Люси Монро - Способен на все
– Я смотрю на это по-другому.
– Ты не Господь Бог, Бретт. Ты не мог знать, что ее раскроют до того, как завершится твоя миссия.
– Но риск был.
– И она знала о том, что рискует, и она сама принимала решения.
– Я должен был защитить ее.
– Ты пытался.
– Видать, не слишком сильно.
Клер покачала головой. Хотела бы она помочь ему, но понимала, что это бесполезно.
– Мне жаль, – сказала Клер, вкладывая в эту фразу нечто гораздо большее, чем сожаление о преждевременной смерти молодой женщины.
– Мне тоже. Она была особенная. Очень умная. Иногда рядом с ней я чувствовал себя полным дураком.
Клер не могла представить, что такое возможно.
– По твоим словам, она была просто ошеломляюще хороша, – сказала Клер, с трудом пряча непрошеные слезы.
– Да, она была такой. И сейчас заслуживает того, чтобы о ней помнили.
И вдруг все разрозненные кусочки мозаики сложились, и все обрело новый смысл – то, что он ушел из армии, то, что он был настроен против брака и даже против прочных незарегистрированных отношений.
– Ты дал клятву не жениться в знак памяти о ней?
– Да.
Он превратил себя в живой мемориал мертвой женщине. Значит, она, Клер, никогда не станет для него чем-то большим, чем просто подругой, к которой он испытывает влечение. Даже если Бретт не собирался хранить верность умершей невесте, ей, Клер, никогда не достичь ее совершенства.
Бретт договорился с Этаном о встрече в маленьком итальянском ресторанчике на западной стороне. Спокойная атмосфера и много свободного пространства между столиками – все это делало ресторан весьма удобным местом для того серьезного разговора, который Бретт собирался повести с племянником Лестера.
За главным блюдом Куини рассказывала о Лестере то, что успела о нем узнать, а Этан делился сведениями о семье покойного.
– Когда он перестал писать и отвечать на письма, это сильно обидело его братьев и сестер? – спросила Клер, и глаза ее были полны теплой симпатии к людям, которых она никогда не видела.
– К тому времени, как я родился, они, пожалуй, уже успели свыкнуться с этим фактом. Я не помню, чтобы о нем когда-то плохо отзывались. На самом деле он всегда выступал в роли загадочного героя войны во всех тех небылицах, что сочиняли мы с двоюродными братьями.
Куини улыбнулась.
– Лестеру было бы приятно об этом узнать. Он не хотел, чтобы до семьи дошло, чем он занимается.
– И все же он не возражал против того, чтобы вы написали о нем статью?
Куини выглядела виноватой.
– Он сказал, что не против. Но я-то знала, что он уже был немного не в себе. – У нее сорвался голос, и ей пришлось собраться с духом, чтобы продолжить: – Я хотела разоблачить лицемерие правительства, а Лестер заплатил за это жизнью. Я не была готова к тому, что это произойдет.
Хотвайер заметил, как блеснули интересом глаза Этана.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что статья стоила Лестеру жизни?
– Я убила его. Я убила моего Лестера. – Голос Куини задрожал, и глаза ее наполнились слезами. Слезы полились по морщинистым щекам.
Клер накрыла руку Куини своей. Она страдала не меньше пожилой леди.
– Не говорите так. Это неправда.
– Но он был бы жив, если бы я не написала эту статью.
– Вы не знаете, что послужило толчком к этому убийству. Вы не можете знать. Мы – не единственные, кто часто встречался с Лестером. Медсестры, ординаторы и даже врачи могли знать тайну его прошлого. Последнее время он часто говорил на эту тему.
– Он рассказывал и другим? – спросил Этан, и Хотвайер отметил почти незаметное изменение интонации. Хотя женщины едва ли уловили эту перемену.
Но Хотвайеру был знаком этот тон. Тон опытного специалиста по дознанию.
Клер взглянула на него. Она продолжала поглаживать Куини по руке.
– Да, на самом деле трудно сказать, сколько еще людей слышали об этом от самого Лестера. Любой, кто общался с ним, мог узнать его тайну.
– Но убило его правительство, – убежденно заключила Куини.
– Вы считаете, что в смерти моего дяди виновато правительство?
Куини энергично закивала, несмотря на слезы на щеках и печаль, окутывавшую ее, словно мантия.
– Они не хотели, чтобы их тайны раскрылись.
– Но мне показалось, что вы их уже раскрыли.
– Я не говорила обо всем в подробностях. Лестер попросил меня не писать лишнего. – Губы Куини задрожали, но она сделала глубокий вдох и продолжила: – И не забывайте про его дневник.
Этан прищурился.
– У вас есть его дневник?
– Господи, конечно, нет. Если бы он у меня был, я бы уже давно его опубликовала! – Куини вздохнула с сожалением. – Его украли. Я уверена, что эта кража тоже дело рук правительства.
– Я работаю в государственном департаменте, мисс Гантер, и я уверяю вас, что у нас нет привычки убивать граждан и красть их собственность.
Пожилая дама презрительно взглянула на Этана.
– Куини, прошу вас... – начала было Клер, но Куини ее перебила:
– И я уверена, что ваша работа в правительстве, мой милый мальчик, в этом не состоит, но дневник Лестера неопровержимо свидетельствует в пользу того, что некоторые правительственные агентства именно этим и занимаются.
– Во время «холодной войны» действительно существовали организации, которые были наделены существенной автономией и работа которых была очень надежно засекречена.
– Вы считаете, что сейчас таких организаций нет?
– Может, и есть, – не слишком охотно согласился Этан, – но связи с правительственными агентствами двадцатилетней, а то и большей давности, едва ли можно счесть угрозой национальной безопасности сегодняшней Америки.
– Хотите сказать, что правительство не питает к этому дневнику ни малейшего интереса?
– Нет, я этого не говорил. Я просто не считаю, что они его выкрали. Дядя Лестер был ветераном войны. Если бы правительство захотело заставить его избавиться от этого дневника, оно бы в первую очередь попыталось воззвать к его чувству патриотизма.
– Ну что же, я вижу, что вас не переубедить. – По тону Куини было ясно, что ее мнение в корне отличается от мнения Этана.
Хотвайер не мог сдержать улыбку. Эта женщина была настоящим бойцом. Но улыбка исчезла с губ Хотвайера, когда Этан обернулся к нему и, пристально глядя в глаза, спросил:
– Вы думаете, что Лестера убили?
– Я думаю, это вполне возможно. Правительство не было его единственным клиентом.
– Вскрытия не было.
– Сердечный приступ приводит к смерти в большинстве случаев, когда больному перевалило за восемьдесят.
– Но вы в это не верите.
– Нет.
– Лестер был кремирован, так что проверить, от чего он умер, не представляется возможным.
