Маргарет Мадзантини - Никто не выживет в одиночку
Надо было эффективней тратить время. А не впустую, как он. Надо было ложиться в постель всем вместе и лежать так, не двигаясь. Ему следует рассказать об этом каждой семье, которая проходит через парк. Такой же несчастной и хрупкой, как его бывшая семья. По воскресеньям они так иногда и делали. Лежали в кровати все вместе под одним одеялом. Может, это и был рай. Остановившееся время.
— Ты отдалился от меня.
— Мне казалось, тебе ничего не надо… по крайней мере от меня.
Может, она где-то внутри себя уже знала, что забеременела, каким-то образом ощущала это. Вот и пошла лечить свои зубы, как проклятая.
Психика, как закрытое море, совершает свои внутренние движения. Предлагает каждый раз новые способы избавления от трудностей.
Она пошла на аборт в велюровом стеганом пиджаке, том самом, в котором вечером ходила выбрасывать мусор.
— Ты не хотела больше детей…
— Знаю.
Если бы они обнялись тогда и поплакали вместе, хотя бы немножко. Гаэ, обними меня, побудем вместе. Посидим чуть-чуть в темноте, устроим маленькие похороны, переживем наше горе, о котором никто никогда не узнает и которое ни хрена не значит.
— А потом ты стал уезжать…
Сначала в Милан, затем в Дюссельдорф, где снимался детектив про какого-то комиссара с некоторыми отклонениями. Это из-за четырех серий после одиннадцати вечера наш брак и развалился?
— Мы созванивались…
— Ты разговаривал как-то неохотно…
Он приходил вечером, чувствуя себя пустым трамвайным вагоном, какие возят туда-сюда пачки безымянного человечества. Даже детей прогонял: «Идите в постель, ложитесь спать!»
Забурялся в пивную. Запах жаренного на филе мяса, кислой капусты. Наедался до отвала, складывая вдвое чеки, засовывал в кошелек, чтобы их потом оплатили. Часами висел в скайпе с Матильдой. Она снимала лифчик, показывала ему груди. He возвращался домой даже на выходные. Однажды из-за этого хренова исландского вулкана — черное небо, отмененные рейсы.
Он оставил ее одну в состоянии полного оцепенения.
«Вот так и поступают мужчины, когда мы страдаем, — сказала ей подруга Альберта. — Идут на улицу выгулять собачку, потом топают в спортзал».
Подруга с сугубо предвзятым мнением.
«Может, сами знают, что от них никакой пользы».
Они посмеялись, сидя перед конвейерной лентой, везущей японские блюда.
Делия смотрит на него, и на миг ей захотелось прижать свой лоб ко лбу Гаэ. Соединиться мыслями, как они когда-то делали.
— Мы это никогда не обсуждали.
— Мы уже были по уши в дерьме.
— Эта история у меня прямо почву из-под ног вышибла.
— Ничего бы не изменилось. Мы все равно бы развелись… И если бы была еще девочка с пороком сердца или без руки…
— А вдруг, наоборот, она принесла бы нам удачу?
— Удача с неба не падает. Удача выбирает. И мы не числимся в ее списке, Делия.
— Никто нам не помог…
Они остановились на самом краю. Следят друг за другом, как два человека у пропасти. Боясь свалиться туда.
Откуда взяла начало трещина, которая разделила их землю надвое? Можно поискать вокруг себя. Но ярко выраженной точки нет. Они смотрят друг на друга, улыбаются.
— Может, просто устали…
— Мы запутались.
— Когда поняли, что не тянем?
Но тем не менее продолжали довольно долго тащиться вперед, не оглядываясь, делая вид, будто ничего не происходит.
— Может, уже тогда, в садике у Нико…
Гаэ вспоминает. Он без труда восстанавливает в памяти события того утра. Курсы по спасению жизни. Лежала кукла… надо было накрыть ее лицо марлей, перед тем как прижаться к ней губами.
— Я вдувал воздух слишком сильно… не так-то легко уловить правильный ритм.
— Я поняла, что у меня никогда не получится спасти кого-нибудь… Ни у одного из нас не получится.
— Совершенно точно, это нелегко: тридцать нажатий на сердце, потом два выдоха в рот… Чуть запрокинуть голову, чтобы язык не западал. У кого такое получится?
— В Японии у многих получается… Пятьдесят процентов населения способно провести искусственное дыхание…
— То в Японии. А мы слишком эмоциональны.
Он оживляется, разводит руками, занимает все пространство своим телом.
— Ты думаешь, если я увижу, что кто-то валяется на земле, то начну проделывать с ним все это? Как максимум, приподниму его голову и буду молиться…
Это она настояла, она вписала их фамилии на листке для желающих пройти курс по оказанию первой медицинской помощи.
«Мы должны научиться этому ради детей…»
Ему сложно было вытянуть себя из постели.
«Суббота ведь, неохота…»
Они оказались в дурацкой ситуации. Сидят там вместе с другими родителями — на Гаэтано мятый шарф, синие круги под глазами, он здесь один из немногих отцов. Почти все женщины.
«Женщины, они более осмотрительные…»
«Более нервные».
Сначала теория: с показом изображений через проектор в темной аудитории. Потом практика, со светом, направленным на двух больших кукол-тренажеров. Одна имитирует новорожденного, другая — уже слегка подросшего ребенка.
Делия внимательно слушала то, что говорил доктор, теперь она пробует. Они все встали там, обступили куклу, положенную на стол. Всего лишь кусок розовой резины, но производит сильное впечатление.
«Во-первых, необходимо вынести ребенка из зоны опасности, могут произойти еще обрушения…» — говорит врач-доброволец.
Надо подойти и проделать всю последовательность. Сначала позвать: «Эй, ребенок», потом ущипнуть его сзади за шею, чтобы посмотреть, есть ли реакция. Потом положить его на ровную поверхность, голову чуть запрокинуть по отношению к туловищу, чтобы язык не запал и не перекрыл дыхательные пути. Потом наклониться, щекой почти касаясь его рта, а глазом контролируя грудную клетку, есть ли дыхание.
«И будем надеяться, на хрен, что оно есть».
Иначе придется продолжать способом «рот в рот».
Выпускница медицинского факультета, которая безвозмездно проводит занятия первой помощи по школам, миловидная девушка с шапкой коротких черных волос и чудаковатым лицом — нельзя понять, добрая она или злая. Как будто сошла с экрана из фильма Тима Бертона, какая-нибудь черная Белоснежка. Гаэтано смотрит на нее и думает, что никогда не дал бы ей эту роль на телевидении.
Девушка передает кусок марли Делии, что необходимо для защиты от микробов, потому что кто знает, сколько людей прикасалось ртом к этим самым куклам.
Делия наклоняется, открывает рот. Ей надо раскрыть его пошире, чтобы охватить губы псевдомладенца.
