Анна Дубчак - Филе женщины в винном соусе
— Я тебе не нравлюсь? — Он подошел и присел рядом с ней на постель. — А помнишь мои шикарные черные волосы… Но Саша был блондин, вот я и купил этот чудненький паричок… Я всю жизнь хожу в парике, и никто ничего не замечает… Вот что значит хороший парик…
Он явно стал заговариваться. Наталия начала дергать руками и ногами, чтобы как-то ослабить веревки.
— Успокойся. — Он словно очнулся и мотнул головой. Это был не тот Раф, которого она знала. Это было самое настоящее чудовище с непредсказуемыми поступками.
— Ты развяжешь меня когда-нибудь? — со слезами спросила его Наталия. Она уже тысячу раз пожалела о том, что поехала на дачу Иванова, вместо того чтобы спокойно отсидеться дома и дождаться возвращения Игоря.
— Сначала мы с тобой выпьем, а потом закусим. Я же теперь богат. Я купил специально для тебя настоящее французское шампанское… А вот это, — он зацепил с тарелки вилкой кусочек мяса, — филе утки… Хотя если честно, то я предпочел бы всему этому только тебя… — он мазнул кусочком филе по запекшимся губам Наталии, — попробуй, это очень вкусно…
Наталия собрала все силы и рванулась, извиваясь всем телом так, что задела руку Рафа, державшего фужер с шампанским. И вдруг он захохотал и опрокинул фужер — вино тонкой шипящей струей полилось на живот и бедра Наталии.
— Нет, это уже не утиное филе, это филе женщины в винном соусе. Как жаль, что тебя, шлюху, сейчас не видит твой новый любовник… Он бы, пожалуй, не отказался от такого роскошного пиршества… Ты шлюха, шлюха, шлюха!.. Я любил тебя, как последний идиот, а ты отдавалась всем подряд… Ты провела со мной ночь, а уже на следующий день к тебе пришел этот, с которым ты трахалась в Ялте… Я ненавижу тебя, ненавижу… — Он с трясущимися губами вернулся к столу, сел и обхватил голову руками.
— Прости меня, Раф, — вдруг сказала Наталия. — Я виновата перед тобой… Если в тебе еще есть хотя бы часть той любви, которую ты испытывал ко мне, отпусти меня. Если хочешь, я выйду за тебя замуж…
Она замолчала, ожидая либо вспышки гнева, либо противоположной реакции.
Он поднял голову:
— Ты… ты выйдешь за меня? И это после того, что я сделал? Ты простишь меня?
— Конечно. Я же понимаю, что все это ты сделал не со зла, а от той безысходности… Словом, я очень хорошо понимаю тебя… Развяжи меня, пожалуйста, я тебя обниму и поцелую…
Он вновь подошел к ней:
— Ты не шутишь?
— Но ты же видишь, что мои руки связаны… Они онемели, мне потребуется время, чтобы я смогла действовать ими… Ну же, поторопись…
И он, как мальчик, которому посулили конфету, начал быстро развязывать ей руки и ноги, а затем принялся растирать их, приговаривая:
— Ты моя бедная девочка… Что же я с тобой сделал…
Наталия заставила себя обнять его и прижать к себе. Его всего трясло. А она лихорадочно вспоминала, когда же у Рафа начала прогрессировать эта душевная болезнь. Почему она ничего не замечала? А что, если у Рафа происходит раздвоение личности? Такие случаи тоже нередки в психиатрии.
Она уложила его рядом с собой, обняла и прижалась к нему всем телом. Кончики пальцев на ее руках покалывало, к ним постепенно возвращалась кровь. Тело же по-прежнему было онемевшим и не хотело слушаться. И вдруг она услышала всхлипывания — отстранившись от Рафа, она увидела, как затряслись его плечи. Он рыдал, и рыдания эти напоминали судороги.
Наталия осторожно встала, взяла со стола бутылку какого-то вина и, размахнувшись, ударила ею по голове лежащего ничком Рафа.
Она понимала, что поступила не по-человечески, пользуясь его беспомощным состоянием, но ведь он мог в любой момент подняться и броситься на нее с шилом, которое она заметила на полу, рядом с виолончелью.
Отыскав в соседней комнате свою одежду, она оделась, вернулась в комнату и пощупала пульс лежавшего совершенно неподвижно Рафа. Да, он был живой, но находился в глубоком обмороке. Она отвязала веревки от кровати и крепко связала руки и ноги Рафа. Затем подошла к телефону и набрала номер Логинова. Ей ответили, что он на выезде. То же самое ей сказали, когда она пыталась связаться с Сапрыкиным и Манджиняном. «Вам же хуже». Она спустилась в машину и, порывшись в сумочке, отыскала записную книжку с телефоном Сары Кауфман. Вернувшись в квартиру, сначала убедилась, что Раф по-прежнему находится в отключке, и только после этого позвонила Саре.
— Сара? Это Наталия Орехова. У вас есть возможность заработать кучу денег. Я нашла убийцу Кати Бедрицкой. Записывайте адрес.
Она возвращалась домой за полночь. Игорь вез ее на своей машине и старался ехать медленно, чтобы не потревожить ее покой.
Он приехал к Рафу уже после того, как оттуда уехали люди Бедрицкого. Увидев накрытый стол, виолончель, смятую постель и бледную, с кругами под глазами Наталию, он даже не стал задавать никаких вопросов, просто отнес ее в машину и повез домой.
И только спустя несколько часов, когда она проснулась в своей кровати и стала озираться по сторонам, пытаясь вспомнить, что же с ней произошло, первое, что она услышала, было:
— Где он? — Перед ней стоял Логинов. Лицо серое, глаза бесстрастные.
— Я помню только, что ударила его бутылкой по голове, и все. А потом, наверное, отключилась сама. А как ты меня нашел?
— Мне помогла Бланш. Она узнала Рафа Нудиева и принесла мне фотографию. Нам потребовался целый час, чтобы отыскать его адрес… Он часто менял квартиры. А в прошлом несколько раз лежал в психиатрической клинике.
— Жаль, что я не знала… Очевидно, я познакомилась с ним уже после того, как болезнь отпустила его. А ты знаешь, что он убил Сашу Иванова?
— Да. Я узнал об этом через минуту после твоего ухода. Человека, чей труп мы нашли в его квартире, опознал сам патологоанатом, который был с ним хорошо знаком. Я хотел рассказать тебе об этом, но ты уже уехала, а я закрутился…
— А что со списком? — Наталия нарочно делала вид, что не знает, где Раф. Она до сих пор не могла простить Логинову, что он так несерьезно воспринял ее, но еще больше то, что он наплевательски относился к ее предостережениям. — Надеюсь, что вы успели предупредить тех женщин, которых он наметил в свои жертвы?
— У нас нет никаких серьезных доказательств того, что им действительно угрожает опасность. Я так и не понял, что это за список.
«Ничего не изменилось. Горбатого могила исправит».
Она повернулась к стенке и натянула на голову одеяло.
— Я опять что-то не то сказал?
— Тебя уже не исправить. Если ты помнишь то, что я сказала тебе в последний раз, когда мы с тобой виделись, знай, что все остается в силе. Ты больше никогда не услышишь от меня ничего такого, что могло бы помочь тебе. Поэтому выбирай: или я, или работа.
