Клятва ненависти (ЛП) - Джеймс Лайла

Нет.

Пожалуйста.

Нет.

Его жестокие слова пронзили меня, как будто он хотел, чтобы я истекла кровью — как будто он отчаянно хотел причинить мне боль. Моя грудь заболела, и я выдохнула, чтобы он остановился. Я искала спасения, но его не было. Я оказалась в ловушке у стены. Больно. Но он еще не закончил.

— Тебе не кажется… Грейслин возненавидела бы женщину, которой ты стала? — рявкнул он, бросая мне мои слова в ответ… так небрежно, так бессердечно. — Ты тоже не та Джулианна, которую любила твоя сестра. Как лицемерно с твоей стороны судить меня, когда ты точно такая же.

С рычанием ярости я рванулсь в сторону и схватила меч — рапиру — со стены. Киллиан остановился, когда я направила на него острие меча.

Он усмехнулся, почти жестоко. 

— Что ты собираешься с этим делать, Чудовище?

— Я думала, мы договорились быть вежливыми друг с другом, — отрезала я.

Он выпрямился до внушительного роста, его челюсти сжались. 

— Ты направляешь меч мне в лицо — это определенно невежливо, — сказал он, как будто он не только что оскорбил меня, не просто бросил мне в лицо такие злобные слова без всякой заботы.

Мои пальцы тряслись вокруг рукояти меча, но я не позволила этому остановить себя. Я не позволила жесткому выражению лица Киллиана остановить меня, потому что это была именно его игра. Туда-сюда, играя со своими чувствами – быть монстром под этим джентльменским фасадом.

— Ты начал это. Своими насмешливыми словами. Когда ты перестанешь бросать мне в лицо смерть моей сестры, Киллиан? Я думала, что мы прошли через это.

Киллиан сделал шаг вперед, совершенно не заботясь о том, что в данный момент на него направлен острый меч. Кончик обоюдоострого лезвия коснулся середины его шеи. Мои глаза расширились, когда она пронзила его кожу, и капля крови потекла ему в горло.

— Ты сводишь меня с ума, — сказал он таким обманчивым голосом. Этого было достаточно, чтобы заставить меня колебаться, и это была моя ошибка.

Киллиан отлетел в сторону; его рука вытянулась, и у меня даже не было возможности моргнуть. Он схватил меня за локоть, притянул к себе и так быстро развернул меня, что я задохнулась. Мои каблуки скользили по полу; моя спина столкнулась с его грудью, и его рука схватила мою, ту, что держала рапиру, пока острое лезвие больше не было направлено на него. Но острие меча теперь было у моего горла, а он прижал меня к своей груди.

Его голова опустилась, его губы коснулись моей мочки уха. 

— Ты сводишь меня с ума, — повторил он все еще мягким голосом мне в затылок. — С этой чертовой виолончелью. Ты выглядишь как чертов ангел под этой люстрой, посланная дразнить меня своими чертовыми серыми глазами. Играешь на виолончели, как на грустной любовной песне, и твоя разбитая душа течет сквозь нее.

Его рука сжала мою, сильнее прижав лезвие к моему горлу, достаточно, чтобы я почувствовала жжение, и я просто знала, что меч пронзил мою кожу. Капля моей крови стекала по моему горлу, и моя грудь тяжело вздымалась от прерывистого дыхания.

— Так чертовски призрачно. Такая чертовски красивая. Как ты смеешь, Джулиана? — прохрипел Киллиан мне в ухо. — Как ты смеешь заставлять меня смотреть на тебя не как на убийцу Грейслин? Это несправедливо, что ты имеешь надо мной такую власть.

Его признание почти полностью сломало меня, его слова представляли собой смертельную смесь гнева и замешательства. Намек на благоговение и много печали.

Киллиан отстранился, его тепло покинуло мою спину, больше не окутывая меня своим сладким ядом. Я бросила рапиру к своим ногам, мое тело дрожало. Когда я обернулась, его уже не было.

Киллиан исчез, как будто его никогда здесь не было, как будто все воспоминания были в моей голове. Но его запах все еще оставался, и я почувствовала его на своем языке. Моя кожа все еще покалывала от его прикосновения, и мое сердце было разбито, его слова все еще эхом отдавались в моих ушах.

Я не могла вернуться в тот бальный зал. Я не могла противостоять этим людям без Киллиана в качестве щита. И я не могла смотреть им в глаза и вести себя так, будто мой брак был совсем не идеальным.

Потому что моя история была ошибочной и несовершенной.

И у меня больше не было смелости идти в ногу с этой красивой ложью и совершенной уловкой.

Я сняла каблуки и, шатаясь босыми ногами, пошла прочь и поднялась по лестнице в восточное крыло. Чем дольше я оставалась в этом проклятом замке, тем труднее становилось удержать мой рассудок — или то, что от него осталось. Эти призраки преследовали меня, напоминая мне о том, что в этом замке не было ничего, кроме трагических любовных историй.

Мое покаяние дорого обошлось.

Мое кровоточащее сердце. Моя разбитая душа. И мой хрупкий рассудок.

Искупила ли я теперь свои грехи? Сколько еще нужно сделать, чтобы этого стало достаточно?

Я захромала в свою комнату, но остановилась в дверях. Незнакомец, сидевший на моей кровати, встал, когда понял, что я стою там.

— Джулианна, — сказал он таким знакомым голосом — голосом, которого я не слышала три долгих года, и мой желудок сжался, во мне закрутилось болезненное чувство.

Он снял с лица маскарадную маску и одарил меня ухмылкой, наполненной болью и тоской.

— Саймон, — выдохнула я.

Не имело значения, насколько отчаянно я пыталась похоронить свои секреты.

Когда дело доходило до лжи, мое прошлое быстро настигало меня.

ГЛАВА 15

Киллиан

— Киллиан, — позвал мой отец, пока я шел по коридору, прочь от бального зала, подальше от всех.

Я остановился, сжав кулаки.

 — Да, отец?

Он подошел ко мне и встал передо мной, блокируя мой побег. 

— Где Джулианна?

Я вздрогнул при звуке ее имени. 

— Не знаю, — прохрипел я.

Его глаза превратились в щелочки, а челюсть сжалась так, что должно было быть предупреждением. Но мне уже было все равно.

Джулианна Спенсер поставила меня в тупик, и я был чертовски сбит с толку. Я должен был ненавидеть ее; Я все еще ненавидел – но какого хрена у меня сердце болело, когда я смотрел на нее?

Тридцать дней и тридцать ночей с Джулианной, и теперь я сомневался в своих чувствах к ней. Какая ирония. Я поклялся сделать ее жизнь несчастной, но она стала моим кошмаром. Я был монстром, она - злодейкой. Какая же мы были пара.

— Нельзя просто так оставлять гостей. И ты, и Джулианна вышли из бального зала, и гости будут говорить, — сказал мой отец хриплым предупреждающим голосом. Я мог видеть, как он контролирует свой темперамент.

Он знал, что все это было уловкой — этот идеальный образ Джулианны и меня как пары.

Но как долго мы с Джулианной могли поддерживать этот фасад, когда мы не могли провести и дня, не превратив наш брак в поле кровавой битвы?

Между мной и Джулианной было слишком много истории — наше прошлое слишком переплелось с нашим настоящим, чтобы у нас было лучшее будущее. Моя ненависть и ее раскаяние. Ее печаль и мой гнев.

Я глубоко вздохнул и скрыл свои эмоции, придав отцу спокойное и уравновешенное выражение лица. Я был Киллианом Спенсером — человеком сдержанным. Не имело значения, что у меня была жена, из-за которой я чувствовал себя таким неуправляемым, меня нужно было сдерживать.

— Ты можешь просто сказать им, что Джулианна плохо себя чувствует, поэтому мы уходим на пенсию пораньше. Я должен заботиться о своей жене, — сказал я.

Его брови нахмурились. 

— Это послужит поводом для еще большего количества сплетен.

Я провел рукой по волосам и впился пальцами в затылок, массируя там напряженные мышцы. 

— Что за сплетни?

— Ты чертовски хорошо знаешь, о чем я говорю, — прорычал мой отец.

Осознание пришло ко мне слишком поздно, и я кивнул. Верно. Слухи о беременности.

— Разве так даже не лучше? Какое еще доказательство того, что мы с Джулианной счастливы в браке, кроме новостей о ребенке? Пусть сплетничают. Это будет держать их занятыми, пока мы не будем готовы объявить хорошие новости.