Луиза Розетт - Больше никаких признаний
— Хорошо. Суть создания песен — это перенос своего опыта, который делает тебя тобой, в музыку. А теперь перерыв на пять минут.
Когда мы вернемся, вам нужно будет написать одну строчку вашей первой песни.
Мы все отодвигаем стулья и встаем. Даже не верится, что прошел целый час. Думаю, Энджело был прав — мне кажется, мастер-класс поможет мне вернуть уверенность в себя. Я еще не спела ни единого звука, но мне уже лучше.
Хоть мы только что и делились личными переживаниями, мы с моими одноклассниками стесняемся друг друга. Выходя в коридор, мы не разговариваем.
— О, какие люди и без охраны!
Я поднимаю взгляд и вижу Конрада Деладдо, моего прошлогоднего заклятого друга номер один. Конрад — младший брат Регины, бывшей девушки Джейми. Да уж, у нас с Деладдо долгая история отношений. А у Конрада и Регины долгая история отношений с Джейми, причем у каждого своя, и начинается она с того, что они оба в него влюбились. В «Юнион Хай» Конрад был несчастен (спасибо его гомофобным товарищам по плавательной команде!), пока не открыл для себя актерство. Летом он перевелся в школу искусств.
Он хорошо выглядит, стал выше, улыбка кажется искренней, и хотя его приветствие смахивало на оскорбление, я думаю, что на этот раз он не имел в виду ничего плохого. К нам подходит Клифтон.
— Привет, — говорит он Конраду.
А потом взрывает мне мозг — целует его.
У Конрада есть парень. И не просто парень, а Ленни Кравиц с нашего мастер-класса.
— Только не говори, что Роуз Царелли занимается у Карлоса, говорит Конрад.
— Ты про Синенькую? — он улыбается мне. — А вы что, знакомы?
— Мы познакомились в Юнион. Она увела парня у моей сестры.
— 00, а по тебе и не скажешь, — говорит мне Клифтон.
— Все было не так. Просто Конрад любит нагнетать драматизм.
— Да, это уж точно, — Клифтон достает из кармана пачку сигарет и подносит одну ко рту. — Выйду на минутку. Скоро вернусь.
— Не жди, что я тебя поцелую, когда покуришь, — кричит ему вслед Конрад.
— Делай что хочешь, — посмеивается Клифтон, а мы смотрим, как он уходит.
— Ого, этот парень…
Конрад ухмыляется.
— Так что ты здесь делаешь? «Юнион Хай» тебя совсем достала? Мне знакомо это чувство.
Я качаю головой.
— Услышала об этих занятиях и захотела попробовать.
Пожалуй, не стоит рассказывать Конраду всю историю. Хоть он и мило себя ведет, мои инстинкты не советуют давать ему повод придраться. Никогда не знаешь, чего ждать от Деладдо.
— Слышал, ты часто видишься с Джейми. Ну, прямо часто-часто.
— От кого ты это слышал? — спрашиваю я, хотя в этом нет необходимости.
— От моей любимой стервы-сестры. Она говорит, что Джейми превращается в алкоголика.
Мое первое побуждение — заступиться за Джейми, все отрицая.
— Не то чтобы у нас в семье кто-то удивился. Мы несколько лет любовались пьяными психозами его папы.
Точно. Деладдо и Форта живут по соседству, поэтому нет смысла что-либо отрицать.
— Джейми пьет в баре и едет домой за рулем, — признаюсь я, хотя чувствую себя предательницей.
Говорить это Конраду и полной комнате незнакомцев — совсем разные вещи.
— У него есть фляжка…
— Вижу, у тебя до сих пор твой комплекс спасителя.
Чувствую, что краснею. Как я могла забыть, как хорошо Деладдо умеют находить твои слабые места?
— Джейми сам разберется. Он никому не позволит что-то делать за него. Мы с сестрой столько раз пытались спасти его от этого саморазрушительного дерьма, но… ну, сама знаешь. Ты видела, как он ушел от копов после драки и знаешь, что было дальше.
— Он злился на меня… это была моя вина, — говорю я.
— Ой, да ладно тебе. Он точно знает, что делает — ты его просто оправдываешь. Джейми делает только то, что хочет Джейми.
И снова мне хочется сказать Конраду, что он не прав. Но я не могу.
Время. Возвращаемся, кричит Карлос, идя рядом с Клифтоном, который обнимает Конрада за плечи и выдыхает сигаретный дым в лицо Конраду.
Конрад устраивает целый спектакль, уворачиваясь и убегая от Клифтона.
— Какой ты гадкий. Позвони потом, — говорит Конрад.
Пару секунд он разглядывает меня от макушки до пяток, а потом уходит.
— Знаешь что? Роуз, тебе неплохо в рокерском прикиде, — кричит он, обернувшись.
У меня кружится голова, и причин для этого не сосчитать.
Прямо перед тем, как войти в класс Карлоса, у меня звонит телефон. Это Вики. Вдобавок ко всем моим ощущениям меня накрывает волна раскаяния — я так и не перезвонила ей после того, как она прислала сообщение про Габриэля Ортиза, когда я была в Нью-Йорке. Выходные были безумными, и мне было проще проигнорировать Вики и решить, что она — часть моих проблем, чем поддержать ее.
— Привет, — пристыжено отвечаю я.
— Розалита? Это ты?
— Это я. Вик, мне, правда, стыдно…
Она перебивает меня, не давая закончить извиняться.
— Зай, помнишь, я тебе говорила, что Гейба арестовала военная полиция, а он разгромил бар и пытался всех избить? — она говорит так, словно пытается собраться с мыслями, и я начинаю нервничать.
— Мм, я думала, ты сказала, что он…
— Прошлой ночью он пытался покончить с собой. Он сейчас в больнице для ветеранов.
Только когда Вики начинает плакать, я понимаю, насколько для нее важен Гейб. Ну, конечно, он для нее важен, ведь он единственная ниточка, соединяющая с Тревисом, которая у нее осталась. Мне нужно было добрее отнестись к ее желанию присматривать за ним. Мне нужно было ко всему отнестись добрее.
— Ой, Вик, мне так жаль.
— За день до этого я его навещала и наорала на него, не знаю, что на меня нашло. Я знала, что ему нехорошо, но все равно пришла и наорала.
— Вик, тебе можно злиться. Я тоже злюсь.
— Мне нельзя злиться таким образом, — хлюпает носом она. — Я тебе скажу, что это поступок, недостойный хорошей христианки — срывать злобу на бедном мальчике, который любил моего Тревиса, как брата, и лишился рассудка на войне.
— Может, если бы мы узнали, зачем он это сделал, нам стало бы легче, — говорю я.
Как только эти слова срываются с моих губ, у меня появляется идея — безумная, но идея.
Синие Волосы, — зовет Карлос, стоя в дверях. Пора встретиться с музыкой.
— Мм, ладно… сейчас, — говорю я Карлосу. — Вик, у меня сейчас урок, мне пора — извини. Но я тебе потом перезвоню. Хочу кое-что спросить про Гейба, ладно?
Когда я возвращаюсь в класс, остальные ученики пялятся в чистые листы бумаги, зачеркивают написанное и начинают заново. Но мне везет, первая строчка рождается в ту же секунду, когда я беру Ручку.
