Заложница монстра (СИ) - Куш Ивона

— Ты можешь хоть иногда разговаривать нормально? — поморщившись, спросила. — Так случилось, что ты на самом деле стал мне нравиться. И я не собираюсь этого скрывать.

Сама не ожидала, что прямо сообщу ему об этом. Не знала, какая реакция последует после моих последних слов. Но уж точно и подумать не могла, что Новак начнет смеяться. Издевательски, будто только и ждал, когда я это скажу.

— Крошка, тут такое дело, — отсмеявшись, стал объяснять Матвей, — что мне плевать. Интерес пропал. Я наигрался. И теперь ты мне не нужна. Но я не последняя скотина и не брошу твою мать… и брата. Иначе ты сама загнешься. А смерти тебе я не желаю. Поэтому продолжу помогать. На большее же не рассчитывай.

— Я не ждала, что ты упадешь на колени и начнешь признаваться мне в любви. — Мои губы искривились в подобии усмешки. Мне самой было от себя противно. И пусть я не понимала себя и сейчас не знала, какого черта продолжаю стоять и разговаривать с этим человеком. Наверное, потому, что хотела его слышать. — Поэтому ты меня не задел. — Тут слукавила. Всегда неприятно слышать слова отказа.

— А по твоей кислой мине и не скажешь, — продолжил издеваться Матвей. — Слушай, крошка, топай отсюда. Я отдыхаю. Ты и так обломала меня с теми куколками. Придется вылавливать новых. Не мозоль глаза.

Я не знаю, чем думала. Почему поступила именно так… Просто в какой-то момент меня скрутила такая злость, что стало плевать на все. Схватив стакан с янтарным алкоголем со стола, выплеснула его содержимое прямо в лицо Матвея. Потом со стуком поставила стакан на место. Отвернулась от Новака и пошла на выход. И в самом деле, что я здесь забыла? Чем думала, когда пришла сюда? Надо было просто плыть по течению и не думать о том, почему Матвей так поступил. Но нет, спокойно мне не жилось. Надо было снова себя ранить.

— Куда собралась, ненормальная?! — повысив голос, спросил Матвей.

А в следующую секунду меня ухватили за руку, чуть выше локтя и развернули обратно. От неожиданности потеряла равновесие и стала заваливаться. Вовремя ухватилась свободной от хватки рукой за черную рубашку Матвея.

— Ты что… — хотела спросить, с чего это он удумал меня хватать, когда сам только что слал на все четыре стороны, но мне закрыли рот поцелуем.

Он не был нежным и чувственным. Наоборот, почти болезненным и грубым. Впрочем, в этом был весь Новак. Он привык брать, но мало отдавать. Иногда от его жадности было больно. Несмотря на это, сейчас я не возражала от проявления его грубости. Потому что он все-таки меня поцеловал. И пусть злости и раздражения в этом поцелуе было больше, чем желания, плевать.

И в мыслях не было оттолкнуть Матвея. Сама прильнула к нему, еще крепче сжимая пальцами плотную ткань рубашки. Вторую мою руку отпускать никто не собирался. Словно Матвей опасался, что я могу исчезнуть.

Поцелуй смешивался со вкусом алкоголя на губах и терпким запахом. Я чувствовала силу, исходящую от Матвея кожей. Слишком быстро он умел пробуждать во мне желание. Но сейчас я не собиралась поддаваться. Впрочем, и Новак, кажется, не хотел этого. Точнее, не собирался делать это здесь. Что было на него не похоже. Помнится, он хорошо в свое время поиздевался надо мной, когда мы остались в этом кабинете одни. Но тогда он ненавидел меня, а я презирала его. Теперь же все изменилось. Как? Когда это случилось?

Ласка Новака кружила голову. И когда он таки отпустил мою руку, я обхватила его за шею и притянула к себе ближе. Если я и буду падать, то только с ним. Сделаю все возможное, чтобы его голова кружилась точно так же, как сейчас моя.

Он положил одну свою ладонь мне на поясницу, а второй рукой зафиксировал мою голову, запустив пальцы в волосы на затылке. Если бы захотела вырваться, не смогла бы. Впрочем, делать этого не хотела. Мне нравилось, как он перехватывает инициативу, полностью лишая меня возможности сопротивляться. Если раньше меня это пугало, то теперь я ждала этого момента. Чтобы снова почувствовать себя защищенной и желанной. Каким-то странным образом именно с Матвеем я могла все это почувствовать. До него подобного со мной не случалось. Я не искала ни в ком защиты. Привыкла решать свои проблемы самостоятельно. И любви особой ни от кого не ждала. Сейчас же я хотела этого так сильно, что дыхания не хватало.

Время шло, а мы не замечали этого. Целовались до тех пор, пока губы не закололо от боли. Да и дышать было нечем. Поэтому пришлось остановиться. Пусть мы оба не хотели этого. Я цеплялась за Матвея, а он не собирался меня отпускать. Так и обнимал, тяжело дыша в растрепанные волосы. Кажется, резинка, которой они были собраны в хвост, валялась где-то на полу.

Новак все-таки чуть отстранился, но лишь для того, чтобы посмотреть в мои глаза. Взгляд у него был темный и напряженный. Будто он не знал, как поступить: оттолкнуть меня или позволить нам быть вместе. Мы ведь сможем быть вместе? Не так уж это и сложно. Просто нужно понимать друг друга и беспокоиться не только о своих интересах и эгоистичных желаниях.

— Какого черта ты пришла, Лаврова? — хрипловато спросили у меня, продолжая прожигать темным взглядом. — Без тебя было проще.

— Я собиралась уйти, — решила указать на важный момент, — но ты сам остановил меня. Почему?

— Захотел, — и снова никто не собирался со мной откровенничать.

— Меня не устраивает столь короткий ответ, — предупредила. Попыталась отстраниться, но ничего не получилось. Новак в который раз не собирался меня отпускать.

— Куда собралась, куколка? Мы не договорили.

— Ошибаешься, — запротестовала, — разговор окончен. Тебе нечего мне сказать. А я сказала все, что хотела. На этом и в самом деле можно закончить.

— Ты ждешь от меня каких-то признаний? — недовольно поинтересовался Матвей. — Но я не из тех, кто будет разводить ненужные сопли. Достаточно знать, что ради какой-то левой девицы я бы не мчал по области, желая убить тех, кто посмел тронуть того, кого я считаю своим.

— Завуалированное признание? — предположила.

Я все пыталась прочитать по его лицу настоящие эмоции, но кроме раздражения ничего не видела. Судя по всему, у меня получилось вывести его из себя.

— Можно сказать и так, — пришлось смириться Новаку. — Ты ведь не отстанешь, да? Прилипла, словно пиявка и сосешь кровь.

— Я думала, что это делаешь ты, — нахмурившись, сказала. — Пьешь мои жизненные силы и не отпускаешь.

— Я отпустил тебя.

— Попытался, — поправила его. — Как оказалось, мы оба не хотим этого.

— Тебе нравится, когда тебя унижают?

— Нет, мне нравишься ты, — покачав головой, снова призналась. Второй раз признание далось легче. — Сама не знаю, как это произошло. Я, видимо, сумасшедшая, раз выбрала тебя. Несмотря на все те мерзкие поступки, которыми ты пытался меня раздавить.

— Да, ты точно спятила, — не стал переубеждать меня Матвей. — Но мне это нравится.

Сказав это, он снова склонился ко мне и поцеловал. На этот раз не жестко и грубо, а осторожно. Словно пытался загладить свою вину передо мной. В первый раз он причинял мне боль своими ласками. Сейчас, наоборот, пытался стереть неприятные ощущения. Впрочем… нет, я бы не назвала их таковыми. Несмотря на всю грубость, мне и это в Новаке понравилось. Лишь бы он не сильно увлекался. К н и г о е д . н е т

Не раздумывая ответила на поцелуй, снова притягивая Матвея к себе. Да, я сумасшедшая. И он тоже. Иначе бы мы сейчас не стояли в приватном кабинете клуба и не целовались, словно собирались расстаться на долгие годы. И сейчас происходила наша последняя встреча.

Вопрос: кто сказал, что я собиралась его отпускать?

— Хватит… — снова прерывая поцелуй, произнес Новак.

Он таки отпустил меня. Еще и отошел на пару шагов. То ли боялся, что сорвется, то ли не был уверен в том, не сорвусь ли сейчас я.

— Что такое? — Мне сразу стало как-то неуютно и холодно без его близости. Он умудрялся согревать меня, просто касаясь тела руками. И дарить уверенность, находясь рядом и при этом почти ничего не делая.