Барбара Фритти - Секрет, который нам не разгадать
Сотни фотографий… Эта мысль никак не отпускала ее. Эбби и еще двое фотографов любили подловить людей в неожиданные, порой комичные моменты. Это ведь старшие классы: чем унизительнее снимок, тем смешнее.
Где же сейчас все эти фото? Они могли бы многое поведать про последний год жизни ее сестры. Будь у Эбби секрет, например бойфренд, о котором никто не знал, вдруг он где-то там, на одном из этих фото? Полиция вполне могла ознакомиться со школьными альбомами, но просматривали ли они все до единой фотографии, сделанные в том году? Вряд ли.
Надо будет завтра сходить в школу и выяснить, есть ли там фотоархив. Особой надежды, конечно, нет, но рассказ Марка Девлина взбудоражил ее, да и разговор с Лизой дал богатую пищу для раздумий.
Лорен нашла раздел, посвященный классу, в котором училась Эбби, и вскоре наткнулась на фото Джейсона Марлоу. Что-то в его лице зацепило ее. Джейсон был симпатягой: слегка волнистые каштановые волосы, карие глаза, лукавая улыбка. Эбби вполне могла влюбиться в него. Кстати, он до сих пор живет в городе. Пожалуй, с ним тоже стоит встретиться. Она ведь не за тем вернулась домой, чтобы сидеть сложа руки. У нее есть дело, и она намерена его завершить.
Закрыв альбом, Лорен повращала головой, разминая затекшие мышцы шеи. Было уже поздно. Пожалуй, эту ночь она снова проведет на раздвижном диване. На сегодня с нее хватит воспоминаний о прошлом.
Лорен вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Оперная музыка давно стихла. Теперь отец чем-то деловито занимался в кухне.
Войдя в кухню, она растерянно застыла на месте. Здесь царил не просто беспорядок, а настоящий хаос. Отец стоял возле плиты и взбивал в сковородке яйца. По всему столу были расставлены миски, были выложены яйца, мука, масло. Из тостера торчали ломтики хлеба. В стоявшей на плите кастрюле кипела вода. Отец подошел к раковине, взял стакан и, налив воды, поставил его назад в кухонный шкаф.
– Пап, что ты делаешь? – спросила она.
– Пора ужинать. Я проголодался.
– Мы ели два часа назад. Я жарила тебе палтус.
Отец лишь рассмеялся.
– Ты не жарила рыбу целых сто лет. Готов спорить, что ты забыла, как это делается.
– Я жарила рыбу сегодня вечером, – напомнила ему Лорен. – Ты сказал, что тебе понравилось.
– Будешь яичницу? Тебе как приготовить? Глазунью или болтунью? – Нед вернулся к плите и снова принялся взбивать яйца. – Знаешь, как можно хорошо приготовить болтунью?
– Как?
– Нужно добавить воды, а не молока.
Нед отложил венчик в сторону и вышел из кухни. Лорен секунду подождала, затем продолжила взбивать яйца. Когда отец не вернулся, она выключила плиту и пошла его искать. Нед был в спальне. Он успел надеть пижаму и сидел перед телевизором, щелкая пультом.
– Пап, ты будешь есть свою болтунью? – с тяжелым сердцем спросила она.
Отец недоуменно посмотрел на нее.
– Кто вы? И что делаете в моем доме? – Он вскочил на ноги и попятился к стене. Его глаза расширились от ужаса.
– Я – Лорен, твоя дочь.
– Лорен здесь больше не живет. Она ненавидит меня. Она не приходит домой.
– Папа, это я, Лорен, – повторила она, отчаявшись вернуть его в нормальное состояние.
– Уходите! Ступайте прочь! Я сейчас вызову полицию!
Было ясно, что он ее не узнает, не понимает, кто она такая. Он боялся ее, она же была напугана тем, что с ним происходило.
– Папа, – сказала она, – прошу тебя, посмотри внимательно мне в лицо. Мне нужно, чтобы ты вспомнил, кто я такая. Я твоя дочь Лорен. Я приехала сюда, чтобы ухаживать за тобой.
Нед пристально посмотрел на нее. Затем заморгал и прижал руку к виску, как будто его мучила жуткая головная боль.
– Папа, с тобой все в порядке? Хочешь, я вызову врача?
– Врача, – повторил он. – О чем… о чем ты говоришь, дорогая? Что ты делаешь здесь? Тебе что-то нужно? Я как раз собирался лечь.
«Дорогая» – это кто? Она? Эбби? Их мать? Черт побери, кто ответит на этот вопрос? К глазам Лорен подступили слезы.
– Лорен? – произнес Нед.
Увы, ей только сейчас открылся весь ужас его состояния. Да, у него бывали минуты ясности ума, но с каждым днем он все дальше и дальше ускользал от нее. Наступит день, когда он не вернется назад, в нормальное состояние. Настанет день, когда он окончательно перестанет ее узнавать. И тогда она навсегда потеряет его.
Она много лет уверяла себя, что отец ей не нужен. Она перестала плакать, когда он не звонил ей в день рождения или на Рождество, делая вид, что все в порядке. Но он всегда был жив и здоров, при желании она могла бы проведать его в любой момент. Если бы захотела. И вот теперь он перед ней, и ей страшно от того, что она видит.
– Выключи свет, когда будешь уходить, Лорен, – сказал Нед, когда лег в постель. – Увидимся завтра.
Он положил голову на подушку. Лорен выключила свет, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Вернувшись в кухню, она вылила содержимое сковороды в контейнер для отходов, затем убрала в холодильник оставшиеся яйца, молоко и масло. Оглядевшись напоследок по сторонам, она поняла: хаос царит не только в кухне, но и в ее жизни. От ее упорядоченного существования ничего не осталось, и она не представляла себе, что с этим делать.
Оставаться в этом доме выше ее сил. Ей нужен воздух. Ей нужно срочно прогуляться и успокоиться. Ей нужно… что-то сделать.
Схватив с вешалки пальто, она вышла через заднюю дверь.
* * *Последние десять лет Шейн провел, плавая по морям, и привык к вечно качающейся палубе, к плеску волн о борт судна, соленому воздуху и лунному свету, пляшущему на океанских волнах. Он сел в шезлонг и, открыв бутылку пива, положил ноги на борт лодки. Ему был виден темный силуэт лодки Неда Джемисона. Неужели Лорен уговорила отца уехать из города?
Пиво приятно холодило ему горло. Он же думал о Лорен. Она весь день не выходила у него из головы. Побывала ли она в полиции? Рассказала ли про то, как в тот вечер, когда была убита Эбби, он вломился в юридическую контору? Шейн сам не знал, почему раскрыл ей секрет, который хранил долгие годы. Может, к этому его побудил взгляд ее печальных глаз, когда она заговорила о своей сестре? Или страх в ее голосе, когда она поинтересовалась, был ли у него с Эбби роман? Или, может, ему просто захотелось признаться ей, вот и все.
Он давно хотел это сделать – рассказать не только об этом, но и обо всем, что подвело его к этому мгновению. Однако он дал обещание, и, если его нарушить, пострадают невинные люди. Да и какой сейчас толк от этого признания? Он уже сделал ей больно. Его признание абсолютно ничего не изменит.
Услышав звук шагов, он поднял голову. Ему показалось, что это Лорен. Увы, это вдоль причала шла его мать. Ее рыжие волосы блестели в свете уличных фонарей. Шейн вскочил как ужаленный. Мойра Мюррей никогда не приходила сюда. Обычно ее можно было увидеть дома, в магазине лоскутных одеял или за чашкой кофе в заведении Дины. Мать с нервной улыбкой спросила, можно ли ей подняться на борт.
