Ангелина Мэй - Султан её сердца (СИ)
Лина приподняла подол своего длинного голубого платья, посмотрела на уставшие от каблуков ноги.
— Ну, коли у нас сегодня пижамная вечеринка, пожалуй, и я переоденусь во что-нибудь более удобное. Ты как не против холопской одежи?
Султан отвесил поклон.
— И пока я приму душ, разлей шампанское по бокалам. Я скоро, - донеслось уже из ванной комнаты.
— Слушай, а знаешь что? – приняв душ и переоблачившись в свой любимый белый махровый халат, Лина вернулась уже к накрытому столу, точнее, к налитым бокалам. – Раз тебе так нравится Майкин костюм, могу подарить тебе его. Думаю, Майка не будет против.
— Подарить?
— Ну, в смысле, вернувшись к себе, можешь забрать его, - Ангелина вновь засмеялась.
— Что вызвало твой смех?
— Представляю лица твоих визирей и слуг, когда ты будешь рассекать по дворцу в Майкином спортивном костюме, - сквозь смех ответила девушка, подняла свой бокал и, ударив о бокал собеседника, сделала глоток божественного напитка.
Мурад тоже не мог удержаться от смеха, видимо, нарисовав у себя в воображении эту картину.
— Оффф! Я же забыла про клубнику! – ударила девушка ладонью по лбу и вскочила с места.
Вскоре на столе рядом с «Абрау Дюрсо» соседничал салатник с горкой крупных аппетитных ягод и флакончик со взбитыми сливками.
— Что это? – подозрительно кивнул султан в сторону флакончика.
— Смотри! – Лина взяла сливки и поднесла к самому носу падишаха. – Это буква «С». Повтори.
— «С» - ответил султан, внимательно разглядывая флакончик.
— Это «Л».
— «Л»
— Дальше «И». Повтори!
— «Ииии» - протянул Мурад.
— Это буква «В», следующая «К».
— «В», «К», - водил указательным пальцем по флакончику султан.
— А последняя что за буква?
— «Иииии» - ответил радостно юноша.
— И получается «сливки» - подытожила Лина.
— «Сливки» - повторил Мурад.
— Вот видишь, как все просто. Погоди минуту, - Лина встала из-за стола, подошла к шкафу и вынула несколько банок для сыпучих продуктов. – Это какая буква, прочти, - показывала она на первую букву одной из банок.
— «С» - прочитал Мурад.
— А это «О». Запомни и повтори.
— «Оооо», - повиновался юноша.
— Следующая?
— «Л» - обрадовался султан.
— А последняя - мягкий знак. Это значит «Л» произносится мягко «Ль». Повтори!
— «Ль» - отчеканил Мурад.
— Получается «Соль».
— «Соль» - по буквам повторил тот.
— А здесь написано «Сахар», - подставила Лина новую банку на стол перед юношей.
— «Са-хар» - по слогам прочитал тот.
Обучение грамоте продолжалось еще долго. После того, как банки закончились, в ход пошло содержимое холодильника.
— Слушай, высочество, а ты быстро учишься! Прямо на лету все схватываешь! – похлопала Лина султана по плечу.
— Да, память у меня отменная, - гордо произнес тот, выпрямив спину.
— Ладно, пробуй! – девушка аккуратно двумя пальцами взяла из салатника одну из ягод, самую крупную, и, выдавив на нее сливок из флакончика, протянула Мураду.
— Сначала ты! – поморщил тот нос.
— Опять начинается? Ну, как хочешь, - с этими словами Ангелина, не раздумывая, отправила клубнику в рот, зажмурившись, добавила, - обалденный вкус! – и потянулась за второй.
Клубники в салатнике оставалось все меньше и меньше. Мурад следил за каждым движением девушки.
— Стой, девка! – крикнул вдруг он. – А как же я?
— Сам же отказался, - продолжала Лина свое занятие.
— Погоди! – Мурад схватил ее за руку прямо перед самым ртом. – Дай и мне отведать! – с этими словами он выхватил из руки девушки ягоду и, не успела Лина и рта раскрыть, ягоды уже не было и в помине. – Ммммм! И впрямь великолепный вкус. Дайка мне еще одну! – дожевывая, обратился он к девушке.
— Не поняла! Я тебе служанка? Сам возьми! – Лина тихонько ударила юношу по макушке.
— Что за воспитание у тебя, девка! – заерепенился тот.
— Еще раз меня так назовешь, я за себя не ручаюсь! - Ангелина сомкнула пальцы в кулак.
Мурад, улыбнувшись, потянулся вновь за клубникой, потом взял со стола флакончик:
— «Слив-ки» - прочитал по слогам он.
— Браво! – Ангелина захлопала в ладоши. Затем потрясла опустевшей бутылкой «Абрау Дюрсо». – Пойду за второй, - добавила она.
— Слушай, высочество, а сколько тебе лет? – вернувшись, спросила девушка.
— Я родился в Манисе четвертого июля тысяча пятьсот сорок шестого года…
— То, что тебе четыреста с лишним, это я поняла. А ты по-человечески можешь ответить?
— Намедни исполнилось двадцать девять.
— Аааа! – всплеснула Лина руками. – Салага!
— Салака? – переспросил юноша. – Что это значит?
— Это значит ты младше меня. Мой день рождения зимой.
Пижамная вечеринка продолжалась еще долго. То и дело разбавляли интересную беседу звонкий смех, звон бокалов и шипение напитка аристократов. Мурад рассказывал о жизни во дворце, о забавных случаях, произошедших с ним то на охоте, то на приеме очередной делегации. Он вспоминал своего Великого визиря – Мехмета-пашу, с восторгом отзываясь о своем верном и преданном друге. Он не забыл и о Валиде-султан, с нежностью в голосе перечисляя все достоинства самого близкого и родного ему человека. С болью в голосе он вспоминал о тех трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться при принятии трона, о своих пяти братьях, об отце, о тех событиях, заложниками которого он стал. Не говорил он только о себе, о своей семье, о своей любимой. О том, что Лину волновало больше всего. Но она не осмелилась заводить этого разговора.
Девушка слушала падишаха, затаив дыхание. Так хорошо и спокойно ей не было еще никогда. Она знала Мурада совсем ничего, но ей казалось, будто они знакомы целую вечность. Она ловила его взгляд, следила за каждым движением. Улыбку девушки вызывало то, как султан, перед тем, как отпить из бокала, зажмуривается и задерживает дыхание, с каким серьезным видом он выдавливает взбитые сливки, будто подписывает важный приказ. Ангелина понимала, что с каждой минутой ее все больше и больше тянет к этому парню. Не правителю непобедимой могучей державы, а простому юноше, каким он казался ей сейчас. Она гнала эти мысли прочь. Но они вновь посещали ее. Как бы она хотела, чтобы этот вечер никогда не кончался!
Разбудил Ангелину телефонный звонок. Она взглянула на часы – шесть утра. Кто бы это мог быть в столь ранний час.
— Алё, - зевнув, ответила девушка.
Голос на другом конце провода она узнала не сразу. Мачеха несла какую-то околесицу, то и дело всхлипывая и причитая.
— Ольга Николаевна! – не выдержала Лина. – Объясните толком, что произошло, - сердце же девушки забилось в предчувствии беды.
— Ночью папе стало плохо! – рыдала в трубку мачеха. – Его увезла скорая!
