Джудит Майкл - Наследство
— И вам нравится играть?
— Это замечательно. Быть кем-то еще и всегда иметь готовый текст, притом не нужно волноваться, что скажешь что-нибудь не так, потому что писатели говорят более красиво, чем все мы.
Он сделал вид, что не заметил, как резко она оборвала фразу и ловко закруглила ее, не сказав того, что чуть было не вырвалось.
— Я думал, что ваше хобби — заводить новых друзей. Вы хотели рассказать мне, как познакомились со всеми этими людьми, которых пригласили.
— О, ничего особенного. Не знаю, что вы в этом находите. — Она была расстроена, потому что вместо того, чтобы говорить о себе, что, как правило, делают все мужчины, он продолжал расспрашивать о ней. Но она чувствовала, что совсем не сердится на него, как обычно, когда люди бывали слишком любопытны и задавали множество вопросов, а больше всего ее волновало стремление выражаться правильно, видеть тепло в его глазах, знать, что она ему интересна. И она знала почему. Потому что он был самым привлекательным из всех, кого раньше встречала, в нем было нечто такое — загадка, восторг, то, что она могла бы с ним разделить, если бы оказалась достаточно умна, быстра и интересна, — он был как магнит, который притягивал все ближе и ближе, и она хотела без конца говорить, вместо того чтобы убегать.
Опасно сближаться с кем бы то ни было, кто заставляет тебя быть откровенной и вызывает желание говорить.
— Так о чем вы говорили? — напомнил Поль.
Я буду осторожна. Я не буду рассказывать слишком много. — Я люблю слушать. Люди любят говорить о себе, все, что им нужно, — это человек, который слушает, и тогда они могут продолжать часами. А мне интересно слушать обо всех.
Он улыбнулся:
— У вас хорошо пойдет гостиничный бизнес.
— То же самое говорит Оуэн.
— В самом деле? Он немногим говорит такое. Он предложил вам работу в «Бостон Сэлинджер»?
— Да, — подтвердила она и прибавила почти вызывающе: — И я собираюсь принять предложение. Он задумчиво посмотрел на нее:
— А что вы будете делать?
— Буду помощницей Жюля ле Клера, консьержа. — Так как Поль ничего не ответил, она прибавила: — Вы знаете его?
— Я не очень интересуюсь отелями. Когда вы приступаете?
— В понедельник. На полный день летом, а потом, когда возобновятся занятия в колледже, — на часть дня.
— Изучать дело управления отелями… Почему вы не хотите выбрать актерское мастерство основным занятием, если так любите театр?
— Оуэн хочет, чтобы я изучила гостиничный бизнес.
— На всякий случай, если не добьетесь успеха, как актриса?
— Он называет игру хобби. — Она улыбнулась, в большей степени самой себе. — И он сказал, что тот, кто управляет его отелями, должен быть хорошим актером и иметь дюжину других качеств.
Поль удивленно поднял брови:
— Его отелями?
— Я могла бы справиться с этим, — объявила Лора.
— Уверен, что сможете. Но Феликс и Аса успешно справляются с этим.
— Да, но Оуэн говорил о своих собственных отелях, тех четырех, которые не входят в корпорацию. У него есть собственные планы относительно этих отелей. Он считает, что Феликс и Аса совсем не интересуются этими отелями.
— Не обманывайте себя. Их интересует каждый пыльный угол в любом отеле Сэлинджера. И Оуэн знает это. А какие это планы?
— Я не много знаю об этом, он еще не все продумал до конца. Что вы фотографируете, когда путешествуете?
«По-детски веселая и скрытная, — подумал Поль. — Какого черта она скрывает? И что они с дядей затевают?»
— Животных, людей, заход солнца. Вы убедили его организовать новую сеть отелей?
— Я ни в чем его не убеждала. Я учусь у него не говорить, что кому делать.
— Продолжайте, — сказал он мягко. — Я ни в чем вас не обвиняю. Я просто подумал, что деятельный мужчина может придумать новый проект как умную уловку, чтобы удержать при себе привлекательную женщину как можно дольше.
Гнев Лоры куда-то испарился, в глазах плясали чертики.
— Вы хотите сказать, что Оуэн ведет себя так, как на его месте делали бы вы?
Поль рассмеялся. «В какие-то минуты она ведет себя, как ребенок, — подумал он, — ребенок, который буквально на ощупь прокладывает себе дорогу в странном доме, который делает вид, что знает, что делает, быстро выходит из себя, когда думает, что ее в чем-то подозревают. А через мгновение становится прекрасной, одухотворенной женщиной, ларцом, полным тайн. Вызов», — отметил про себя Поль. Очень давно его никто так не интересовал.
— Что вы делаете помимо фотографий, когда путешествуете по этим странам?
— Много читаю, катаюсь на лыжах, езжу на велосипеде, и мне всегда интересно, что же там, за следующей границей?
— Разве вам не хочется остаться там, где вы есть?
— Нет. А вы хотите остаться там, где живете?
— Да. Навсегда с Оуэном, в полной безопасности. Если бы я могла, то осталась здесь и осуществила все то, что хочу сделать…
— Тогда вы хотите немногого, если можете исполнить свои желания, никуда не уезжая.
— Нет, хочу! Я хочу так много всего сделать! И думаю, что сделать все здесь не удастся… Все, что мне нужно, — это быть совсем особенной и иметь почву под ногами… — Она резко оборвала себя на полуслове. — Уверена, что это кажется вам глупостью, но у меня никогда не было денег на счету, у меня даже не было счета в банке, еще совсем недавно я должна была сама позаботиться о безопасном, надежном месте для себя. Это то, чего мне больше всего бы хотелось. — Она встала. — Я лучше вернусь к гостям.
— Останьтесь ненадолго, — попросил он. — Ваш вечер прекрасно может продолжаться и без вас, он подогревается своим собственным паром. — Он поднялся и встал рядом с ней. Он удивился тому чувству нежности, которое она вызвала в нем. Она так искренне и непосредственно говорила о том, что хочет быть особенной и найти свое место, где бы она чувствовала себя спокойно — и неважно, что она имела в виду — он хотел успокоить и ободрить ее.
— Послушайте меня, — сказал он, обняв ее за плечи, привлекая к себе, как ребенка. — Вы какая-то особенная. Вы — прекрасная молодая женщина, и ничто не может помешать вам делать то, что вы хотите, или стать, кем хотите. — Под шелком платья он почувствовал хрупкие плечи, шелковистые каштановые волосы касались его щеки, и острое желание пронзило его. Он крепче сжал ее и повернул к себе.
— Я помогу вам, мы все поможем. Нет ничего, что могло бы остановить вас. Ведь вы не одна, у вас нет темного прошлого, которое нужно скрывать, или… что с вами?
Она отстранилась, глаза расширились, лицо побледнело.
— Я должна вернуться, — заикаясь, выговорила Лора. — Я думаю, что…
— Какого черта, чего вы боитесь? Меня? Потому что я обнимаю вас? Ради Бога, Лора!
