Джо Истерхаус - Основной инстинкт
Она не ответила на стук.
Ник осторожно, ощущая какую-то неуверенность в себе, открыл дверь.
— Кэтрин?
Никто не отозвался.
Дом был темен и мрачен, его контуры резко обозначились на фоне поблескивающей туманной белизны. Жилище точно было погружено в скорбь и хранило молчание — такое тяжелое, что Ник, казалось, мог протянуть руку и дотронуться до него.
Он стоял в середине темного коридора и слушал. В глубокой тишине раздавался какой-то писк, еле слышный отрывистый звук, ритмичное поскрипывание, размеренное, как тиканье часов. Он пошел на этот звук, точно охотничья собака, которая взяла след, останавливаясь через каждые несколько шагов и прислушиваясь.
Кэтрин сидела в кресле-качалке в углу гостиной, равномерно взлетая и опускаясь на деревянном сиденье. Она взглянула на него большими глазами с покрасневшими веками. Ее волосы были спутаны, щеки вытянулись и ввалились после бессонной ночи. Было ясно, что она не сомкнула глаз, на лице виднелись следы слез.
Она отвернулась от него и сбивчиво начала говорить. Самонадеянность, спокойная уверенность в себе и самообладание исчезли, уступив место сомнениям и печали.
— После того как ты уехал вчера, когда мы встретились на побережье, я вернулась в дом. Она так странно смотрела на меня. Она умчалась вслед за тобой. — Кэтрин Трэмелл провела чуть растопыренными пальцами по взъерошенным волосам. Она медленно покачала головой. — Мне не надо было позволять ей… Мне не надо было позволять ей следить за нами той ночью. Но она хотела видеть меня. Все время.
Она повернулась к нему, обратив на него тот самый взгляд, который поразил его, когда он впервые встретился с ней.
— Она пыталась убить тебя, так, Ник. Он ответил не сразу.
— Тебе нравилось, что она следит за тобой?
— Ты думаешь, это я велела ей убить тебя? Он решил, что уже знает ответ на этот вопрос.
— Нет, я думаю, ты тут ни при чем. Она посмотрела на море.
— Все, кого я люблю… умирают.
Он стал на колени позади нее, положил ладони ей на плечи и принялся растирать их своими сильными пальцами. Она вздрогнула от его прикосновения. Он скользнул руками вниз, распахнув ей рубашку, и нежно погладил ее груди…
— Я же не умер, — сказал он.
Она потерлась лицом о его руку, как кошка, которая упрашивает хозяина, чтобы он обратил на нее внимание.
Пожалуйста, — попросила она, — пожалуйста, владей мною, люби меня сейчас.
* * *Единственный свет в гостиной струился от камина. Холодный проливной дождь с тихого океана стучал по крытой гонтом крыше дома и хлестал в окна. Их любовь была такой же страстной, как и прежде, но без боли и игр. Это было упоительное, умиротворяющее слияние двух любящих существ, а не бешеное, похотливое единоборство одержимых сексуальных соперников.
Кэтрин лежала, уютно устроившись в его объятиях, удовлетворенная, но в то же время охваченная печалью, которая приходит иногда после минут любовного блаженства, когда человек возвращается к реальности.
Она долго молчала, потом спросила шепотом:
— О чем ты думаешь?
— Я думал… я думал, что был неправ.
— Не прав? В чем?
— Относительно тебя. Относительно Рокси.
— Рокси?
Он слегка поцеловал ее в лоб.
— Я думаю, что, возможно, она убила Боза. Кэтрин вздрогнула слегка, будто он причинил ей боль.
— Убила Джонни? Зачем? Чтобы подставить меня? Она бы этого никогда не сделала. Она любила меня. Она не хотела причинить мне боль. Так подвести меня.
— Она ревновала ко мне. Может быть, она ревновала тебя и к Джонни.
— Нет, — твердо сказала Кэтрин. — Это не в ее характере. Она никогда ни к кому меня не ревновала. Во всяком случае, до тех пор, пока не появился ты. Она разволновалась.
Ник пожал плечами.
— Обидно, что мы не сможем спросить об этом у нее. Кэтрин повернулась и положила голову ему на плечо, ее волосы разлились золотым потоком по его груди.
— Мне не везет с женщинами. Ник усмехнулся.
— И тебе, и мне — нам обоим. Я хочу сказать, до встречи с тобой.
Она пропустила иронию мимо ушей.
— Была одна девушка. Когда я училась в университете, я раз переспала с ней. Она стала преследовать меня.
Кэтрин прикрыла рот рукой, будто пытаясь удержаться от дальнейших признаний.
— Что с ней стало? — спросил Ник. — Что она сделала? Избила тебя?
Кэтрин Трэмелл тряхнула головой.
— Нет, физически она меня не трогала. Но она стала надоедать мне. Ходила за мной и фотографировала меня. Перекрасила волосы. Стала носить такие же, как у меня, наряды. Она преследовала меня, как одержимая. Какаято Лиза, так ее звали. Лиза Оберман. — Она содрогнулась от воспоминаний. — Это было ужасно.
Ник погладил ей волосы, точно успокаивая ее, будто она была ребенком, проснувшимся от кошмара.
— Я думал, ты не делаешь признаний, — нежно сказал он.
Она посмотрела ему в глаза.
— Я никогда никому ни в чем не признавалась. До сих пор.
* * *Когда Ник Карран проснулся, в окна струился дневной свет. Он был один, и имя «Лиза Оберман» шумело у него в голове, настойчиво, точно муха, застрявшая в Сетчатой двери. Он повернулся в надежде найти на столике записку от Кэтрин, где сообщалось бы что она возвратилась в город, но там ничего не было. Он лежал очень тихо и слушал. В доме не раздавалось ни звука, только внизу, на воле, бесконечно бились о берег морские волны.
Ник встал, натянул брюки и отправился искать Кэтрин. Ее не было дома, она не бодрствовала, как обычно, на веранде, неусыпно наблюдая за игрой бурунов. «Лотус»стоял на подъездной алее. Далеко уйти, она не могла.
Он спустился по каменистой тропке к океану, но и там было безлюдно. Он заглянул в небольшой домик, коттедж, который стоял в нескольких футах от береговой линии. И туда она явно не заходила. Но он был уверен, что отыщет ее в конце концов. Он вздохнул и посмотрел на море, поставив лицо солнцу, вид у него был отдохнувший и довольный.
И вдруг кто-то сильно ударил его сзади.
Ник тут же дал отпор противнику, перебросив его через плечо и швырнув на песок. Детектив упал на врага, нацелив колено ему в горло.
— Ник! — вскрикнула Кэтрин. — Перестань!
Она распростерлась на песке, ей было и страшно, и смешно.
Ник тяжело перевел дыхание, он был рад, что оказался жертвой неудачной шутки Кэтрин, а не атаки настоящего злоумышленника.
— Мужчина! — сказала она со смехом. — Какой ты нервный!
Ему неприятно было признаться самому себе, что она не ошиблась.
— Все играем, да?
Она покачала головой, лежа на песке.
— Больше никаких игр. Игры кончились. Отпусти меня. Дай подняться.
Ник встал с нее и помог ей подняться, отряхивая песок с ее голубых джинсов. Кэтрин помотала волосами, как собака, сбрасывающая воду с шерсти. Они направились вверх по берегу обратно к дому. Вдруг она остановилась и села в одно из плетеных кресел возле коттеджа.
