Анна Шилай - Дар Солнца
— Пусть первые фотографии будут и здесь, ладно? — немного застенчиво попросила она, робко смотря мне в глаза.
Боже, такой я маму видел очень нечасто… Она умоляла меня взглядом, не требовала, потому что понимала, что в этой ситуации главный я и именно за мной последнее слово — я её отец.
— Конечно, — чувствуя непривычный комок в горле, я смог произнести только это и потянулся к фото над головой, где наша девочка улыбалась, растопырив пальчики. Мне она очень нравилась тут, и поэтому я решил, что будет чудесно, если именно с этого снимка будет начинаться её первый фотоальбом.
Спала при таких шумных гостях виновница торжества недолго, но, проникнувшись атмосферой, совершенно не скандалила, а с интересом наблюдала, как какие-то ненормальные люди корчат рожи, пытаясь заставить её улыбаться.
И странность, которая уже не была странной ни для кого — на мои ужимки она оживлялась как миленькая.
— Так что, ты твердо решил отдать её в другую семью? — Первым эту тему поднял Денис, когда мы уняли голод и все другие актуальные вопросы из жизни собравшихся обсудили.
— Ей самой так будет лучше, — заученно ответил я.
— Я прислал тебе список кандидатов, ты его видел? — спросил папа.
— Да. Нескольких даже оценил — не катят.
— Почему?
— По многим причинам. Одна дама — она одна, а для Ариадны нужны оба родителя. Так, кстати, будет и с другими одинокими соискателями, предупреждаю сразу.
— Ясно, — кивнул отец, откинувшись на спинку стула. — Ну а пара, они потеряли своего ребёнка несколько лет назад, своих больше не может быть. Если я не ошибаюсь, они богаты — брат мужа кофейный магнат в Бразилии, жена владеет текстильной фабрикой. Как тебе такой вариант?
— Их я не видел. Посмотрю анкету, тогда и поговорим.
— Ставь условие, что мы сможем с ней видеться, — попросила Настя, бросив взгляд на племянницу. — Я не готова отказаться от неё, в отличие от тебя.
Я нахмурился — сестра затронула острый для меня момент. Если… когда я отдам Ариадну на удочерение, наверняка приемные родители потребуют соблюдать тайну — а я, если честно, как и она, не был уверен, что смогу оставить дочь в прошлом. Вот только… чертова гордость!
— Вряд ли будущие родители согласятся на такое, — произнес я.
— Найди таких, которые согласятся. — В голосе Насти зазвучала сталь. — Папа, ты…
— Я постараюсь, дорогая, — пообещал отец.
Ирина помяла салфетку, но все же решилась и высказала своё мнение:
— Я уверена, что ты пожалеешь потом, Матвей.
— Ириш, пойми, я не могу ей дать то, что она заслуживает. Ей нужны оба родителя, которые смогут уделять ей всё внимание. А я… я же тот Влад, которого ты бросила.
Она решительно мотнула головой, отчего две маленькие косички, в которые она вплетала отрастающую челку, по очереди стукнули её по носу.
— Ты не Влад, и это я знала всегда. Влад бы не продержался и двух дней.
— Владу бы мать своего ребёнка и не отдала, — добавил Тима.
— И правильно бы сделала, — закончила Марго.
— Спасибо, что поддерживаете, но суть дела не меняет, — вздохнул я.
— Всё равно пожалеешь, — повторила Ира.
Ариадна уснула под колыбельную моей мамы (традиционную про "усталые игрушки"), и тогда гости заметили, что подвалило под одиннадцатый час и надо потихоньку расползаться. Первыми убрались сестра и мужем, сославшись на неугомонного сына, который без мамы будет стоять на ушах (его они оставили с бабушкой по отцу, которая нещадно его баловала и не могла приучить к дисциплине); потом умоталась Ирина, пообещав позвонить через день-два.
— Девочку надо окрестить, — сказала мама, целуя меня на прощание. — Знаю, что ты не особо веришь в это, но всё должно быть правильно.
— Посмотрим, — сказал я, и родители наконец ушли.
Мы с Тимой покурили на балконе, пока Марго с Марией Валентиновной убирали недоеденные блюда в холодильник, параллельно обсуждая какой-то сериал; друг рассказал, что его пригласили в другую фирму на должность главного юриста, и он планирует туда перейти — на нынешнем месте работы его бесил коллектив и вообще сложно работать. Мы перемыли кости его начальнице-стерве, у которой конкретный недотрах, её сыну-заму, у которого руки и голова растут и одного и того же места — и это не то место, откуда все три конечности должны появляться по природе — и ещё обсудили грядущий юбилей родителей Марго, куда супруги приглашены и на котором отец Маргариты вновь начнет его трясти, что "Маргошенька" выглядит бледной и что он плохо о ней заботится. Он, похоже, забыл упрямство своего единственного чада, которое не любит загорать похлеще Лестата.
— Парни, рак лёгких не дремлет, хватит смолить, — вмешалось в наш разговор это самое чадо, и через пять минут не было и их.
Как и обещал, я посадил няню в такси, заплатив водителю в два раза больше, чтобы он спокойно довез её в кратчайшие сроки, а не петлял, как они любят, и наконец смог выдохнуть. Конечно, ни на какую вечеринку я не поехал, хоть и планировал, но, что удивительно, меня это совсем не огорчило. Выкупав и сменив одежду Ариадне, я вернул её вместе с кроваткой обратно во временную детскую, расставил игрушки вокруг неё, включил проектор — один из подарков бабушки и дедушки — и на потолке закружились разноцветные солнышки, что привело девочку в восторг — она не хотела успокаиваться и все ерзала, не отрывая взгляд от зрелища.
— Вот ты сейчас нагуляешься, а папе завтра на работу как идти? — попытался возмутиться я, но долго хмуриться не смог, глядя на её улыбку, и словно эти солнца, что поселились на моем потолке, все, сколько их есть, разом переместились в комнату. — Ну, зайка, давай уже спать. Слышишь?
Она слышала, но упрямилась. Шкатулка тети Марго не помогала, подборка музыки тети Насти тоже. Положил нового медведя в кроватку — его подергали за уши и вцепились всеми десятью пальчиками (у меня, кстати, наравне с фанатичностью по глазам дочери появился фетиш на её пальцы — вы бы видели это чудо!), но засыпать категорично отказывались.
Оставался лишь один выход — то, что всегда действовало безотказно.
— Её глаза на звезды не похожи, — запел я. Что сказать — с каждый разом я все уверенней себя чувствовал. Кто знает — если пробьет на сентиментальность, запишу для неё отдельный альбом со своими каверами, ха. — В них бьется мотыльком живой огонь.
Как я и ожидал, теперь всё внимание Ариадны было приковано ко мне. Вновь сжав лапу мишки, она перестала вертеться и слушала мой голос, гипнотизируя меня своими нереальными глазами.
— Ещё один обычный вечер прожит. А с ней он каждый раз другой.
