Доверься мне (ЛП) - Сквайерс Мэган

Лео был одет в светло — голубую рубашку на пуговицах, рукава которой он аккуратно закатал до локтей, и брюки цвета хаки. Очки — авиаторы висели на воротнике, расстёгнутом настолько, чтобы выглядеть невероятно сексуальным, но ни в коем случае не неряшливым. Божечки, он смотрелся потрясающе.

Джио и Йен также находились на кухне. Я почувствовала сладкий запах чего — то, разогревающегося на плите, с намеком на кулинарный изыск, когда Йен, надев клетчатый фартук, перевернул лопаточкой что — то похожее на ломти хлеба. Джио наполнил чашку из кофеварки, находящейся рядом с ним, и передал тарелку Йену, на которую тот положил два тоста.

— Утречко, милашка. — Кивнул Йен, всё ещё сосредоточенный на поле своей деятельности. Джио тепло улыбнулся мне, но без слов, и я подумала, что, возможно, он самый застенчивый в семье. Судя по письму их мамы, он младший. — Ночные тосты вдохновили меня на французские.

Во время приветствия Йена Лео поднял голову от газеты и широко улыбнулся, когда наши взгляды встретились.

— Доброе утро, Джули.

— Доброе, — ответила я, входя в комнату и садясь рядом с ним. Поджала под себя ноги и свернулась калачиком, ткань приятно обволакивала меня.

— Как спалось? — Он сложил газету пополам и положил на столик между нами. — Голова болит?

— На самом деле, чувствую себя довольно хорошо. Замечательно.

— Судя по всему, как и мой дедушка.

У меня вырвался стон. Как бы хотелось, чтобы это оказалось всего лишь сном.

— Приношу тысячу извинений за то, что лапала Ренальдо. Такого больше не произойдёт. Обещаю.

Я протянула Лео мизинец, но он обхватил все мои пальцы вместо одного. Положив наши сцепленные руки на стол между нами, он произнёс:

— Не беда. Определённо, из всех Кардуччи ему перепадает меньше всего, так что он даже заждался. Три века без ужимок — долгий срок.

Джио очень не вовремя присоединился к нашему разговору. И снова он не произнес ни слова, но его округлившиеся глаза сказали, что именно он думает о нашем обмене репликами, и, вероятно, обо мне в целом. Он застыл в этой неуклюжей позе, как в общественном туалете: с полусогнутыми коленями, а затем подскочил и вернулся на кухню к Йену.

— Медленно, одного за другим, я отталкиваю твоих друзей и семью.

Лео оглянулся на Джио и, пожав плечами, усмехнулся.

— Думаю, ты добилась не меньшего успеха в привлечении других. — Он на мгновение сжимает мои пальцы своими, прежде чем внезапно скрестить руки на груди. Почти отпрянув. Он смотрит поверх моей головы, и я чувствую, как встречается с кем — то взглядом. — София.

Сперва я подумала, что он называет меня не тем именем, но потом понимаю, что это, очевидно, приветствие, адресованное грудастой блондинке, стоящей за моим плечом. Когда она ворвалась сюда? Распутница.

— Доброе утро, Лео. — У нее сильный акцент, но знойная влажность, обволакивающая каждое её слово, была сильнее. Она наклонилась, чтобы собрать волосы в хвост, и быстро выпрямилась, при этом определённые части её тела покачивались во всех нужных местах. У меня не имелось таких частей тела, которые могли бы так соблазнительно колыхаться. — После того, как ты ушёл, я пробежала ещё два километра.

Я в самом деле потерла подбородок, пытаясь понять смысл сказанного. Неужели они укладывали где — то дорогу в предрассветные часы? Повернулась к ней, ожидая увидеть девушку в жёлтой каске, но вместо этого оказалась лицом к груди в ярко — жёлтом спортивном лифчике. А самое худшее? Ни на нём, ни на её лице или волосах не было заметно пота. Если быть точной, она пахла розами. Буквально, девчонка источала аромат грёбаных цветов. Сморщив нос от досады из — за того, что она умудряется не только хорошо выглядеть, но и пахнуть, после того как, скорее всего, пробежала минимум два километра, я оборачиваюсь к Лео, чтобы получить разъяснения.

— Отличная работа, Софа.

Софа? Она что, внезапно превратилась в диван? По крайней мере, моё краткое имя — Джулс, связано с бриллиантами. Это единственное моё преимущество, поэтому я собиралась щеголять им, чего бы оно ни стоило.

Но потом я подумала о том, что люди часто делают на диванах, и решила, что подразумеваемое под этим лучше, чем драгоценности. С диванами может быть очень весело. В прошлом я очень хорошо проводила на них время. Так что они, скорее всего, всегда будут одерживать верх над ювелирными изделиями. Если только мы не говорим о семейных драгоценностях, в этом случае я ещё как выигрываю. Если вы спросите у парня, что он предпочитает — диван или свои шары, уверена, что ответ очевиден.

— Е — е–еху!

— С тобой все хорошо? — София слегка откинула голову назад и посмотрела на меня как на обезьяну или что — то настолько же неуместное в зале Кардуччи.

Я просто сказала вслух «Е — е–еху».

— Gesundheit, — прикрыл меня Лео, даже зашёл так далеко, что достал носовой платок из нагрудного кармана и помахал им в мою сторону. — Джули приболела.

— Да. — Я кивнула и подняла платок, чтобы полностью закрыть лицо. Как долго можно за ним прятаться, чтобы не показаться странной? Три, четыре дня?

— Завтра в то же время и в том же месте?

Мне не понравилось, что у Лео и Софы есть условленное место и время. Я хотела этого для нас с Лео. Пока я скулила себе под нос, не заметила, действительно ли он согласился на предложение или нет, но сверкающая улыбка Софии с её перекачанными губами вынудила признать первое.

— Мы ходили на пробежку этим утром, — сообщил Лео, пока София проплывала по коридору. Она, правда, буквально плыла. Со своими почти незаметными шагами эта женщина походила на пантеру. Подкралась ко мне, как будто я её очередная добыча. — Это что — то вроде нашей традиции.

У них имелись не только время и место, но и традиция? Пощадите, мне нужно столько всего наверстать.

— Значит, ты любишь бегать. — Я выглядела идиоткой, потому что не только рассказала ему об отвращении к бегу, но у меня еще была и одежда, которая открыто выражала эту глубоко укоренившуюся ненависть.

— Я не имею ничего против. — Лео поднёс чашку кофе к губам и сделал длинный, медленный глоток.

— Возможно, я как — нибудь пойду с тобой. Ну, знаешь, чтобы убедиться, что я по — прежнему ненавижу его всем сердцем. Но нужно будет раздобыть голодную бродячую собаку и привязать к моей талии стейк, потому что могу с уверенностью сказать, что мои ноги начнут двигаться, если только меня на самом деле будут преследовать.

— Джули. — Он поставил чашку на газету и повернулся так, что наши колени соприкоснулись, а лица оказались очень близко. Я чувствовала аромат кофе, исходящий из его кружки, и его лёгкое дыхание. — Я не желаю, чтобы ради меня ты пыталась стать кем — то другим. И хочу узнать тебя, а не ту версию, которая, как ты думаешь, мне понравится. Надеюсь, что достаточно очевидно, что ты симпатична мне. Просто продолжай делать то, что делаешь.

— Но у тебя и Софии есть обусловленные место и время, традиция и диван. — Лео бросил косой взгляд в мою сторону, как я узнала, он одаривает меня им, когда пытается понять смысл моих слов. Бедняжка. Зависая со мной, он преждевременно состарится из — за гусиных лапок, которые появлялись, поскольку он постоянно хмурился. — Всё, что есть у нас с тобой, это фамильные драгоценности.

Лео закрыл глаза и покачал головой, не понимая мой словесный понос.

— Что? — Он открыл глаза, но надбровная дуга оставалась напряжённой. — Не бери в голову. Послушай. Мы с Софией можем не бегать вместе. Только слово скажи.

Я сжала зубы, но, как ни пыталась, не смогла произнести этого. Не была настолько неуверенной, чтобы вынудить Лео прекратить свои занятия только лишь потому что, что? Потому что мне не нравилось думать о нём и о почти супермодели, скачущих по итальянской глубинке? О её покачивающемся во всех нужных местах теле? О том, как он ясным взором скользит по Софии туда — обратно? О том, как они соприкасаются пальцами, пока пробираются через пологие виноградники и холмистые горы, купаясь в золотом, сверкающем утреннем свете?