Валентина Седлова - Недетские страсти в Лукоморье
Васька вздохнула. Что она себя обманывает? Ни за какие коврижки не променяет она Бориса даже на дюжину таких вот мальчишек. Да и было бы на что менять, а то ни ума, ни фантазии, одни понты. Ладно, завтра она, так и быть, пойдет на свидание с Иваном и если поймет, что это не ее, сразу же честно ему об этом скажет. В конце концов, никто не может лишить ее права видеть рядом с собой только тех личностей, кто ей по-настоящему дорог и приятен.
Василиса и не заметила, как ноги сами принесли ее к дому Тины. Зайти или не зайти? А, ладно, была — не была. Может быть, хоть какую-то информацию о Борисе узнает.
Тина откровенно обрадовалась Васькиному визиту:
— Привет, какими судьбами! Заходи, только обувь пока не снимай, у меня руки до полов так и не дошли.
— Да просто шла мимо. Дай, думаю, загляну, узнаю, как ремонт движется.
— Благодаря тебя, считай, почти закончен. Осталось только люстру от побелки оттереть, полы помыть и мусор выкинуть.
— Добровольцы требуются?
— Даже и не надейся, что откажусь от твоей помощи! Я вон уже который день круги вокруг этой чертовой люстры нарезаю и все уговариваю себя взяться за нее. А раз ты здесь, вот и займешься этим хрустальным кошмаром.
— Без проблем, — засмеялась Васька.
Через полчаса, стоя на стремянке и домывая последнюю подвеску, она словно невзначай спросила Тину:
— Слушай, а тот человек, что у нас в прошлый раз на занятиях сидел, — это ведь Борис? Ну, он еще парашютами увлекается…
— Чем он только не увлекается, — хохотнула Тина. — Ему впору значок себе на грудь прицепить: «Хочешь красиво угробиться — спроси меня как». Мы ведь с ним познакомились, когда в соседних палатах лежали. У меня культя от протеза воспалилась и заживать не хотела, а ему руку по кусочкам собирали. Даже отрезать хотели, но он такой ор устроил, что врачи все же решили рискнуть. Молоденький ведь парнишка, куда ему без руки… А вообще, если так посмотреть, мы с Борей — гордость нашего НИИ и подопытные кролики одновременно.
— Это как? — удивилась Васька, начисто забыв про люстру.
— А вот так. Думаешь, если бы мне обычный протез поставили, смогла я так прыгать, как сейчас? Фигушки. Спасибо ребятам из НИИ, специально под меня агрегат разработали. Правда, без мелких проблем не обошлось: сначала воспаление началось, потом никак не могли настроить его так, чтобы я равновесие держала, когда на больную ногу наступаю. Но ничего, все в итоге получилось. Теперь к нам в НИИ со всей России калеки вроде меня едут, на чудо надеются. И правильно делают.
— А Борис?
— Ну, у него с этой точки зрения беды попроще. До полностью искусственных конечностей пока не дошло. Хотя чует мое сердце, будет и дальше так выеживаться, рискует нарваться и повторить мой подвиг. Кстати, а хочешь фотки посмотреть? Как раз той поры.
— Хочу, конечно!
— Тогда бросай свое гнусное занятие, тем более что ты все равно уже все сделала, и плюхайся на диван. Так, где же это все у меня лежит? Проклятый склероз…
Минуты через две Васька уже рассматривала Тинин фотоальбом. На первой странице было три или четыре ее детские фотографии, на которых была запечатлена суровая и насупленная девчонка, смотрящая в упор на снимающего.
— Это детдомовские. Первый класс, потом конец начальной школы, а эта вот — последний звонок. А это уже армейские пошли. Это мы с подругами, это я в наряде картошку чищу. Вот наша рота, это командир. Классный мужик был, до сих пор снится, как он рявкает: «Соколова! Подъем!» Веришь — нет, первые лет пять, после того как меня списали, от этого рыка на кровати подскакивала.
— А это?…
— Это уже Лукоморье. Вот такая я была, когда здесь появилась. Это Мироныч, мой врач. Это ребята из НИИ. А это Борис.
— Ой…
— Что, не узнала? Немудрено. Это сейчас он весь из себя зубр бывалый, а тогда был обычный шкет. Правда, с характером. Этого у него никогда не отнять было. Он мне здорово тогда помог. Представляешь, его самого на морфине держат, чтоб от боли не загнулся, а он меня подбадривает. Мол, хорош на себе крест ставить, еще танцевать будешь. И ведь как в воду смотрел! Я когда во Дворец спорта наниматься шла, думала, меня с такой травмой и на порог не пустят, не то, что в тренеры. Так ведь приняли! Поверили!
— Тин, а можно нескромный вопрос?
— Хм, ну, попробуй…
— А вы с Борисом — любовники? — спросила Васька и густо покраснела.
— Нет, — ответила Тина с легкой грустной улыбкой. — Но когда-то были. И он по-прежнему уверяет, что я стала его первой женщиной.
— А почему вы тогда расстались? — Васька все-таки решила прояснить до конца волнующий ее вопрос.
— Да мы как бы и не расставались. Разве друзья могут расстаться? А постель — это что, пустяк. Да и не подходим мы друг другу ни как любовники, ни как супруги. Я ж его почти на десяток лет старше. Зачем ему такая старуха? Да и мне больше другие мужчины нравятся. Как бы это сказать: основательные, надежные. За которыми себя, как за каменной стеной чувствуешь. Только, боюсь, перевелись нынче такие, одни слабаки и подкаблучники остались. Ладно, хорош былое ворошить. Пошли лучше чай пить.
— Пошли, — согласилась Васька.
На кухне ее внимание сразу же привлек роскошный букет, стоящий на подоконнике в эмалированном ведре, — такой он был огромный. Васька не удержалась от восхищенного вздоха:
— Вот это красотища!
— Да так, ерунда, — отозвалась Тина, и Васька с удивлением поняла, что та смущена. — Один… сумасшедший приволок. Ну, не выбрасывать же, жалко. Вот и поставила.
«Сумасшедший? Тине? Неужели это все-таки Кощей постарался? — промелькнуло в Васькиной голове. — Но тогда странно, почему она не сказала прямо, что от Бориса. Чего тут скрывать? Или она просто не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, что их связь все еще продолжается? Зачем же тогда он открыто сидел на ее занятии?»
Васька поняла, что еще немного и насмерть приревнует Тину. И чтобы не затягивать неловкую паузу, она брякнула первое, что пришло в голову:
— Мне еще таких букетов ни разу не дарили.
И с удивлением услышала встречное признание Тины:
— По ходу пьесы у меня это тоже впервые…
Воскресное утро началось с того, что Сергей заявил Ивану, что на свидание его не повезет. Мол, «ласточка» сломалась и требует ремонта. Иван поворчал, но быстро смирился.
Вообще-то с машиной все было в полном порядке. Надо отдать ему должное, Сергей всегда трепетно относился к боевому коню, и ситуация «гремлю, дымлю, но еду, пока не развалюсь», явно была не из его репертуара. Просто везти соперника на свидание к девушке, которая запала в душу ему самому, Сергей считал безнравственным. Ничего, своими ножками дотопает, если ему так приспичило. А то хорошо устроился: пускает девчонкам пыль в глаза, Сергея личным шофером величает. Хватит, довыеживался.
