Александр Маккол-Смит - Друзья, любовники, шоколад
– Все гораздо обыденнее, чем вам кажется, – начала она, но тут же остановилась. С одной стороны, легко было скатиться к чрезмерному упрощению, с другой – разговоры об общепринятых условностях способны сбить с толку. Как ты пьешь кофе, не существенно, но с кем ты его пьешь, имеет нешуточное значение. Однако сказать это вслух невозможно, потому что такое утверждение станет понятным только после разъяснения и осмысления целого поля понятий.
– Что ж, – вздохнул Иан. – Признаться, вы меня чуточку разочаровали. Ведь я-то воображал, что вся ваша жизнь – сплошные поиски сути реальности и размышления о том, настолько ли реальность существенна, чтобы эту суть искать.
– Простите, что разрушила такую остроумную конструкцию, – со смехом откликнулась Изабелла. – Нет, всё не так. Хотя, должна сказать, мое призвание – если здесь можно употребить это слово – иногда делает жизнь затруднительной.
– И в каком смысле? – поинтересовался Иан.
– Прежде всего, во всем, что касается чувства долга. – При мысли о терзающих ее демонах из груди Изабеллы вырвался вздох. Моральные обязательства – вот ее главная проблема. Крест, который надо нести, дыба, на которую вздергивают снова и снова. Даже метафоры, употребленные для разъяснения, исключительно неприятны. – Я бесконечно ловлю себя на том, что тщательно обдумываю, как поступить в тех или иных обстоятельствах, – продолжала она. – Иногда это выматывает. Подчас чувствуешь, что тебе впору поставить диагноз – навязчивое состояние, и вы, как практикующий психолог, отлично знаете, что это такое. Так вот иногда я действительно очень похожа на тех несчастных, что по десять раз проверяют, выключена ли плита, или все время моют руки, чтобы избавиться от микробов. Мне кажется, я понимаю, каково быть в их шкуре.
– Теперь мы переходим к проблемам, известным мне досконально, – откликнулся Иан. – Я часто имел дело с пациентами, страдающими навязчивыми состояниями. Одна из моих пациенток мучилась с дверными ручками. Дотрагивалась до них не иначе, как обернув их носовым платком. В ряде случаев это осложняло жизнь. Ну и, конечно, общественные туалеты были для нее чистым кошмаром. Для спуска воды она пользовалась ногой. Ногой нажимала на кнопку спуска.
– В ее поведении, – Изабелла помолчала и потом улыбнулась, – была своя логика. Подумайте только, что обнаружится, если взять смыв с дверной ручки и поместить в питательный бульон. Представьте-ка себе такое, а?
– Все верно, – согласился Иан. – Но контакты с микробами необходимы. Что принесли нам нынешняя гигиена и борьба за стерильность? Расцвет аллергии и перспективу, что скоро почти все станут астматиками. Но давайте все же вернемся к философии, – предложил он, помолчав. – Все эти горы бумаги у вас на столе – статьи для публикации в журнале?
Глянув на стопки рукописей, Изабелла даже вздрогнула. Иногда, подумалось ей, чувство вины можно измерить количественно. Запойный пьяница измеряет его выпитыми литрами, обжора – лишними сантиметрами в талии, редактор – высотой груды рукописей, ждущих его внимания. В данный момент на моей совести чуть не полметра вины.
– Все это нужно прочесть, – вздохнула она. – И я прочту. «Но не сейчас», как сказал Блаженный Августин, имея в виду целомудрие.
– Вам не хочется это читать? – удивился Иан.
– И да, и нет. Процесс не вдохновляет, но хочется все прочесть и освободиться. Почти все это, – она кивнула на пачки, – для специального тематического номера. О дружбе.
– Но при чем тут философия? – озадачился Иан.
– Да при всем, – ответила Изабелла. – Это весьма непростой предмет. Какова природа дружбы? Как следует относиться к друзьям? Можно ли отдавать им предпочтение перед теми, с кем мы не дружим?
– Ну разумеется! – воскликнул Иан. – Не зря же мы выбрали их в друзья!
Изабелла отрицательно покачала головой. Встав с кресла, подошла к окну и принялась смотреть в сад, стараясь, однако, видеть только лужайку, а не вылезшие по бокам сорняки. Газон не вызывал в ней такого острого чувства вины.
– Некоторые философы утверждают, что так поступать нельзя. По их мнению, мы должны относиться ко всем одинаково. Нельзя выбирать среди тех, кто нуждается в нашей помощи, Оказывая помощь, мы должны быть абсолютно беспристрастны.
– Но это противоречит человеческой природе! – запротестовал Иан.
– Я тоже так думаю, – кивнула Изабелла. – Но это еще не причина, чтобы отдавать предпочтение просьбам друзей. Думаю, мы можем ставить их на первое место, но встретим на этом пути немало весомых возражений.
– А что, у философов много друзей? – спросил Иан. – Если они так рассуждают…
– Все зависит от того, обладают ли они добродетелями, необходимыми для дружеских отношений, – ответила Изабелла. – Добродетельный человек способен иметь истинных друзей. Тот, чей характер извращен, – нет. – Отведя взгляд от окна, она посмотрела на Иана: – Если хотите, мы еще вернемся к этой теме. Но сегодня я пригласила вас к себе на кофе, чтобы поговорить о другом. Совсем о другом…
– Догадываюсь о чем, – перебил Иан. – Вы, вероятно, размышляли над моим рассказом.
– Да. И не только размышляла, но и действовала.
Иан с тревогой взглянул на нее:
– Но я вовсе не собирался во что-то вас втягивать. Я вовсе не думал…
– Конечно не думали. Но вспомните, что я говорила про обязательства. Глядя на жизнь как философ, ты Неизбежно втягиваешься в чужие дела. Невольно задаешься вопросом, требует ли дело твоего вмешательства. И если отвечаешь утвердительно, вмешиваешься в него.
Изабелла приостановилась. Так нельзя, надо быть осторожнее, напомнила она себе. Нельзя волновать Иана. И стресс, и шок ему противопоказаны.
– Я нашла семью вашего донора. Это было нетрудно. Немного подумав, вы бы и сами справились.
– У меня не хватало смелости, – ответил он. – Я хотел поблагодарить их, но…
– И я нашла человека, лицо которого вам являлось. Того, с высоким лбом и мешками у глаз. Я его разыскала.
Он, пораженный, молчал. Сидел, замерев, в кресле и смотрел на Изабеллу. Потом с усилием произнес:
– Знаете, я совсем не уверен, что меня это радует. Впрочем… впрочем, отмахиваясь от этой проблемы, я не выйду из тупика. Я уже говорил вам, что эта тоска, этот ужас, это… не знаю, как еще назвать его… просто убьет меня, не позволит новому сердцу прижиться. – Он посмотрел на Изабеллу. В глазах была нестерпимая мука. – Так что, может быть, лучше знать все. Вы согласны?
– Да, вероятно. Но помните: есть вещи, наткнувшись на которые мы предпочли бы больше ничего не узнавать. Не исключено, что это как раз тот случай.
– Но я не понимаю… – в полной растерянности пробормотал Иан.
