Дмитрий Веряскин - Дым. Поиск любви
– И те и другие, есть только в тебе, отпустив другие энергии, ты никогда не заметишь их проявления вовне. Просто скользи по ним, не деля их на разную полярность, не цепляясь за них. И не подпитывая их! ОТПУСТИ ВСЕ И ЖИВИ, наслаждаясь безграничной ЛЮБОВЬЮ, наполняя ей все сосуды.
«Сложно представить жизнь без оценок и категорий».
– Так кажется только на первый взгляд, трудностей тоже нет, если их не питать, выкинь их из головы. НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ исключает оценки. Теперь спи, – раздался голос, и я рухнул под неведомой тяжестью.
Мой сон нарушило прикосновение Оржака к плечу.
– Колян, нам пора ехать.
Мне казалось, я проспал целую вечность.
– Сколько я спал?
– Минут сорок, – ответил он.
– А кажется как будто лет сто.
– Голова не кружиться?
– Нет, – ответил я вставая, чувствую себя отдохнувшим и полным сил.
– Пойдем, отец ждет нас.
Мы вошли в светлую, просторную кухню. Шаман разливал в глубокие чашки парящую похлебку. Свой черный халат он сменил на тот, в котором нас встретил.
– Садись, – заботливо отодвигая стул, сказал Оржак.
Мы сели за стол, шаман так же прикрыл глаза, бормоча себе под нос молитву. Закончив, он взглянул мне в глаза, все так же хитро улыбаясь.
– Пеите, – опять смешно говорил он.
Я взял обеими руками чашку, отхлебнул жирного, мясного бульона с взбитыми в нем куриными яйцами и приправленного зеленью. Вкус этого бульона напомнил мне самое вкусное, из всего того что я пробовал за всю свою жизнь.
Мне было лет десять, уже не помню почему, я был закрыт дома, родители отлучились на дачу и через несколько часов должны были приехать. По одному из двух тогда существующих телеканалов транслировали фильм «Пеппи длинный чулок». Я заливался смехом, в одно мгновенье почувствовав сильную боль в паху, боль была настолько острой, что я не мог дышать полной грудью. Около получаса я лежал не шевелясь, боль немного отступила и мне удалось добраться до телефона. Бабушка и тетка, уже через десять минут стояли надо мной с испуганными глазами. Обследовав меня, моя тетка сообщила: «Аппендикс». Приехали врачи, подтвердили предположительный диагноз. В сопровождении бабушки меня везли в больницу. Всю дорогу я прислушивался, работает ли сирена и представлял, как все понимающе уступали дорогу «Скорой помощи» с включенном мигалкой и жалобно воющей сиреной.
В больнице пожилая женщина приложила ледяную грелку к правой стороне паха и поставила в плечо укол, от которого мне ужасно захотелось спать. В операционной меня сильно смутили молодые медсестры, бережно раздевавшие меня. Абсолютно нагой, с пылающими щеками, в смешной шапочке на голове, меня положили на операционный стол. Седоволосый анестезиолог поднес к моему лицу маску.
– Нужно глубоко, несколько раз вдохнуть, – сказал он, опуская маску.
Я вдохнул, ощущая неприятный вкус, замотал головой, пытаясь скинуть маску.
– Что такое? – убрав маску, спросил он.
– Не вкусный воздух, – ответил я.
Он поднес маску к своему лицу.
– Вот сейчас вкусный, – обманул он меня.
Я вдохнул вновь и уже не видел его лица. Через несколько часов я пришел в себя, видя троящуюся, плачущую мать. В этом белом халате она казалось мне невероятно красивой сказочной феей. Я только и смог ей сказать: «Мам, приходи завтра, я хочу спать». Через трое суток, как и все эти дни с самого утра, мама уже была у меня. С сегодняшнего дня мне разрешили понемногу принимать пищу. Она достала из пакета банку с куриным бульоном и спелые персики, ставшие на всю мою жизнь любимым фруктом. С каким удовольствием я пил этот бульон, расспрашивая, что в нем такого, что он такой вкусный. Мама улыбалась, говоря: «В нем моя любовь, сынок». Это была чистая правда, ее ЛЮБОВЬ безгранична ко мне.
– Вькюсный? – все так же смешно спрашивал шаман, зная ответ.
– Да, лишь однажды я испытывал схожее удовольствие от пищи.
– Зьнаю, зьнаю, – отвечал он, улыбаясь.
– Почему вы так говорите? Ведь вы можете говорить абсолютно чисто.
Он засмеялся.
– Только никому не говори об этом, – была это шутка или вполне серьезная просьба, я не знаю.
– Хорошо, – ответил я. Без единого слова мы, как мне показалось, с одинаковым удовольствием осушили чашки.
– Пора вам, – поставив чашку на стол, сказал он.
Навалившись на машину, я наблюдал за тем, как Оржак практически бегом таскал из надворной постройки, служивший амбаром или складом, огромные куски маралятины, банки с грибами, ягодой, аккуратно укладывая все в багажник.
С неизменной улыбкой на лице ко мне подошел шаман.
– Множество вопросов мучает тебя, не на все нужны ответы. Ты определил свое Божество и живи с ним, все остальное оставь. Береги женщину и своих детей, учи их познанной тобой ЛЮБВИ. Ты искренен и Божеству это нравится, оно хранит тебя и будет с тобой ВЕЧНО!
– Спасибо, вы мне очень многое открыли.
Он засмеялся.
– Ты сам все открыл. Думающему человеку не нужны советы, он все найдет в себе. Я лишь помог тебе спокойно поговорить с самим собой.
– Но как же, – удивился я, – там, в доме, вы рассказали мне о множестве Богов и…
– Ты говорил сам с собой.
– Но…., – сорвалось с моих губ.
– Ты все правильно понимаешь и чувствуешь, вскоре ты сможешь видеть, что устройство жизни то, каким ты открыл его сегодня. Сомнения и все пройдет.
Я вдруг вспомнил об упомянутых детях, которых у меня нет, не считая Сережи.
– Вы говорили о детях, – говорил я, – у меня их нет.
– Уже есть, – улыбнулся он.
– Вы имеете в виду сына Оксаны?
– И его тоже.
– Я не понимаю, – не отставал я.
– Немного терпения и все поймешь.
– Она беременна?! – сердце мое замерло.
– Да, – ответил он, разрешая ему лихорадочно забиться.
– Спасибо! – радостно благодарил я его.
– Моего участия в этом нет, – смеялся он.
Его «Да» опьянило меня, не было и чуточки сомнения в том, что он мог ошибиться. Он знал! Мои мысли, душа неслись к ТОЙ, в чьем теле взращивалась частичка нашей любви.
Мы быстро простились с ним, и только Оржак тронулся, я лихорадочно набирал ее номер. Один гудок, второй, третий….
– Ну что ты там, – вслух сказал, заставляя Оржака улыбнуться.
– Да, – наконец я услышал ЕЕ голос.
– Оксана, что так долго не отвечаешь?
– Сразу ответила, что случилось?
– Случилось! Ты беременна.
Ответа не последовало, только гнетущая тишина.
– Алло, Оксана, ты слышишь меня?
– Слышу, – слишком холодно ответила она.
– Ты беременна, – еле слышно повторил я.
– Я слышала, – убивала она меня холодом. – Откуда ты знаешь?
