Джулия Фэнтон - Великосветский прием
Никто не заговаривал об отсутствии Чарлза, но королева все время хмурилась. Диана знала, что его ждет порицание. Но если королева станет отчитывать своего сына, Диане от этого будет только хуже. Их семейные отношения это не спасет.
По ее телу пробежала легкая дрожь, когда она вспомнила портрет принца Уэльского, висевший у нее над кроватью в школе «Уэст-Хит». Она тогда по-девчоночьи сходила от него с ума. Он казался ей таким мужественным, крепким, волевым. Но... оказалось, что он может быть и придирчивым, и ворчливым, и обидчивым. Подчас он вымещал раздражение на приближенных. Что ж, будущий король – всего лишь человек.
Несмотря ни на что, она любила его.
Александра и Ричард пересекли океан, чтобы повидаться с ней и вместе съездить в Эскот. Почему рядом с принцессой не было принца? Где же он?
VI
АЛЕКСАНДРА, 1978-1979
Студенческий городок знаменитого женского колледжа Вассар, построенный в средневековом стиле, был обнесен кирпичными стенами. Здание библиотеки напоминало замок с цветными витражами и готическими крестами. Озеро, окруженное кольцом величественных старых деревьев, служило местом отдыха многим выдающимся американкам. Из стен Вассара вышли поэтесса Эдна Сент-Винсент Миллей, романистка Мэри Маккарти, а в недавние времена – выдающиеся актрисы Джейн Фонда и Мерил Стрип.
Александра и Мэри-Ли приехали сюда с промежутком в несколько часов. Они впервые увиделись после отъезда из Англии и встретили друга друга радостными восклицаниями и крепкими объятиями.
– Александра, ты теперь роскошная блондинка! Рафинированная аристократка! – кричала Мэри-Ли, приплясывая от восторга.
– А у тебя дивный загар, – восхищалась Александра. – Настоящая гавайская девушка! А какая стройная!
Мэри-Ли вспыхнула от смущения:
– Я? Стройная?
– Господи, конечно же! Ты сбросила по меньшей мере десять килограммов.
Действительно, от детской пухлости Мэри-Ли не осталось и следа. Теперь у нее была тоненькая, как тростинка, фигура, а раскосые изумрудные глаза казались огромными на похудевшем лице с изящно очерченными скулами. Она курила «Бенсон-энд-Хеджес» и недавно научилась пускать голубые колечки дыма. Но в ней чувствовалась какая-то внутренняя скованность.
– Мэри-Ли, расскажи, как ты жила на Мауи? Мать тебя не очень допекала?
– Мать заканчивает очередной роман, а в таких случаях она становится особенно вредной, – призналась Мэри-Ли, отбрасывая назад свои рыжевато-золотистые волосы. – А уж когда она поссорилась со своим последним избранником, это вообще был конец света. Когда у нее что-нибудь не клеится, она всегда вымещает на мне злобу. Ты только послушай, что она сделала, когда увидела меня похудевшей: она искромсала ножницами все мои бикини и заставила меня носить закрытый черный купальник с юбочкой!
– Не может быть!
– Или вот еще: как-то поздно вечером она запустила мне в голову гнилой грушей, но промахнулась. Томас на нее заорал, так она и в него швырнула такой же. Мне пришлось все мыть и оттирать, а она посмотрела и говорит: все равно грязно! – и уже в третий раз нарочно расквасила такую же гниль о стенку.
– Боже мой, Мэри-Ли, как ты это терпишь?
– Она все-таки моя мать...
– А на Мауи есть интересные молодые люди?
– Наверно есть, если считать интересными бичей, официантов и инструкторов по плаванию. – Мэри-Ли глубоко вздохнула. – Но в мою сторону никто не смотрит. Я ведь далеко не красавица.
– Неправда, Мэри-Ли, ты красавица! Такая тоненькая, хоть в манекенщицы иди.
– Нет, нужно еще похудеть, – сказала Мэри-Ли, погасив сигарету о серебряную пепельницу, которую привезла из дому. – Давай, может быть, распакуем вещи? У меня с собой горы барахла, а у тебя?
* * *Осень в Вассаре была прохладной. Деревья вокруг озера полыхали оранжевым. У Александры почти все время уходило на занятия. Она подолгу просиживала в музыкальном классе и в читальном зале. До сих пор она не получила никаких откликов на свою песню «Ласковая женщина» и начала думать, что на ней надо поставить крест.
Долгожданный телефонный звонок раздался в самый неподходящий момент: она растиралась лосьоном после душа. Когда Мэри-Ли крикнула ей, что звонят из «Ариста рекордс», Александра издала оглушительный боевой клич, выронила флакон и очертя голову бросилась к телефону.
Спазм сдавил ей горло.
– Алло, – прошептала она.
– С вами говорит Дон ван Хорн из фирмы грамзаписи «Ариста рекордс», – раздался в трубке приятный мужской голос. – Хочу сообщить вам, юная леди, что я уже не первую неделю слушаю вашу пленку. Думаю, мы сможем ее «раскрутить». Клайву она понравилась. Мы попросим вас прилететь в Лос-Анджелес и подписать контракт.
До Александры с трудом доходил смысл его слов. Неужели и вправду сам Клайв Дэвис, президент «Ариста рекордс», одобрил ее песню?
– Ой, Боже мой, просто невероятно!
– Мы считаем, что эта песня подойдет для нового альбома Оливии Ньютон-Джон. Кстати, разрешите, я запишу телефон вашего агента или поверенного, чтобы мы могли обсудить предварительные детали.
– Да, да, очень хорошо, – невпопад ответила Александра, чтобы только перебить ван Хорна. – На следующей неделе – День благодарения... Это не поздно?
– Нет-нет. Значит, тогда и увидимся. Это только начало, юная леди. Если вы не остановитесь на достигнутом и напишете пару-другую таких же славных песен, как «Ласковая Женщина», вы скоро станете знаменитостью.
Вся дрожа от волнения, она повесила трубку и тут же позвонила сыну Минни Филлипс, Ли Филлипсу, одному из лучших адвокатов по авторскому праву во всем Лос-Анджелесе. Он согласился составить для нее контракт.
После разговора с ним Александру охватил несказанный восторг. Может быть, она и в самом деле чего-то добьется!
* * *После Дня благодарения погода стала пасмурной. В феврале снегопады погребли городок Покипси, и жизнь в нем замерла на несколько дней. Вся территория колледжа была укутана белым покровом и прочерчена темными строчками тропинок, которые проложили студентки, спеша на лекции. По периметру скользили лыжницы. Кроны вековых деревьев превратились в кипы белого кружева.
Однажды, еще затемно, в комнате Александры и Мэри-Ли зазвонил телефон. Накануне Александра до половины третьего готовилась к зачету по английской литературе и легла спать только тогда, когда у нее стали слезиться глаза, а голова начала раскалываться от малоизвестных фамилий и дат. Она не успела еще толком проснуться и, потянувшись за трубкой, нечаянно смахнула телефон на пол.
– Слушаю, – невнятно пробормотала она.
– Александра? Это ты? – Видимо, говорившему было плохо слышно.
