Мерил Сойер - Поцелуй в темноте
– Дядя Уолли! – крикнула она, едва не разрыдавшись. – Значит, с тобой все в порядке. Слава Богу!
Он крепко обнял ее.
– Как обидно, что меня здесь не оказалось, Ройс! Я понятия не имел, в какой переплет ты попала! – В его глазах блеснули слезы.
– Где ты был? Я так волновалась! Уолли посадил ее на диван.
– Мне потребовалось время на раздумья. Я поехал на побережье и снял коттедж с видом на океан. Ни газет, ни телевидения,
– Шон! – догадалась она. – Неужели вы опять сошлись? – На протяжении многих лет они то сходились, то опять разбегались. В ночь аварии, стоившей жизни другу отца, они ехали навестить Уолли и подбодрить его после очередной ссоры с Шоном.
– Нет, на сей раз у нас с Шоном окончательный разрыв. – Выражение лица Уолли говорило о том, как он опечален таким исходом. – Впрочем, сейчас главное не это. Твои дела гораздо важнее.
Она не знала, как сообщить ему о том, что ее интересы представляет Митч. Окажись Уолли поблизости, она бы никогда не обратилась за подмогой к Митчу, но немудрено было прийти в отчаяние, видя, как полиция переворачивает вверх дном отчий дом…
– Митч рассказал мне, что он…
– Ты уже виделся с Митчем? По-твоему, я совершила ошибку, что взяла его адвокатом?
– Если бы я не уехал, то первым делом вызвал бы его.
– После того как он поступил с отцом? Если бы не Митч, он остался бы жив, – Она не знала, куда деваться от чувства вины. Едва не переспав с Митчем, она предала память об отце. Она избегала встречаться глазами с Уолли из опасения, что он догадается, что у нее нечиста совесть.
– Что верно, то верно: если бы Митч не настоял на предании твоего отца суду, он не погиб бы. – Он дружески стиснул ее. – Но кто же станет отрицать, что Митчелл Дюран – один из самых сильных юристов? Став адвокатом по уголовным делам, он сразу прогремел.
– Я тогда была в Италии, но что-то читала о ДНК.
– Да. Все считали, что в опознании преступника анализ ДНК – такая же надежная улика, как отпечатки пальцев. Но Митч доказал, что иногда анализ ДНК дает такую же смазанную картину, как неудачный отпечаток пальца, и не может признаваться исчерпывающим доказательством. Он защищал паренька, приговоренного к смертной казни, выходца из городка, где едва ли не все – родственники. Оказалось, что уличающий его анализ ДНК точно так же уличает половину его городка. Верховный суд согласился пересмотреть дело.
– Обычно результаты анализа ДНК не вызывают сомнений.
– Вот именно. – Уолли бодро улыбнулся. – Сегодня утром я проговорил с ним несколько часов, пока ты спала. Он произвел на меня сильное впечатление.
– Но это влетит мне в копеечку.
По цвету глаза Уолли не отличались от ее глаз, но это были кладези жизненного опыта, в основном отрицательного.
– Тебе придется продать дом и машину. Я тоже продам дом…
– Этого я не могу позволить. Тебе потребуются деньги, когда ты уйдешь на пенсию.
– Ничего, воспользуюсь социальной пенсией, как миллионы моих сограждан. – Он смахнул с ее щеки слезинку, которая очутилась там без ее ведома. – Ты для меня важнее, чем дом.
– Но, дядя Уолли…
– Тихо. Ты понятия не имеешь, что представляла собой моя жизнь, пока я рос. Я еще не знал, что я гомосексуалист. Знал, что я не такой, как другие, и страдал от этого. В целом свете меня любил всего один человек – твой отец, мой брат. Потом он женился, и твоя мать тоже была со мной добра. О своих родителях я этого сказать не могу.
Она знала, что он не преувеличивает: ее покойные дед и бабка сторонились Уолли.
– С этой трагедией сталкиваются многие гомосексуалисты. Нас отвергают семьи; к счастью, у меня был любящий брат. Я до сих пор горюю о нем. Я позабочусь о тебе так же, как он заботился обо мне. Теперь, когда его не стало, ты – моя единственная отрада. Я бы не вынес, если бы пришлось потерять и тебя.
Она едва не разрыдалась, настолько любящим был его взгляд, настолько мудрым голос.
– Если меня осудят, я выйду на свободу старухой. С карьерой будет покончено. Мне будет поздно заводить детей. – Ей пришла в голову еще более страшная мысль. – Вдруг ты заболеешь, а меня не окажется рядом? Чего доброго, умрешь, пока я буду сидеть в тюрьме…
Уолли снова обнял ее, и она несколько минут вдоволь проливала слезы, напоминая себе, что все могло сложиться гораздо хуже. Ее паранойя была всего лишь следствием длительной бессонницы. Уолли жив, на нее тоже никто не покушался.
Уолли гладил ее по голове, успокаивал точно так же, как когда она была маленькой и прибегала к нему, чтобы показать ссадину или царапину. Впрочем, говорил он с ней, как со взрослой.
– Я хочу, чтобы ты во всем слушалась Митча. Он принялся излагать ей планы Митча. Все это выглядело сложно и чудовищно дорого.
– Как средний человек может позволить себе судиться?
Он нахмурился.
– Он этого себе не позволяет. Простой человек довольствуется общественным защитником и молитвой. Это все равно, что заболеть раком, не имея медицинской страховки.
– Неудивительно, что его называют «Митч-я-буду-защищать-вас-до-вашего-последнего-доллара».
– Не будь к нему слишком строга. У нас хватит расходов, хотя Митч отказывается от гонорара.
– Отказывается? – Ей снова стало стыдно. Одновременно ее охватило замешательство. Разве мыслимо принять от Митча милостыню? Почему он согласился ей помочь? Уж не чувствует ли он вину за смерть ее отца?
– Не беспокойся, – утешал ее Уолли.
– Не могу. За всем этим кто-то стоит. Кто? Уолли пожал плечами.
– Тот же вопрос задал мне Пол Талботт. Я ответил: у меня такое чувство, что это Валерия Томпсон.
– Вал? – встрепенулась Ройс. – Никогда!
– Но она всегда тебя ревновала.
– Возможно, она немного завидовала мне в молодости, но потом изжила это чувство. Тебе не кажется, что это больше похоже на Элеонору или Кэролайн?
Он зашагал по крохотной гостиной.
– Тут все как-то не так. Если хочешь знать, я уже предпринял собственное расследование. Недаром я старый газетный волк!
– Разве тебе не следует скоординировать свои усилия с Полом Талботтом?
– Он не будет со мной откровенен. Как-никак я фигурирую в списке подозреваемых.
– Почему? Бред какой-то!
– Наоборот, очень разумно. Любой, у кого была возможность подсунуть сережки тебе в сумочку, останется под подозрением до тех пор, пока виновный не будет найден.
– У тебя было меньше всего оснований это сделать.
– Верно. – Он насмешливо прищелкнул языком. – Зато у меня есть основания покушаться на твою жизнь. Я бы получил в наследство твой дом.
– Заложенный-перезаложенный?
Уолли развел руками и снова стиснул ее.
Выходит, ей сильно повезло. У нее был любящий дядя, готовый всего лишиться, лишь бы помочь племяннице.
