжку. Сейчас это уже была не собака, а восемь фунтов чистой ярости!
