Марджори Льюти - Необыкновенная помолвка
— Доброе утро, сэр.
Бретт выдвинул стул, но мужчина покачал головой:
— У меня всего несколько минут. Я хотел поговорить с тобой по поводу Рейкса. Мы с Уилером обсуждали эту тему вчера и решили…
Он замолчал и перевел взгляд на Лиз.
— Это моя новая секретарша, мисс Хартли. Вы слышали, что мисс Джонсон неожиданно уволилась? Семейные проблемы.
Седой мужчина кивнул Лиз, и Бретт объяснил:
— Мистер Кокс, наш старший директор.
Лиз поздоровалась и, как хорошая секретарша, вышла из кабинета, неслышно притворив за собой дверь.
Она пошла по коридору. В дальнем конце были три двери с табличками «Мистер Дж. Б. Кокс, директор», «Мистер Р.А. Уилер, директор», а в самом конце, почти у пожарного выхода, — «Мистер Дж. Б. Рокингтон, управляющий».
Взгляд Лиз остановился на последнем имени, подумав, что, возможно, здесь скоро будет имя Бретта, и ее охватило ощущение неумолимого течения времени. Она услышала, как Бретт ее зовет.
— Если подождешь меня полчаса, мы вместе поедем домой, — сказал он.
Лиз опустилась на один из красных кожаных стульев и принялась ждать, пытаясь подавить волнение, охватившее ее при слове «домой».
Всю следующую неделю жизнь шла по заведенному распорядку. Бретт уходил рано утром, а Лиз занималась домашними делами и помогала Этель, которая постепенно становилась все более умелой. Обычно утром звонила Мэгги и предлагала помочь с покупками. Она не могла приехать, потому что Пэм простудилась и ей приходилось одной заниматься делами.
После того как все домашние дела были переделаны, Лиз печатала оставшиеся с вечера письма и раскладывала документы. Иногда Бретт заезжал за ней, и Фартингейл вез их в большой черной директорской машине на тот или иной строительный участок. Лиз нравились эти поездки, но Бретт так редко пользовался ее услугами, что иногда она чувствовала себя почти лишней. Она недоумевала, почему он берет ее с собой, но не собиралась спрашивать об этом. Ей нравилось идти за ним, наблюдать, как он улаживает множественные проблемы, видеть, как работники относятся к нему, начиная от начальников стройки и заканчивая самыми младшими рабочими. Он был из тех, кто легко завоевывал уважение своих служащих. Они вместе ужинали, а потом Бретт работал в кабинете, иногда просил Лиз записывать под диктовку. После этого Лиз обычно смотрела с Этель телевизор на кухне или шла в библиотеку, перелистывала книги, которые хотела бы почитать, и старалась не думать, будет ли у нее на это время.
Лиз рано ложилась, чтобы вовремя встать на следующее утро, и плотно завешивала шторы, чтобы не видеть, как Бретт идет к Клер или возвращается от нее. Это его личное дело, твердо говорила себе Лиз и предпочитала ничего не знать.
Саму Клер она совсем не видела. Дважды звонил Колин.
— Чтобы убедиться, что вы не забыли о моем существовании, — добавлял он, рассказывая о том, как местные врачи сбиваются с ног, пытаясь справиться с вирусной инфекцией, которая атаковала школы. — Как только мы от нее избавимся, вы поужинаете со мной, — заявил Колин, и Лиз рассмеялась и беззаботно спросила:
— Правда?
Она бы с удовольствием встречалась с Колином, если бы он не стал заходить далеко. Она и так испытала достаточно сильных эмоций, и, пока все раны не заживут, Лиз твердо решила оставаться холодной и спокойной, принимать решения, руководствуясь разумом, а не чувствами. Колин рассказывал ей о своей работе, спрашивал ее мнение насчет встроенных гардеробов и кухонь и серьезно прислушивался к ее советам.
В этой спокойной обстановке Лиз стала всерьез подумывать о карьере. Она представляла себя на ответственной должности, в качестве незаменимого помощника Бретта. А если ее вдруг охватывало волнение, когда он стоял рядом, или когда его плечо задевало ее, или его пальцы случайно дотрагивались до руки Лиз, она твердо говорила себе, что это просто физическое влечение, которое скоро пройдет.
Она могла бы обманывать себя еще долго, если бы в пятницу не произошло нечто из ряда вон выходящее. Лиз только что позавтракала и уже собиралась печатать схемы, которые должны были понадобиться Бретту, как в дверь постучали, и в проеме появилась вся красная Этель с округлившимися глазами.
— Мисс Элизабет, вас хочет видеть брат.
За ее спиной Лиз увидела высокого светловолосого мужчину лет тридцати. Когда он небрежно зашел в кабинет, она успела заметить, что у него очень светлые голубые глаза и дорогая одежда. Он был похож на героя, сошедшего со страниц воскресного цветного приложения. У Лиз не было времени подумать, что ей надо делать и говорить. В глазах незнакомца мелькнуло мимолетное удивление, а потом он подошел к Лиз и поцеловал ее в щеку.
— Привет, сестренка. Рад тебя видеть.
В его голосе слышалось изумление и что-то еще. Он выглядел и говорил как человек, изучающий противника.
Этель по-прежнему стояла в дверях, пожирая его глазами.
— Спасибо Этель, можешь идти, — сказала Лиз. И служанка скрылась с видимой неохотой. Лиз глубоко вздохнула и повернулась на кресле.
— Значит, вы Роджер Рокингтон. Я слышала о вас.
— Приятно.
Он плюхнулся на раскладной стул и вытащил из золотого портсигара сигарету.
— А я уже начал сомневаться, действительно ли я — это я. Должен признать, что очень странно в моем возрасте вдруг столкнуться с неизвестной сестрой.
Голубые глаза оценивающе оглядывали фигуру Лиз в изумрудно-зеленом платье без рукавов, ее красивые длинные ноги.
Роджер улыбнулся:
— Моя жизнь полна сюрпризов. Сначала я получаю сообщение от адвоката моего деда. Оказывается, старик умер. Когда я возвращаюсь домой, чтобы заявить о своих правах, то узнаю, что меня уже успел обойти Бретт Дентон, мой давний враг. Вернувшись в отеческий дом, чтобы предложить ему дуэль на мечах или пистолетах, я нахожу там красивую незнакомку, которая заявляет, что она моя давно потерянная сестра Элизабет. Похоже на завязку викторианской мелодрамы.
Лиз безмолвно глядела на него, мечтая, чтобы Бретт был рядом, и пытаясь вспомнить все, что рассказывала Мэгги о Роджере Рокингтоне. Он откинулся на спинку стула и задумчиво глядел на Лиз сквозь сигаретный дым.
— Надеюсь, вы оцените тактичность моего поведения в присутствии прислуги, но сейчас я хотел бы узнать эту тайну.
Внезапно его голубые глаза стали жесткими и холодными как сталь и в голосе уже не было прежней игривости.
— Поскольку вы точно не моя сестра Элизабет, то кто вы, черт возьми, и что здесь происходит?
Позади раздался тихий голос:
— Возможно, ты позволишь мне ответить на этот вопрос. Здравствуй, Роджер, я так и думал, что ты скоро приедешь.
