Влюбляться нам нельзя - Фарди Кира

Не хочу, это точно. И бояться я устала, и прятаться тоже.

Слышу скрежет ключа в замочной скважине и сразу несусь к двери. Сердце в груди заходится стуком от волнения. Родители входят в квартиру. У них уставшие и расстроенные лица.

– Ну, что? – выдыхаю я вопрос. – Вы разговаривали?

– Полина, дай нам немного прийти в себя, чуть позже поговорим, – отвечает папка из ванную.

Мама смотрит на меня тусклым взглядом и уходит в родительскую спальню.

Все, это конец…

Я тоже запираюсь в комнате, пытаюсь заниматься, даже включаю видеоурок, но знания в голову не идут, постоянно напряженно прислушиваюсь. И тишина в квартире угнетает, а неизвестность сводит с ума.

От телефонного рингтона вздрагиваю. Мгновенно хватаю мобильник, настолько страшным и зловещим кажется этот звук.

– Поля, надо встретиться, – говорит Макаров. – Я зайду?

– Ох, Саш, – шепотом выдавливаю из себя. – Мне страшно.

Тут же раздается входной звонок. Я напрягаюсь, но никто из родителей не торопится ее открывать. Плетусь сама, распахиваю дверь, Сашка спрашивает с порога:

– Совсем плохо?

– Не знаю.

Глазами показываю на родительскую спальню и тащу Сашку к себе. Он бросает сумку на пол и крепко обнимает меня. Мы стоим, прижавшись друг к другу, и так тепло становится на душе, словно Макаров передает мне свою джедайскую силу.

– Ты уже слышал?

– О выходке Крис? – Сашка отодвигается, смотрит в глаза. – Гайдин позвонил.

– Идиотка! Устроила концерт во дворе школы. Хорошо, что Стилус нас увидела!

– Молодец Светка, а о Кристине ты не думай, я с ней разберусь.

– Она переживает за тебя, увидела синяк на лице.

– Это не ее дело! – обрубает Сашка. – В няньках не нуждаюсь!

– Она в тебя влюблена, – я слежу за выражением его лица: дрогнет или нет?

Но он равнодушно пожимает плечами.

– Это не любовь, а сталкерство. Я терпел сколько мог, но все, кранты! Пусть только к тебе еще раз приблизится!

– А что будет? – заглядываю ему в лицо.

– Увидишь. И вообще, не провоцируй меня, а то…

– А то «что»?

– Сама знаешь.

– Нет, не знаю, нет, не знаю, – я щекочу Сашку, он хватает меня за талию и бросает на кровать.

Чувство дежавю вспыхивает мгновенно. Так же делал и Влад на Восьмое Марта, но какая разница! От Сашки не исходит опасности. Нам смешно и легко быть вместе. Он просовывает руку мне под шею и кладет мою голову себе на плечо. Нежно убирает кончиками пальцев прядь волос со лба, я чувствую невольную дрожь, задерживаю дыхание, даже тянусь к нему губами, выпрашивая поцелуй.

Но Сашка отворачивает и спрашивает:

– Что делать будем? Надо с родителями поговорить.

– Как твоя мама?

– Я еще дома не был, сразу к тебе.

– И как узнать?

– Обыкновенно: спросить прямо.

Мы на цыпочках выходим из комнаты – тишина, но в спальне родителей горит свет, да и спать еще рано. Гнетущая атмосфера дома давит и на Сашку. Он вдруг опускает плечи, словно хочет казаться меньше. Потом вдруг встряхивается, берет меня за руку и тащит к двери. Он громко стучит, разгоняя мои страхи.

– Иван Михайлович, можно с вами поговорить?

Мы ждем мучительную минуту, наконец ручка поворачивается. Родители выходят. У мамы красные лицо и глаза, видно, что плакала. Я бросаюсь к ней.

– Мамочка, прости, прости.

Она молча прижимает меня к себе и вздыхает.

– Пойдем в кухню, пусть мужчины поговорят.

Я мою картошку, мама достает из холодильника курицу и фарш, смотрит на них остановившимся взглядом, опять вздыхает и все прячет обратно. Вытаскивает сосиски.

– Мам, давай закажем роллы? – предлагаю ей. – Дерьмовый день надо заесть чем-то вкусненьким.

– Точно.

Я бегу за телефоном. Пока ждем доставку, разговариваем о школе, близких экзаменах, старательно избегаем сложную тему. Наконец я не выдерживаю.

– Мам, как собрание? – спрашиваю ее тихо.

– Трудно, сама понимаешь. Каждый родитель защищает своего ребенка, и каждый прав по-своему.

– Но ведь это Влад все начал, а Ритка его поддержала.

– А он родителям сказал, что вся проблема в тебе. Ты одновременно крутила и с ним, и с Сашей.

– Нет! Нет! – горячо возражаю я. – Нет! У нас с Сашкой…

– Ты хочешь все рассказать родителям? – раздается голос Макарова.

– А есть то, о чем вы нам не поведали? – в кухню входит папка. – Выкладывайте, если еще не до конца родителей с грязью смешали.

– Пап, мам…

– Поля, давай все по порядку.

Я краснею, стискиваю пальцы в замок, мне стыдно смотреть близким в глаза. Но разве я могла предположить, что наш розыгрыш приведет к таким печальным последствиям.

Родители выслушивают мою исповедь, не перебивая. Сашка дополняет рассказ отдельными репликами.

– Так, молодежь, а как понять ваши поцелуи на фото? Это тоже был розыгрыш?

Мы переглядываемся, Сашка крепко берет меня за руку.

– Ну, сначала мы притворялись, а потом…

– Прониклись обстоятельствами?

– Примерно так, – улыбается Макаров. – Иван Михайлович, вы позволите нам встречаться?

– Поздновато спрашиваешь, – ворчит папка, но как-то грустно. – Саш, оставайся на ужин.

Роллы были безумно вкусными. Или после нервного дня я расслабилась и насладилась едой.

– Пап, а родители все же сумели договориться? – задала главный вопрос, когда мы пили чай.

– Да, Влад не придет в школу, пока не поправится, а мама Риты попросила несколько дней передышки.

– Мы решили этому происшествию не давать хода, – продолжает за него мама. – Все виноваты в равной степени.

– Нет! Мы не виноваты! – возмущаюсь я.

– Неужели? – папа поднимает брови. – А если задуматься? Влад изменил тебе, ты решила его подразнить и придумала фиктивные отношения с Сашей. Влад заревновал, попытался вернуть тебя, но ты, дочка, уже закусила удила. А когда у Козловского не получилось, он заманил вас в кемпинг и отомстил, мерзко и мелочно, но сам попался на обмане и чуть не угодил в тюрьму. Он не смог успокоиться и выкинул номер с фотографиями, вы и этот удар отбили.

– А вообще все грустно. Вы, молодежь, будто в пинг-понг поиграли, вот только ставка в этой игре – жизнь, – мама отворачивается к стене и прикладывает уголок полотенца к глазам.

Мы сидим притихшие. Пока боролись, воевали, куда-то бежали, не задумывались о последствиях.

– Мама, хочешь сказать, что ход теперь у Влада? – тихо спрашиваю я. – Думаешь, он не успокоился?

– Надеюсь, мозгов хватит, чтобы остановиться. И вы постарайтесь не лезть на рожон. Обещаете?

– Да! – хором выдыхаем мы.

Как легко дать обещание и как сложно его выполнить! Особенно в восемнадцать лет.

Но в тот момент мы искренне верили, что на этом собрании наша война с Козловским закончится.

Глава 24

Сашка идет домой, я его провожаю в прихожую, а потом выскакиваю следом на лестничную площадку.

– Поля, ты куда? – кричит из кухни папа.

– Сейчас!

Захлопываю дверь и прижимаюсь к ней спиной, не знаю, от волнения или от холода, но немного дрожу. Сашка молча теребит ремень сумки, смотрит в сторону, он явно смущен, я тоже. Мы только что лежали в обнимку на кровати, нас тесно связывала общая беда, а тут будто черная кошка между нами пробежала. Вроде бы все разъяснилось, а уверенности нет.

– До завтра, – наконец глухо говорит он.

– Я тебя провожу, – срывается у меня с губ, даже подумать не успеваю.

– Куда?

– На пятый этаж.

– А если кто-нибудь увидит? Не боишься сплетен, Дюймовочка?

– Это важно?

– Нет.

Он протягивает раскрытую ладонь, я вкладываю в нее пальцы. По узкому пролету мы идем плечо к плечу. Мне нравится касаться Сашкиной руки. Чувствуется, как перекатываются налитые мускулы. Я невольно горжусь его силой и смелостью, умением не теряться в трудной ситуации, в отличие от меня.

– Как прошла игра? – начинаю новую тему.

– Хорошо, мы выиграли.

– На тебя смотрели представители вузов?