Лиз Филдинг - Колючая звезда
– Это как раз то, о чем я думал. О доставке вас домой.
– Так чего впустую тратить время на обдумывание? – проворчала она. – Берите и везите.
– Всему свое время. Как только мы обсудим вопрос вашей охраны.
– Да не хочу я никакой охраны.
– В этом деле у вас нет выбора. Я намерен предъявить личный счет вашему мелкому вредителю. Да и Люку я дал слово, что позабочусь о вас.
Его голос звучал, будто речь шла о государственном законе, на страже которого он стоит.
– Люк не имел права…
– Имел, не имел, но его просьба и подсказала мне, что, если возле вас появится новый человек, это наверняка возбудит вашего неприятеля. – Мак открыл свои синие глаза и устремил их на нее. – Сейчас я понял и еще одно: спровоцировать его на действия нам поможет ваше вчерашнее шоу на телевидении.
– Мое шоу? А вы не в счет, Мак? Вы ведь прекрасно справились со своей ролью.
– Благодарю на добром слове. Я рад, что вы по достоинству оценили мой первый выход. – Клаудия недоуменно смотрела на него, ибо никак не могла понять, к чему он клонит. – Вы говорили, что бульварные газетенки всегда рады сделать из мухи слона и наш невинный поцелуй завтра же превратят в целую историю. Я правильно вас понял?
– Ну, на этот счет сомневаться не приходится, они же кормятся такими вещами. Барти, вероятно, заказал кому-нибудь очерк даже раньше, чем шоу вышло в эфир. Теперь, конечно, он будет открещиваться, потому что потом все пошло не по его плану. – Эта мысль, внезапно осенившая ее, доставила ей удовольствие.
– Значит, газетчикам теперь не составит особого труда пустить слух о вожделении с первого взгляда?
– А что их теперь остановит? – Она безнадежно махнула рукой.
– Уверен, что нам даже и пытаться не стоит останавливать их. – Мак взял руку Клаудии и некоторое время держал ее. – Так вы еще не поняли, что я задумал?
– Знаете, Мак, днем я соображаю очень плохо. Поясните мне свою великую мысль.
– Поскольку я ваш последний, а потому наиболее ценный любовник, полагаю, никто особенно не удивится, видя меня при вас все двадцать четыре часа в сутки. Как вы считаете? – С этими словами он склонился к ее руке и галантно поцеловал. Но его глаза, когда он поднял их и посмотрел на нее, обрели какое-то новое, совсем незнакомое ей выражение. – Ну, что ты на это скажешь, дорогая?
Клаудия ничего на это не сказала по той простой причине, что она лишилась дара речи. Если он думает, что способен внушить тем, кто знает ее, что она возьмет себе такого любовника то это смеху подобно. Он совершенно не в ее вкусе. Нет, тут ему со своими идеями не развернуться.
Он все еще выжидательно смотрел на нее, весьма довольный своим проектом. Он ждал ответа, ждал, что она с благодарностью упадет в его объятия. Ну и дождался.
– Да, Мак, вижу, мое прежнее предположение, что вы сумасшедший, оправдывается. Я не хочу даже думать об этом, тем более на голодный желудок. Но готова удвоить ваш гонорар, – добавила она с утонченной вежливостью, – и даже выплатить его теперь же.
Для Клаудии как для талантливой актрисы не составляло труда изобразить, что она все это находит весьма забавным. Тут она заметила, что он все еще держит ее руку, и вырвала ее, хотя и понимала, что этим жестом несколько снижает эффект своего выступления.
– Вы серьезно говорили о ленче или это просто способ завлечь меня в глухомань обещанием еды? – проворчала она. – С тех пор, как я в последний раз съела сандвич, прошла целая вечность.
– Вы не ели со вчерашнего дня? И вы считаете сумасшедшим меня? – Он тотчас подался вперед и включил стартер. – Да, теперь я вижу, что вам не только телохранитель требуется, но еще и нянька.
Клаудия вспомнила, как уверенно он двигался по ее кухне, и решила, что это имеет свои преимущества.
– Ох, и правда! Я уже черт знает сколько времени вынуждена обходиться без няньки. Скажите, а вы умеете готовить?
– Я не к тому сказал о няньке, что сам стремлюсь заполнить эту вакансию.
– В самом деле? Жаль. А я уж было обрадовалась, что мы сможем включить это в перечень ваших должностных обязанностей. Сама-то я, скорее всего, гак никогда и не освою ведение домашнего хозяйства.
– Я и не предполагал, что в вашей жизни имелись возможности развить свои домоводческие таланты. Даже если бы вы и утверждали обратное.
Клаудия внутренне возмутилась способности Макинтайра придавать даже самым невинным ее словам обидный для нее смысл. Нет, смолчать просто невозможно.
– Не сомневаюсь, что ваша жена превосходно готовила. Допускаю даже, что превосходна она была не только в стряпне.
– Вы ничего не знаете о ней.
По его голосу она поняла, что он задет. Впрочем, того она и добивалась. Поделом, нечего пинать ее в больные места.
– Да, я ничего о ней не знаю, – меланхолично ответила она, – но зато я многое узнала о вас. Понятно же, что вашим представлениям о том, какой должна быть жена, может соответствовать только абсолютное совершенство.
– Ваш язычок однажды и впрямь ввергнет вас в большие неприятности. Если уже не вверг. А вы еще говорили, что у вас не с чего заводиться врагам.
– Ну, что есть, то есть. Одно можно сказать с уверенностью. Сама я сознательно отказываюсь от самосовершенствования. С меня хватит и того, что моя матушка была совершенной женой, совершенной матерью и совершенной актрисой.
– Разве вы не следуете по ее стопам?
– Нет, слава богу.
Внезапно Клаудия потеряла интерес к перепалке.
– Будьте добры, остановите, пожалуйста, машину. Я предпочитаю взять такси, поскольку таксист уж точно не станет подвергать меня бесконечной критике.
– Я миролюбив, а потому считайте, что не слышал вас. – Он посмотрел на нее и вправду миролюбиво. – До паба осталось ехать пару миль, стоит ли брать для этого такси? Тем более что в такой глухомани вы долго будете его ловить.
Она уже собралась было сказать ему, куда он может идти со своими двумя милями, пабом и миролюбием, но он оторвал левую руку от руля и нежно прикрыл пальцами ей рот. Его прикосновение подействовало на нее неожиданно сильно, ей даже показалось, что здесь для нее таится какая-то опасность.
– Клаудия, хватит. Перестаньте капризничать.
Она резко отдернула голову и отбросила его руку к рулю, но ее отчаянно бьющееся сердце еще долго не могло успокоиться.
Дальше они ехали молча, но теперь Мак находился в смятении. Почему, в самом деле, она не хочет признать реальность происходящего? Вчера вечером она по-настоящему испугалась, и он решил, что должен принять все необходимые меры для ее безопасности. Еще утром она осознавала опасность столь остро, что предпочла ничего не говорить сестре. Но если она готова пойти на какие-то перемены в жизни, чтобы обезопасить себя, то почему не принимает его предложение о помощи, которое, казалось бы, должна принять с благодарностью?
