Бывший-босс (СИ) - Салах Алайна

«Слушай, а что за дебильное название — «Эллада»? Не мог нормально контору свою назвать? Типа, «Тимур и его команда». Команда правда у тебя ебанная. Тимур и его ебанная команда. Аха-ха-ха».

«А бабке твоей лет сколько? Если агентство твое крякнет, может ко мне уборщицей пойти. Хотя, ну ее на хер. Скандальная больно».

И еще куча такого бреда.

Есть еще одно сообщение от Марианны с фотографией ее живота, на котором лежат сложенные сердечком пальцы. Подпись гласит: «Тристан, мама и папа очень тебя ждут». Вместо умиления, меня передергивает. Может быть, от вида остро заточенных красных ногтей.

От Маши ожидаемо не пришло ничего. В каком-то смысле я даже испытываю облегчение. Не потому, что не хочу с ней контактировать, а от отсутствия срочной необходимости разгребать еще одну проблему, коих и так набралось выше крыши. Сначала нужно прояснить вопрос с беременностью Марианны, а потом уже думать, как строить разговор.

И если Марианна не соврала, то к проблеме принадлежности к разным континентам добавится еще и мой намечающийся «прицеп». Готова ли к нему Маша — одному богу известно. Ей все-таки двадцать всего.

— Ваш кофе. — Передо мной с грохотом опускается чашка. Я закатываю глаза. На блюдце рядом с кусочками сахара лежит серебристый квадратик с надписью «Бравый гусар». В кофейнях кладут печеньки, а моя бабуля притащила гондон.

— Когда лезешь в неведомые дебри, надо одевать спецодежду! — рявкает она в ответ на мой раздраженный взгляд. — Разве я тебя не учила?

— Так клади в следующий раз нормальную спецовку вроде Дюрекса, а не Бравого гусара, — огрызаюсь я.

— Тебе ведь почти тридцать лет, Тимур! — не унимается она. — Как ты мог так халатно себя повести. Ты в курсе, что мозги дети наследуют исключительно от своей матери, а не от отца? И теперь представь, какими дебилами будут мои внуки. Я от расстройства всю ночь не спала.

— Бабуль, хватит. — Я тянусь к чашке, но в последний момент торможу. Черт знает, что Римме Марковне взбредет в голову от злости. Эдик, кстати, поведал, что вчера весь вечер с унитаза слезть не мог. Либо в слюне моей бабули содержится сильнейшее слабительное, либо плевком в кофе она не ограничилась.

— Дебилами твои внуки не будут, это, во-первых, во-вторых, с чего ты взяла, что мозги дети наследуют от матери?

— Я посмотрела рилс, — не моргнув глазом, отвечает она. — Там один очень умный мужчина сказал.

— Тогда ясно, в кого я такой идиот. Ты передала свои мозги моей матери, а она передала их мне. Прояснилось.

— Ой, ой, позубоскаль мне еще, — фыркает она. — А теперь слушай, Тимур. Пока тебе пять разных врачей не скажут, что кукушка твоя беременна, никому не верь. Я ведь с самого начала тебе говорила с ней не связываться. Так и знала, что она на твой кошелек рот раззявила и скоро всеми правдами и неправдами залетит.

И пусть я и сам не рад последним новостям, но за Марианну становится обидно. Я прекрасно к ней отношусь и не считаю, что все это время она была со мной лишь ради кошелька.

— Так, все, бабуль. Дальше со своими проблемами я буду разбираться сам, без твоей помощи. Еще раз принесешь мне гондон к кофе — угадай что?

— Уволишь, — кривится она. — Да мне так и так уволиться придется, а иначе кто внуков будет нянчить? Уж точно не эта твоя…

— Бабуля! — рявкаю я. — Выйди, пожалуйста, вон! И чтобы я тебя до вечера не слышал и не видел.

Не переставая поносить меня последними словами, она уходит.

В одном Римма Марковна права. Нужно найти проверенного врача и либо подтвердить, либо опровергнуть факт беременности Марианны, и сделать это как можно скорее. У меня нет намерения терять Машу.

Контакт надежного акушера-гинеколога у меня появляется к вечеру, благодаря помощи одного из постоянных клиентов. У него пятеро детей, и в подобные клиники он ходит как на работу.

«Завтра в три часа дня записал нас на прием к врачу», — печатаю я Марианне. — В случае если беременность подтвердится, предлагаю тебе наблюдаться у него».

Предвидя шквал недовольства, я намеренно ставлю телефон на беззвучный. Прочту ее ответ позже.

— Бабуль, — я выглядываю из кабинета. — Собирайся, до дома тебя довезу.

В такое время можно себе позволить фамильярность. В офисе уже час как никого нет.

— Ишь ты, какой любезный, — ворчит она. — Да будет тебе известно, что все сотрудники уже в курсе, что ты станешь отцом. Только это и обсуждают.

— Плевать мне, — отрезаю я. — Пусть сплетничают.

— И то, что Машенька твоя обо всем знает, тоже не волнует?

У меня пересыхает во рту. Причем здесь Маша? Ее же со дня нашего возвращения в офисе не было.

— Она сегодня приходила, — продолжает Римма Марковна. — Кофе всем принесла. Твои топы болтливые на кухню ее утащили и, как пить дать, в последние новости посвятили.

— Когда? — сиплю я. — Во сколько она приходила?

— Часов в двенадцать. Я хотела сказать, но ты же запретил себя беспокоить.

Glava 54

— Ты чего, обезьяна с гранатой, совсем попутала? — Окно внедорожника опускается и оттуда на меня смотрит крупный мужчина с багрово-красным лицом. Я машинально ставлю ему диагноз розацея. — Ты меня, мартышка, дважды подрезала, что я чуть в кювет не улетел.

— Извините, — растерянно бормочу я. — Я не заметила.

— В зеркало, небось, пялилась? Как же вы достали, мажорки тупоголовые…

— Обычно я езжу гораздо внимательнее и в зеркало на ходу, конечно же, не смотрюсь. Просто сегодня я не в себе… — Я чувствую, как по щеке скатывается слеза. — Дело в том, что я только что узнала, что у человека, которого я люблю, родится ребенок. Не от меня, как вы понимаете.

Лицо мужчины смягчается.

— Ну родится и родится. В мире каждую секунду кто-то рождается. Это же не повод в лепешку разбиться.

— О нет, что вы. К суициду я не склонна. Жизнь слишком прекрасна, чтобы добровольно ее оборвать, и она хороша в любых ее проявлениях…

Всхлипнув, я начинаю рыдать. Хороша — и это бесспорно, но как же больно получать от нее удар за ударом. Сначала выяснилось, что Тимур солгал по поводу расставания с Марианной, а теперь оказалось, что он будет папой. А со мной лишь провел один, полный страсти уикенд.

— Эй, ну ты чего скуксилась? — Хлопнув дверь, мужчина выходит.

Позади раздаются рассерженные гудки. Светофор давно переключился на зеленый, а наши машины перегородили половину дороги.

— В жопу себе подуди! — рявкает мой собеседник, погрозив кому-то кулаком. — Давай-ка выходи, мартышка зареванная. Потолкуем.

Сообразив, что последние фразы адресованы мне, я вытираю глаза и послушно берусь за ручку. Интуитивно я чувствую, что Вселенная посылает мне помощь в лице этого здоровяка.

— Лет сколько тебе? — деловито осведомляется он, оглядев мое лицо. Да, у него точно розацея. Купероз у крыльев носа такой сильный, что требуется коррекция лазером.

— Двадцать.

— Двадцать всего, и ты из-за какого не натрахавшегося кобеля убиваешься? — недоумевает он. — Да у тебя знаешь еще сколько таких будет. Мордочка у тебя смазливая, сиськи-письки вроде тоже на месте. Найдешь себе другого папика. — Мужчина кивает на мой Порше. — Еще и пощедрее.

То, что помощь сверху пришла в столь неожиданном обличии немного отрезвляет. Слезы высыхают сами собой.

— С папой мне очень повезло, и другого я бы не хотела. И Тимур не кобель. У нас с ним сложная история. Мы познакомились, когда мне было шестнадцать. — От нахлынувших воспоминаний я невольно улыбаюсь. — Чувства вспыхнули моментально, но между нами на тот момент ничего не могло быть. Он был старше, а мои дед и брат никогда бы не позволили… К тому же в Америке меня ждал парень.

— Так ты не местная, что ли?

— Моя семья живет в Штатах. Папа оттуда родом, а мама родилась и выросла здесь. У них, кстати, очень интересная история любви. Сначала они были сводными братом и сестрой…

— Их история любви мне вообще по барабану, — обрывает меня мужчина. — Зовут-то как тебя?