Татьяна Веденская - Содержанки
– Пока что поработаешь, а там мы придумаем, как тебя в Москве оставить. Скажу Свинтусу, он тебя в какой-нибудь институт пристроит. Или нет, пусть лучше устроит тебя в колледж и на работу на таможню. К ребенку выпишем со временем бабу Зосю – нечего ей там, в этой избушке на курьих ножках торчать. Только бы здоровье позволило.
– Баба Зося крепкая, только глухая! – улыбалась Даша, начищая до блеска обувь, любую, какую могла найти в доме.
К своим обязанностям сестра относилась со всей серьезностью. А я со всей своей страстью, нерастраченной за годы тяжелого содержанского труда, принялась одевать ее и обувать, таскать по магазинам и косметологам.
– Ты хочешь сделать из меня Мерилин Монро! – смеялась Дашка.
– Я хочу, чтобы ты стала на человека похожа. И потом найти бы тебе мужа хорошего. – Я хмыкнула, прикладывая к ее волосам шелковый платок.
Одевать ее было особенное удовольствие. Наверное, если бы у меня самой был бы шанс стать матерью, я бы только и делала, что одевала бы ребенка. Меняла бы все одежки по пять раз на дню.
– Я все эти тряпки могу и сама сшить запросто. А мужа мне не надо. У меня Юра есть! – вдруг заявила Дарья. За прошедшие пару недель я уже успела позабыть о том, что когда-то в наших разговорах фигурировал этот мифический персонаж.
– Юра? – вздохнула я. – Ты все еще веришь, что он тебя любит? Ведь никакого ни письма, ничего.
– Так и я его пока что и не искала по-настоящему. Я даже не знаю, с чего начать! – Она от досады прикусила губу.
Я подумала, что для ее же спокойствия лучше начать с того, чтобы навсегда о нем забыть. Но говорить ей об этом я не стала. Пока что пусть спокойно носит нашего ребенка. Ее задача – выносить его здоровым. А потом, когда она уже родит, жизнь сама расставит все по местам. И муж нам нужен нормальный, а не какой-то призрак студента.
Правда, я не совсем представляла, где же именно я буду искать ей мужа. Нельзя же отдать ее в лапы какому-нибудь мужику из Свинтусового окружения. Нет, моей Дашке нужно, чтобы муж был обеспеченный, мирный, покладистый и не из ментов – словом, нормальный человек, каких почти не осталось. Вроде того Архипова, к примеру. Чтобы не подлый и красивый. И с такими же умными глазами. Он должен ее любить и на руках носить. Дашка – она же просто чудо. И сама не знает об этом. Мы ее пошлем за границу, может, она там с кем-нибудь познакомится. Но сначала – учиться, учиться и учиться, пока не треснет. Пока в ум не придет.
– Юль! Ю-у-уль!
Я вздрогнула и подняла голову. Дашка, с тряпкой в одной руке и с каким-то чистящим средством в другой, смотрела на меня, и глаза ее были полны паники.
– Чего?
– Я ни за кого замуж не пойду! Я люблю только Юру! – заявила она твердо.
Я вздохнула и моментально почувствовала себя ужасно усталой. Но почему я, Господи?!
– Не будет никакого Юры, разве ты не понимаешь?
– Почему? Нет, я не понимаю. Не хочу понимать.
– Да потому, что это был простой курортный роман, и все.
– Нет, не был! Не был! Я уверена! Ты ошибаешься. В этом ты ошибаешься, – она почти кричала, глаза ее наполнились слезами.
– Ошибаюсь? Докажи! Где он? Даже если, допустим, ты перепутала город, он мог подумать головой и послать письмо на всякий случай и во второй Ростов. Да и вся эта история с тем, что он тебе свой адрес не дал и номер перепутал. Это же не просто так, моя дорогая. Не будь наивной! – говорила я жестко. Нельзя же допустить, чтобы все эти пустые сказки мучили ее и манили. Чем раньше она переживет эту прививку реальности – тем лучше.
– Он же уезжал оттуда! Зачем бы я туда писала?
– Телефон мог дать правильный.
– Может, это я сама неправильно записала? И потом, он собирался покупать московский номер. Он еще не знал, где именно у него будет общежитие! – Дашка цеплялась за мечту из последних сил.
Мне стало ужасно жаль ее, захотелось прижать к себе и сказать – держись, и это пройдет. Почему я никогда не была такой наивной? Как я умудрилась родиться с расчетливым сердцем? Почему я всегда вылезала сухой из воды и не попала ни в одну из ловушек – ни первой, ни второй, ни сто третьей любви. Почему я видела и продолжаю видеть мир ясно – таким, какой он есть? В меня словно забыли вмонтировать ген самообмана.
– Я предлагаю тебе сделку, – сказала я после некоторых раздумий. – Я уверена, что этому твоему Юре ты и на миллиметр даже не нужна, не сдалась ты ему. Но я не знаю, как это доказать. Таким образом, я даю тебе полгода на то, чтобы меня разубедить. Полгода на то, чтобы либо ты нашла его, либо он – тебя. Я даже помогу тебе, чем смогу. Попрошу Свинтуса посмотреть в базах данных или в чем-то таком. Но если через полгода он не найдется – ты перестанешь его искать. За полгода, согласись, любой додумается, что в адресе речь идет о другом Ростове!
– Он меня обязательно найдет! Или я его. И мы будем вместе! – упрямо повторила Даша.
– Значит, я окажусь не права! Я призна́ю это и устрою вам самую лучшую свадьбу на свете. А пока пообещай, что будешь слушаться меня и сделаешь все возможное, чтобы наш план по созданию светлого и безбедного будущего для вас обоих (тебя и ребенка) осуществился.
– Это я готова! – радостно кивнула Дашка.
Глава 11, в которой я сетую на проблемы, связанные с карьерой
Преступление – затертое до дыр слово, значение которого не так-то просто определить со стопроцентной точностью. Есть разные мнения насчет того, что именно называть преступлением. Уголовный кодекс дает достаточно исчерпывающее определение преступления – это общественно опасное деяние, которое влечет за собой уголовную ответственность, однако и в этом определении кроется весьма серьезный подвох. Общественная опасность деяния. Кто ее определяет? Опасно ли для общества плескаться в фонтане голышом? А если в трусах? А если я ничего не делаю, а просто лежу и смотрю на звезды? Посреди трамвайных путей. Считать ли это «деянием»? И кому от этого деяния больше вреда – мне или трамваю?
Общество пытается сформулировать пояснения о том, что или кто именно больше всего пострадает. Чьи-то чувства или чей-то кошелек. Или безопасность Родины. Или свобода слова. Что-то должно быть нарушено. Но эти пояснения только все усложняют и порождают новые и новые вопросы. С другой стороны, у Достоевского вообще другой подход. Послушать его, так преступление – вопрос исключительно духовный. И если вдуматься, то низкие потолки и оконца грязные – самое страшное зло и есть. Ибо они душу и ум теснят.
Однако есть и еще одно понимание слова «преступление» – это переход через границы, совершение чего-либо выходящего за рамки. Согласитесь, это тоже преступление, хоть и не влечет за собой никакого уголовного наказания. Преступлением может стать и то, когда кто-то (не будем показывать пальцем) вдруг перестает думать о всяких последствиях и идет навстречу своим желаниям, хотя пятиминутного раздумья хватило бы, чтобы немедленно остановиться.
