Кот и кореец - Фуллер Ася

– Здравствуйте… Извините… Ты… Забыл паспорт после тренировки… И шапку… – Кира запнулась. – Лис звонил, ты не брал… А это… всё-таки паспорт.

– Ещё и паспорт забыл, – проговорил мужчина сквозь зубы. Но когда он повернулся к Кире, его лицо немного смягчилось. – Извините, не могу пригласить вас выпить чаю. В другой раз. Паша, пообщайся с подругой. Мы пойдём.

– Пойдём, Володенька! – старушка взяла мужчину за руку, и они вошли в подъезд.

Хлипкая дверь закрылась.

Пак опустился на лавку и замер. Кот спокойно спрыгнул ему на колени, улёгся и вытянул длинные лапы. Немного помедлив, Кира села рядом.

Пак смотрел перед собой и молчал. Не спрашивал про паспорт и ничего не объяснял, только наматывал на пальцы красный поводок.

«Надо хоть извиниться», – подумала Кира. Последнее, чего она хотела, – быть свидетелем семейной сцены.

– Прости, я…

– Нормально всё. – Пак рассеянно потрепал кота по вытянутой морде. Тот мяукнул и ткнулся ему в ладонь.

– Это он у тебя на фотке? – спросила Кира. – На той, где ещё перчатки…

– Ага. Те перчатки, он, кстати, порвал.

– А что это за порода? Пятна такие… Как у леопарда.

– Бенгал, – грустно вздохнул Пак. – Брату друзья подарили. А он в Сеул уехал. Куда ему там в общаге кота. Так что вот. Кот. Он жрёт больше меня. И любит гулять на поводке.

– Как зовут? – Кира аккуратно дотронулась до гладкой кошачьей шерсти.

– Мурзик. – Пак усмехнулся.

– Это – Мурзик?

– Бабушка назвала.

– А.

– У бабушки деменция, – выпалил Пак, не глядя на Киру. – Иногда нормально, иногда… вот так. Помнишь, когда ты мне рыбу сунула в сумку… Я сказал, что это она… Она и правда может так сделать. Она прячет документы в цветочный горшок. И таблетки туда зарывает.

Кира закусила губу. Что нужно в таких случаях говорить? «Мне так жаль». Звучит как-то убого. «Здоровья бабушке» – так понятно же, что она уже не поправится.

У Киры бабушка была молодой, весёлой… Она то покоряла Рускеальский каньон, то сплавлялась на байдарках в Саянах, то отбивалась от тридцатилетних ухажёров, которые постоянно звали её на свидания. А тут… Деменция.

– Бабушке нельзя выходить без нас. А я… Ушёл на тренировку и оставил её одну. Не дождался отца… Она телевизор смотрела, я думал, она никуда не пойдёт… Может, мне и правда все мозги на боксе отбили… Не знаю.

– Ну… Это вряд ли. Ты же… Не подумал просто.

– Не подумал. Пришёл папа. Дверь открыта. Бабушки нет дома. Хорошо хоть, кот не сбежал…

– А где она была?

– В магазине. Покупала молоко. То, что молоко закончилось, – она помнит. Меня не помнит. Маму хотя бы помнит… И Мурзика… Боюсь, и их забудет. Однажды. А папу путает с дедом.

И правда, старушка ведь назвала мужчину Володенькой. А отчество у Пака Алексеевич.

– Извини, – продолжил Пак. – Я не хотел, чтобы кто-то из моих друзей это видел… Но ты… То в подсобке меня найдёшь, то вот… В общем, Золушка, вместо кареты в тыкву превратился популярный парень из школы. – И он грустно усмехнулся.

– Тыквы, говорят, боксируют неплохо. Лучше огурцов, – заметила Кира.

– О нет, я представил драку овощей. – Тут Пак улыбнулся уже искренне. – Сильный там синяк у Огурцова?

– Приличный. Завтра наверняка весь глаз заплывёт!

– Ого… Я, конечно, не хотел… – Пак довольно потёр руки. – Ты не думай, Кот, я не кровожадный. Хотя… Наверное, немного всё-таки кровожадный.

– Ты не кровожадный. Ты забывчивый. Паспорт держи. И шапку. – Кира вытащила всё из рюкзака. – Я пойду.

– Поздно, провожу.

Пак опустил кота на асфальт, надел шапку, сунул паспорт в спортивную сумку и поднялся. Кира хотела сказать, что провожать её не нужно, ведь идти всего пять минут. Но почему-то не сказала. Поэтому они пошли сначала по улице Кирпичные Выемки, потом мимо складов и наконец мимо новостроек. Здесь горели огни. Люди выходили из магазинов, выгуливали собак, играли с детьми на площадке, торопились в кофейню перед закрытием. Везде чувствовалась жизнь. Мурзик радостно бежал на поводке, иногда останавливаясь что-нибудь понюхать.

Всё это время Пак молчал. Кира не знала, о чём говорить, ведь говорить о чём-то надо было. Тем более они уже подошли к подъезду.

– Слушай… – вспомнила она. – А почему тренер сказал тебе «без ерунды» в конце? Ты же… Хорошо боксировал!

– Не знаю, – промычал Пак, глядя куда-то в сторону. – Что-то ему не понравилось. Это ж тренер.

– Подожди… – Кира остановилась. – Ты… Ты ведь мне помог в последнем раунде! Ты… Ты медленно двигался! И ты поднял руки, чтобы я смогла бить по корпусу! Вот что значит «без ерунды»… Ты… специально это сделал?

– Да, – ответил Пак резко. – Я помню, что ты терпеть не можешь, когда тебе помогают! Но ты… Стояла вся красная… Еле на ногах держалась… Я же знаю Клочкова…

– И решил по-дружески помочь.

– Ну да. Я просто подумал… А вдруг бы ты плохо провела последний раунд… И он бы тебя не взял…

– Ну не взял бы и не взял! – ответила Кира недовольно.

Пак только вздохнул.

– А вообще, боксировать с тобой невозможно, – сказал он через пару секунд.

– Это с тобой невозможно. Мне чтобы по корпусу тебе попасть, надо на цыпочки подняться. А в голову бить лучше даже не пробовать, – фыркнула Кира.

– Не всё так ужасно.

– Конечно, для тебя всё прекрасно. Просто вытяни руку – и раунд твой.

– Вообще я не про это, – смущённо произнёс Пак. – Ты девушка… Нет, в смысле, я знаю, что девушки могут хорошо боксировать. Просто… с тобой… мне интереснее проигрывать, чем выигрывать. – Его голос стал совсем тихим. – И это довольно странно.

Кира бросила на Пака короткий взгляд. Интереснее проигрывать? Он в своём уме? Нет ни одного человека на свете, которому нравилось бы проигрывать. И уж тем более таких сумасшедших точно нет в числе спортсменов.

– В общем, забей. Просто не хочу теперь без тебя тренироваться. – Пак шумно вздохнул. – И… без Лиса, конечно, тоже, – поспешно добавил он. – Мы ведь друзья. И вместе ушли… В общем… Не обижаешься, что помог?

– Не обижаюсь, – вздохнула Кира.

Да что он заладил с этими друзьями. Друзья, друзья, то сделал по-дружески, это сделал по-дружески.

– Ну и хорошо.

И Пак, помахав ей на прощанье и взяв Мурзика на руки, пошёл по асфальтовой дорожке.

Кира подумала, что ждать, пока он скроется за поворотом, совсем глупо – хотя подождать очень хотелось. Поэтому пошла домой. Нужно было придумать, как рассказать маме про новую спортивную школу… Наверняка не обрадуется, что туда нужно ездить на метро… А вдруг… Совсем не захочет подписывать заявление?

…На кухне горел свет. Кира прокралась по коридору в надежде найти что-нибудь съестное в холодильнике.

– Кира! Вернулась!

За столом сидел Фируз и ел пельмени. Пахли они замечательно.

– Да… – проговорила она. Кира всё ещё не знала, как называть Фируза. На «ты» или на «вы»? Фируз или Фируз Хуршедович? Или дядя Фируз…

– Сегодня твоя мама готовила ужин, – сказал Фируз шёпотом. – И… в общем, я купил пельмени. С говядиной. Будешь? Я тебе оставил.

– Буду! – радостно согласилась Кира, положила себе щедрую порцию из кастрюли и по привычке уселась на подоконник.

– Кира… – Фируз отставил тарелку. – Я знаю, что вы сменили секцию.

– Откуда?! – Она поперхнулась пельменем.

– Мама Коли только что мне звонила, – сказал он извиняющимся тоном. – Вы молодцы, раз тренер не нравился, нужно было менять. Я с мамой поговорю, напишем заявление. А на осмотр приходите ко мне в клинику. С Колей и этим вторым мальчиком, который тоже ушёл.

– У вас же там платно… Дорого…

– Мы для вас сделаем недорого. Даже бесплатно. Я договорюсь. – Фируз улыбнулся, помыл пустую тарелку и пошёл в спальню.

Кира уставилась в окно на пролетающие по Варшавскому шоссе автомобили.

«Я не хочу теперь без тебя тренироваться».

Как же всё-таки здорово это звучит.

В кармане джинсов загорелся экран телефона.