Джоан Хол - Уйти и вернуться
— Шон! — воскликнула Алисия, рванувшись к призраку.
«Все в порядке. Я здесь. Я с тобой. Я всегда буду с тобой».
Сначала Алисия подумала, что голос принадлежит Летти, но потом поняла: это голос ее любимого. Она хотела что-то сказать ему, расплакаться на его плече, умолить забрать ее домой… Хотя бы прикоснуться, хотя бы увидеть…
Слишком поздно. Любимый голос растворился вдали, уступив место шелестящему шепоту Летти.
— Я здесь, госпожа Алиса. Засыпайте и поправляйтесь.
Рядом с ней кто-то разговаривал. Ласковые женские голоса, мягкие, с приглушенными интонациями. Карла? Эндри?
Вздрогнув от радостного предвкушения, Алисия проснулась.
Когда она открыла глаза, разочарованию не было предела. Ей только снилось, что она вновь дома. Это был лишь сон, призрачный и несбыточный. А теперь снова реальность…
Алисия по-прежнему в этой незнакомой комнате, в чужой постели, одетая в странную ночную рубашку с широкими кружевными манжетами. Стоявшие у дверей Летти и тетушка Кэролайн тихо о чем-то беседовали, осторожно поглядывая в ее сторону.
Алисия притворилась спящей, прикрыв глаза, чтобы не дать волю слезам, неудержимо подступавшим к горлу.
«Это не может быть реальностью. Это только сон, — говорила она себе, — не более чем сон».
Но ведь она уже проснулась!
Внезапное осознание этого заставило содрогнуться. Как во всем разобраться, как понять?
Ей только что виделось во сне, что она дома, вместе с Шоном, Карлой и Эндри.
Разве может один сон заключать в себе другой, совершенно невероятный?
Алисия уткнулась лицом в подушку, пытаясь сдержать рыдания.
Ее почти незаметное движение не укрылось от внимательных глаз Летти. Через мгновение она была уже у постели Алисии, держа в руках чашку с травяным чаем.
— Как почивалось? — участливо спросила Летти.
— Спасибо, прекрасно, — ответила Алисия, хлопая покрасневшими от слез глазами.
Она попыталась улыбнуться.
Летти поднесла к ее губам чашку.
— Пожалуйста, госпожа Алиса, выпейте хотя бы глоточек, — попросила она, помогая Алисии присесть на постели.
Скривившись, Алисия отпила несколько глотков невероятно горькой жидкости.
— Я больше не могу, — жалобно простонала она, отводя руку Летти.
— Но, госпожа Алиса… — попыталась протестовать Летти.
— О, моя дорогая! — воскликнула Кэролайн, подходя к постели.
Алисия жестом попросила их помолчать.
— Я устала лежать в постели, — сказала она требовательно. — Я хочу встать и одеться.
И она порывисто выскользнула из-под одеяла.
— Но это невозможно! — закричала Кэролайн, всплеснув пухлыми руками.
— Госпожа Алиса, вы еще слишком слабы! — протестовала Летти.
Не обращая внимания на восклицания обеих женщин, Алисия поднялась с постели. На мгновение голова закружилась, но Летти, бросившись к ней на помощь, поддержала ее, обняв своей сильной рукой.
К своему удивлению, Алисия обнаружила, что не так слаба, как можно было бы предположить. Хотя каждое движение давалось ей с трудом, а тело до сих пор казалось чужим и непослушным, боль в голове совершенно прекратилась.
— Вот видите, — улыбнулась она. — Я чувствую себя прекрасно.
Спустя мгновение улыбка на ее лице сменилась озабоченностью.
— По крайней мере я наверняка почувствую себя так, когда приму ванну.
Она вопросительно взглянула на Кэролайн и Летти.
— Ванну? — удивленно переспросила Кэролайн, выражая всем своим видом полное недоверие.
— В Филадельфии настолько тепло в эту пору, чтобы принимать ванну? — спросила Летти, явно сбитая с толку.
Алисия поняла, что вновь не вписалась в историческую реальность. Неудивительно, что ее просьба вызвала такое замешательство.
Она вздохнула. В любом случае, сон это или нет, ей нужно было как-то приспособиться к обстоятельствам.
— Да, в Филадельфии довольно жарко в это время года, — проговорила она, пытаясь расстегнуть ворот своей рубашки.
Пуговицы с трудом проскальзывали сквозь узкие петли.
— Я была бы очень благодарна за возможность принять ванну, — улыбнулась она Кэролайн. — Наполненную до краев. Последняя мода в Филадельфии.
Алисия знала, что это беззастенчивая ложь с исторической точки зрения, но надеялась, что Кэролайн это не известно.
Очевидно, Кэролайн довольно слабо разбиралась в последних филадельфийских событиях, так как легко согласилась наполнить подогретой водой металлическую посудину, которая в их доме называлась ванной.
Когда она покинула комнату, чтобы отдать необходимые распоряжения, Алисия стянула через голову надоевшую ночную рубашку.
— Мне нужна свежая одежда, — сказала она Летти, освобождаясь от белья.
— Конечно, — ответила служанка. — Я приготовлю ее для вас.
Повернувшись, Летти направилась к платяному шкафу.
В этот момент на Алисию обрушилось еще одно несчастье.
Оглядев свою обнаженную руку, она обнаружила, что браслет, опоясывающий запястье, исчез.
Объятая дурными предчувствиями, Алисия порывисто коснулась шеи и… поняла, что цепочки, подаренной Шоном, тоже нет.
Ее охватил необоримый ужас.
Возможно, она не спит. Может быть, все это происходит в реальности. Все-таки… какая страшная реальность!
Одно это предположение заставило покрыться холодным потом. Шон, любимый! Она потеряла его! Каким-то невероятным способом, таинственным и невозможным, она попала в иное временное измерение, оказавшись отделенной от любимого пропастью в две сотни лет.
Шон! Алисия почувствовала, как немой крик поднимается из глубин тоскующей души.
Ответом ей было молчание.
8
Понимание неизбежности происходящего пришло к Алисии не сразу.
День сменялся днем, и она постепенно начала приходить к мысли: у нее не остается иного выхода, как смириться с невероятной реальностью, в которую она была заброшена в результате удивительного искривления времени, возникшего при столкновении с грузовиком.
Это было странно. Сверхъестественно. Но это стало реальностью. Ее реальностью.
Порой ситуация, в которой оказалась Алисия, представлялась ей почти забавной. Почти…
Она попала во время, которое всегда интересовало ее как историка, и о котором, как ей думалось, она столько знала, и это утешало, но позже выяснилось, что ей не было известно почти ничего.
Алисия болезненно переживала шок, вызванный столкновением с совершенно иной культурой.
Взять хотя бы эти ужасные платья, которые приходилось носить. Алисии никогда особенно не нравилась мода периода войны за независимость. Столкнувшись с необходимостью носить такую одежду, она поняла, что не просто не любит этот стиль, а активно ненавидит его.
