Фейрин Престон - Прелестная воровка
Джоун засмеялся.
— Я тоже это помню. Причем очень отчетливо. — Он вдруг стал совершенно серьезным. — И я наслаждался каждым мгновением, — добавил он. — Я хочу провести с тобой и эту ночь, Жюли. Я прилечу и заберу тебя с собой, когда ты скажешь.
— Ты остаешься сегодня дома? — спросила она, хотя его ответ не имел значения.
В любом случае ей нужно сделать то, что она запланировала, дальше откладывать некуда. Она собиралась отключить сигнализацию, пока Джоун будет спать.
— Да, и я хочу, чтобы ты была со мной.
— Я не уверена…
Жюли лихорадочно пыталась обдумать предстоящие действия. Она должна отказаться, потом после полуночи приехать к его дому и, если все будет нормально, проникнуть внутрь. У нее остается все меньше и меньше времени.
Ей было бы легче действовать изнутри дома, но Жюли не смогла бы поступить столь вероломно — сначала заниматься любовью с Джоуном, а потом, дождавшись, когда он заснет, поменять местами картины. Чтобы хоть немного успокоить свою совесть, она не должна смешивать эти две вещи. Ее любовь к Джоуну не должна иметь ничего общего с тем, что ей придется сделать ради своего отца.
— Давай подождем, что скажет доктор. Хорошо? Если с отцом что-нибудь не так, я должна буду остаться с ним.
Джоун провел рукой по ее губам.
— Дай Бог, чтобы с ним все было в порядке, потому что я не знаю, долго ли я смогу быть без тебя.
Жюли почувствовала легкую дрожь, но, не сказав больше ни слова, повернулась и снова пошла к дому. Ее мастерская находилась на втором этаже.
Она открыла дверь в светлую солнечную комнату с множеством окон, в которой пахло скипидаром и маслом. Вдоль стен стояло несколько десятков, как показалось Джоуну, полотен. Жюли закрыла дверь и молча прислонилась к ней, наблюдая за Джоуном.
Хотя Уинстон и говорил ему, что Жюли очень талантлива, но Джоун даже представить себе не мог, насколько тот был прав. Он никогда раньше не видел подобной техники. По сути, она создавала свежие, новаторские картины, которые своей фактурой напоминали средневековый гобелен.
— Это просто потрясающе, — произнес Джоун.
— Спасибо, — сказала она, все еще стоя около двери.
Джоун посмотрел еще несколько работ, потом повернулся к ней, его глаза возмущенно сверкали.
— Какого черта ты не выставляешь свои картины, чтобы люди могли видеть, что ты делаешь?
— Я выставляю.
— Я не говорю о тех немногих работах, которые Уинстону удается из тебя выудить. Я говорю о том, чем занимаются все художники. О больших выставках. Известности. Продаже.
— Мне не нужны ни слава, ни деньги, — упрямо сказала Жюли.
— Всегда есть способ избежать излишней шумихи — найми агента, который будет защищать твое имя от посягательств публики. А если деньги тебе так неприятны — займись благотворительностью. Но, пожалуйста, вынь свои картины на свет Божий. Они заслуживают того, чтобы их увидели и оценили по достоинству.
Жюли слабо улыбнулась:
— Ты мельком осмотрел мою мастерскую и теперь считаешь, что я должна изменить всю свою жизнь.
— Черт возьми, Жюли, я не говорю о всей твоей жизни, я просто говорю…
— О всей моей жизни.
Джоун только вздохнул. Она, возможно, была права, но он не собирался так легко с ней соглашаться.
— Я понимаю, что с твоей стороны потребуется некоторое усилие, тебе нужно будет привыкнуть, — начал он, — но это так естественно. Я не понимаю…
Она протестующе подняла руку:
— Подожди, Джоун, послушай меня. Через пять лет я, может быть, буду думать совсем иначе. Или через десять. Тогда я смогу что-нибудь изменить. Но сейчас я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему, и не пытайся давить на меня.
Джоун подошел к ней:
— Ты даже не хочешь говорить об этом?
— О чем говорить, Джоун? Ты собираешься обсуждать это, пока не уговоришь меня? Но этого не будет.
— То есть ты хочешь сказать, что на этот раз я проиграл? — уточнил он.
Жюли улыбнулась:
— Я бы не стала употреблять это слово, но, в общем, смысл правильный.
Джоун не хотел сейчас спорить, так сильно его влекло к ней.
— А ты сможешь найти для меня место в твоей жизни?
Он прижался к ней, и Жюли не сделала попытки отстраниться.
— Интересно — это был вопрос, просьба или приказание?
— Это была мольба, — сказал он, все сильнее прижимаясь к ней, так, чтобы чувствовать грудью удары ее сердца. — И требование.
Джоун запустил руку в ее густые волосы и приник к ее рту. Когда он почувствовал ее губы, такие мягкие и покорные, он словно ожил. Каждый раз, когда он целовал ее, у него было такое чувство, словно он заново родился. Благодаря Жюли его мир наполнился новыми ощущениями. Джоун чувствовал, как кровь быстро бежит по его возбужденному телу, разнося жар желания во все его уголки. Он дышал полной грудью, вдыхая ее запах. Он слышал каждый удар своего сердца. Это новое чувство было сродни наркотику, и Джоун не был уверен, что теперь сможет обойтись без него.
Он резко оборвал поцелуй и отодвинулся от нее, потому что знал: если не остановиться сейчас, то овладеет ею тут же, в мастерской. И хотя Джоун был уверен, что, где бы они не занимались любовью, им все равно будет хорошо, Жюли заслуживала большего внимания.
Он взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза.
— Если твой отец серьезно болен, я найму ему сиделку, но ты сегодня должна быть со мной.
Жюли должна сказать ему «нет». Чем скорее она разберется с картинами, тем скорее сможет разобраться со всеми остальными проблемами в своей жизни. Но его поцелуи сделал ее сговорчивой.
— Возможно.
Он потерся о нее бедрами.
— Ты нужна мне, Жюли. И ты даже не представляешь, как сильно.
К ее удивлению, он тоже был ей нужен, и не только потому, что ей нравилось заниматься с ним любовью. Ей хотелось, чтобы он был рядом всю ночь. Последние шесть лет, со дня смерти матери, она пыталась научиться быть одна, чтобы никто не был ей нужен. Но одна ночь… Только одна… И картины могут подождать еще одну ночь…
— Я позвоню тебе, когда поговорю с доктором, — пообещала она.
Потребовалось много усилий, чтобы наконец отвезти отца к врачу. Жюли пришлось даже прибегнуть к угрозам. Вся эта борьба дала ей понять, что единственная причина, по которой отец безропотно согласился ехать к врачу, — та, что он просто ее не слушал и поддакивал ей.
Когда они вернулись домой, она была полностью измотана. Все, чего она хотела, — добраться до кровати и лечь спать. Но, когда она позвонила Джоуну, чтобы сказать, что не приедет, не смогла подобрать слов, чтобы отказать ему. Она услышала его низкий голос и поняла, что он ей нужен больше, чем отдых и сон.
