Керстин Гир - Чистосердечно привирая
– Ой, спасибо, но праздновать, к сожалению, нечего, – ответила я. Наоборот – Борис ведь не пришёл.
– Вам идёт, когда волосы подняты кверху, – сказал Бирнбаум. – И губная помада красивая. – Он одарил меня ещё одной улыбкой Джорджа Клуни и пошёл приветствовать Аниику Фредеманн и двух остальных. Они сели за лучший столик перед камином, который Розито резервировал для своих ВИП-гостей.
– У-у-у-у-у, – передразнила Карла. – «Вы выглядите необычайно элегантно, Йоханна!»
– «Вам идёт, когда волосы подняты кверху», – добавила Виви.
– «И губная помада красивая», – присоединилась Соня. – Кстати, что за она?
– Либелло, – ответила я. – Прозрачная.
– У-у-у-у-у, – опять передразнила Карла. – Натуральный цвет! А румяна!
Я решила не реагировать.
– Карла, ты так напилась, или ты намеренно решила поставить на кон работу? Бедный Бирнбаум. Он в хорошем настроении подсаживается к нам, и что ты делаешь? Ты набрасываешься на него с оскорблениями.
– Как постелешь, так и ляжешь, – ответила Карла. – Ну ладно, наверное, я действительно перепила, и утром я об этом ужасно пожалею. Я действительно его оскорбила или всё можно представить как грубую шутку?
– Нет, – ответила Соня. – При всём желании нет.
– Я думаю, что начальнику, который так хорошо выглядит, можно многое простить, – задумчиво сказала Виви. – Послушай, Карла, если он тебя вышвырнет, как ты думаешь, могу я занять твоё место?
Глава 13
Борис не попал под машину. Он прислал мне письмо – причём ещё рано вечером, когда я приводила себя в порядок в ванной. Он писал, что задерживается на работе и поэтому предлагает встретиться в полдевятого – и не в «Розито», а в кафе в центре города недалеко от его офиса. И что он очень надеется, что перед выходом из дома я ещё раз проверю почту.
Ну, я этого не сделала – что оказалось мне только на руку. Хотя я всё ещё не знала, как выглядит Борис, но зато мне не надо было выдумывать объяснений своему отсутствию в «Розито».
Я сыпанула ещё немного соли на его раны, описав, как я ждала его весь вечер и как люди смотрели на меня и на книжку Джейн Остин.
Борис ответил письмом, прямо-таки источающем искреннее раскаяние. Он хотел сразу же назначить новую встречу, но я ответила, что у меня сейчас плохо со временем. К моему большому сожалению.
Поскольку это именно он провалил наше свидание, то он был не вправе на меня сердиться, напротив, он должен был отнестись к этому с пониманием и терпением.
А я могла снова посвятить себя мероприятию «44 размер». До сих пор оно стоило некоторых усилий и жертв с моей стороны, но это было ничто в сравнении с унижениями, которые мне пришлось пережить в следующий понедельник в Карлиной фитнес-студии.
Бирбаум, кстати, Карлу не уволил. Более того, на следующее утро он положил ей на стол букет цветов и сказал, что охотно начал бы с самого начала.
Карла чуть не упала в обморок.
Но она сумела быстро оправиться и пожала его протянутую руку.
– Он, конечно, всё то же тошнилово, – пояснила мне она. – Но для тошнилова он довольно милый.
Я ничего не могла поделать, меня восхитила тактика Бирнбаума. Когда я в пятницу вечером встретила его на вечерней пробежке (он с Якобом снова вышли из дома в тот самый момент, когда я пробегала мимо), я ему об этом сказала.
– Вы – кхе-кхе – здорово придумали с Карлой, – заговорила я, когда он безо всяких вопросов затрусил рядом со мной. – Вы поняли, что под грубой оболочкой скрывается нежная душа, да?
– Она не совсем неправа, – откликнулся он. – Я не был с ней особенно любезен. Как вы думаете, обрадуется ли цветам фрау Клостерманн?
– Нет, у Клостерманн аллергия на всё, что цветёт,– ответила я. – Подарите ей конфеты из биомагазина, и она навек станет вашей рабыней.
Бирнбаум засмеялся. Мы дружно бежали рядом, и мой пульсометр вёл себя достаточно спокойно. Правда, и Бирбнаум не мчал на сей раз как восьмисотметровый бегун на спурте, а бежал намного более размеренно. Якобу это, похоже, было непривычно, он нетерпеливо рвался с поводка.
Когда мы подбежали к развилке, где я в прошлый раз свернула, Бирнбаум спросил:
– Вы не хотите сделать с нами ещё один круг по парку?
– Я не знаю, – ответила я. – Так далеко я ещё никогда не бегала. Может, я на полпути упаду.
– Что говорит пульс? – Бирнбаум схватил мою руку и глянул на пульсометр. – Сто тридцать восемь. Нормально. Если мы побежим ещё медленнее, вы наверняка продержитесь. Побежали!
У меня было чувство, что мы бежим так медленно, что Бирнбаум вполне может перейти на ход, да ещё в обратную сторону, но тем не менее меня охватила невероятная гордость за то, что я справляюсь. У пруда мы стали бросать Якобу ветки, Бирнбаум спрашивал о моих планах на выходные, и мы болтали как настоящие друзья. Затем мы бегом преодолели обратное расстояние. Прощаясь, Бирнбаум сказал:
– Мы должны обязательно это повторить.
Я не могла с ним не согласиться.
– Он такой милый, что я иногда забываю, что он мой начальник, – объяснила я Карле. – Если бы он не был таким разумным и уравновешенным, в него можно было бы влюбиться.
– Ах нет, – ответила Карла. – Он не настолько мил. Кроме того, у него есть Анника Фредеманн, а у тебя есть Борис. Но есть ты хочешь сократить время ожидания и на некоторое время сильно и безответно влюбиться, то подожди, пока не познакомишься с Басти.
Басти был тот тип из фитнес-студии, с которым Карла организовала мне пробную тренировку, и этот Басти был такой важный, что он несколько раз переносил её.
В тот день, когда судьбоносное событие наконец должно было свершиться, Анника Фредеманн снова появилась в редакции. Она заглянула к нам в бюро почти в самом конце рабочего дня.
– Бирнбаума здесь нет, – неприветливо сказала Марианна. Её никак нельзя было обвинить в том, что она решила исправить своё прошлое невежливое поведение. Что бы про неё ни говорили, она никогда ни перед кем не стелилась.
Тем не менее Анника, в весенне-розовом костюме (который может носить только такая блондинка, как она, не рискуя выглядеть при этом как кукла Барби), вошла в нашу комнату.
– Я не к Адаму, я к вам, – пояснила она.
– Ко мне? – Я была ошарашена.
Анника смущённо улыбнулась.
– Да, я понимаю, это вам может показаться немного странным, ведь вы меня совсем не знаете, и, конечно, вы найдёте это несколько навязчивым, но если я что-нибудь решила, то непременно сделаю это, я тем и известна. И вы мне кажетесь такой знакомой благодаря вашим статьям и тому, что Адам о вас рассказывал, ну, во всяком случае, я подумала, что вы, возможно, поучаствуете. Вы окажете мне любезность, Йоханна? Я же могу называть вас Йоханна, да?
