Эмма По - Китайский цветок
— Не знаю, — отозвалась, похохатывая, Дарья.
— Так Брежнев произносил «систематически», — улыбнулся Слуцкий и посмотрел на внучку.
Она заливисто смеялась и прелестным, полным женственности движением откидывала со лба тёмную челку.
— Дед, ты почему смотришь на меня так удивленно? — отсмеявшись, спросила Даша.
— Знаешь, девочка, с тех самых пор как увидел тебя первый раз, стал искать сходство с Анютой. Всё искал и не находил. А вот сейчас, когда ты откинула назад голову и чёлку поправляла, у меня даже дыхание перехватило… Словно девочку свою увидел. Господи, какое счастье, что ты есть! Теперь ты тоже моя девочка… И очень любимая… Навсегда, что бы там ни было…
— Ты о чём?
— Так, ерунда, наверное, — отмахнулся Иван Антонович. Ему вдруг расхотелось расспрашивать внучку о причине её ночного молчания. — Нервы, знаешь ли, разыгрались, и старость одолевает. А это самая благодатная почва для сомнений и подозрений. Но в конце концов, всё имеет простые и логичные объяснения.
Он встал с кресла, подошел к Дашиной коляске и, ласково обняв внучку, неловко и нежно поцеловал её в макушку. Немного смутившись от охвативших его чувств, Слуцкий стал шагать по комнате, останавливаясь то у книжных полок, то у компьютера. С письменного стола взял стеклянный шар с искусственным снегом внутри и засмотрелся на пластмассовую парочку, идущую в обнимку сквозь вьюгу по направлению к замку.
— Я помню такие игрушки, — легко сменил тему Иван Антонович и с шаром в руках вернулся в кресло. — Их продавали местные умельцы на рынках где-нибудь в Минводах.
— Вот-вот! — подтвердила Даша. — Отец оттуда и привёз. Давно-предавно. Этой игрушке лет почти столько же, сколько и мне. Я называла её «шаром счастья». Ну, не я, — поправилась она, — мы с Зоей.
Слуцкий разглядывал безвкусно и прочно сделанную вещицу.
— Мне тоже такие бури в стакане всегда нравились. Казалось, поштормит, повьюжит понарошку, а твою собственную взаправдашную жизнь обойдет штормяга стороной.
— Нет, Дед. Я в этом «стакане» не бурю, а гармонию вижу, какой нет в действительности…
Иван Антонович бережно накрыл шар ладонью и заглянул Даше в глаза.
— Ты милая и умная девочка, поэтому не обидишься на меня за этот вопрос. Как, скажи, Валерий вписывается в твоё представление о гармонии и счастье?
Даша взяла шар из рук деда и погладила разыгравшийся вмиг снегопад.
— Дед, давай не будем о нём…
— Подожди, детка! Ответь мне только на один вопрос, и обещаю тебе, если не хочешь о нём говорить, больше не спрошу. Есть какая-то причина, по которой ты его держишь около себя?
— Да, Дед. Такая причина есть.
Раздался звонок в дверь, и Слуцкий с сожалением понял, что его общение с внучкой один на один закончилось. Пришла Катерина и с порога стала жаловаться на плохую погоду. Голова, плечи, рукава пальто были сплошь засыпаны снегом. В руках она держала тяжеленную на вид сумку, и Иван Антонович бросился на помощь.
— Давайте-ка сюда ваш, с позволения сказать, ридикюль! Ого! Что это вы с собой таскаете? Кирпичи?
— Почти что. Пирожки с капустой и немного сладких. Утром напекла. Малину с черникой ещё летом заморозила. Вы там в Америке эти ягоды небось в конфитюрах только и едите. Сейчас будем обедать, — уютно говорила она, стряхивая с одежды снег.
— Вы хоть на машине этот ресторан приволокли?
— Да что вы! — отмахнулась она. — Тут автобус ходит. И потом, какой это ресторан! Так, походная кухня. В ресторан нас всех Валерий пригласит. Он сегодня должен был за машиной поехать. Так ведь, Дашенька? — крикнула она в сторону комнаты и бережно расправила на плечиках влажное пальто.
Раздался довольно противный скрежещущий звук, который сопровождал теперь все передвижения Даши по квартире, и она въехала в прихожую на своей разбитой старой коляске. Слуцкий укоризненно покачал головой.
— Ну почему ты не разрешаешь купить тебе новый транспорт?! Разваливается эта колымага на глазах.
— Нет-нет! Ни в коем случае! Не вздумай, Дед! Слышишь? Я загадала, что должна встать на ноги именно из этой коляски. Примета у меня такая…
— Валерий действительно за машиной отправился? — спросил он Дашу, когда сели за стол.
— Угу, — довольно пробурчала она, дожёвывая пирожок. — Если купит сегодня, в субботу в ресторан пойдём. Мам, хватит меня закармливать! Ты не видишь, что ли, как я поправилась? Скоро в коляску свою не влезу. Правда придётся новую покупать.
— Нет, Дашенька, не надо новую. Я верю в твою примету, и всё у тебя будет хорошо. Есть ещё одна хорошая примета — цветы-то на твоем подоконнике сохнуть стали! Гусманию вообще выбросить можно.
— Не знаю, что с цветами случилось. Через день по горшку выбрасываю. Недавно такой красавец пожух! — Она приподняла голову и дотронулась пальцем до лба, припоминая название. — О! Абутилон!
Катерина всплеснула руками.
— Это пышный такой, с желтыми фонариками? Ой! Жалко-то как! Ну, всё равно, не расстраивайся!
— Катерина, о какой такой примете вы говорите? И что ж хорошего, когда цветы вянут?
— Знаете, Иван Антонович, говорят, что в доме, где цветёт женщина, цветы не растут, — смущённо улыбнулась она.
Слуцкий внимательно на неё посмотрел и сделал неожиданный вывод:
— Вам, матушка моя, замуж бы надо выйти. Вот и готовите вы вкусно. Не пирожки — объедение.
Катерина насмешливо хмыкнула и поставила перед Слуцким тарелку борща.
— Ты передай Валерию, — обратился он к Даше, — пусть не порет горячку и занимается своей машиной столько, сколько нужно. Не беда, если в ресторан не пойдем! Даже хорошо. Я решил, что сам вас кормить буду. Кухарить ведь моё хобби. — Он снова посмотрел на Катерину.
Она удивилась и почему-то очень обрадовалась, а Даша даже захлопала в ладоши.
— Угощу вас китайской кухней. Это мой конёк, — пообещал Иван Антонович.
— Никогда не пробовала! — воскликнула Катерина. — Хорошая?
— По-моему, очень! В китайской кухне сочетаются очень разные вещи. Как в жизни. Некоторые компоненты кажутся абсолютно несовместимыми на первый взгляд, а потом, глядишь, уживаются в одном блюде совсем неплохо. Так же бывает и с людьми. Мне это интересно. Тут, знаете, один интерес опирается на другой — кулинарный на исследовательский, а исследовательский на человеческий.
— Как хорошо вы говорите, Иван Антонович, — сказала Катерина с горячей симпатией в голосе. — Имейте в виду, мы с Дашенькой теперь от вас не отстанем и, — она помедлила, — я знаю, о чём вы тут до моего прихода говорили. Простите нас. Мы были не правы. Но давайте не будем больше об этом! — Она сделала плавный неопределенный жест пухлой ручкой и обратилась к дочери: — Сегодня утром мне звонили из Зоиной фирмы. Просили зайти в бухгалтерию, чтобы получить расчёт. Сумма небольшая — две тысячи девятьсот рублей, но надо будет зайти на днях.
