Эмма Ноэль - Пятьдесят оттенков измены. Я – твой трофей!
— Ты — идеальный вариант! — старик подводил итог затянутого монолога о неблагонадежности деревенских людей. — Тем более Алеша к тебе расположен! Ты вынашиваешь плод и через некоторое время исчезаешь с хорошими отступными! Я помогу тебе уехать!
— А ребенок?
— Будет воспитан в любви и ласке!
Мила понимала, что вероятней всего у нее нет выбора. Она сама с собой сделала то, что происходило, продав себя за деньги задолго до того, как попала в поле зрения этого меркантильного и циничного человека.
— Возможно, мы не совместимы с вашим сыном… У меня могут быть отклонения…
— У тебя все в порядке. Мой человек изучил твои медицинские показатели. Там были некоторые венерические заболевания не совсем приятные, но, судя по последним результатам анализа, ты абсолютно здорова. Конечно, по старым меркам твой организм изношен, другими словами ты — старородка! Считай, что тебе крупно повезло! Ты выиграла в лотерею!
Мила вдруг представила себя стоящей на мосту, словно Анна Каренина, и ей очень захотелось сигануть под колеса мчащегося поезда, но она никак не могла решиться на этот отчаянный шаг.
— Я должна подумать…
— Что ж… подумай. Только уясни одну вещь: ты вошла со мной в коммерческие отношения. Все, что я тебе дал, — это было в счет нашего взаимовыгодного сотрудничества. Тряпье, пошитое в хорошем ателье, проживание в этом доме, питание — это все деньги! Даже находясь в спальне моего сына, ты остаешься должницей, потому что он тоже живет за мой счет!
— Как я ему сочувствую!
— Почему?
— Будь у меня такой отец, я бы, наверное, повесилась! — процедила сквозь зубы Мила.
— Ну, насколько я знаю, ты своего отца никогда не знала!
— Ух ты! И это ваш человек тоже выяснил?! — рассмеялась девушка, пугаясь прозорливости миллиардера.
— Как это называется, когда у женщины дети от разных браков… Собачья свадьба?
— Заткнитесь!
— Дорогая моя, ты придержи язык! Мне не нравится, когда грубят. Я ведь могу рассердиться.
— И что тогда будет? Утопите меня в озере?
Алексей Алексеевич со скоростью света оказался возле стула, на котором сидела Мила, и сильно сжал ее лицо рукой. Выпучив желтоватые глаза, он напоминал ожившую карикатуру. Орошая дерзкую девушку слюной, старик почти по слогам произнес:
— Ты воспользовалась кредитом на моих условиях, и пришло время расплачиваться. Поняла меня?! Будешь брыкаться — переломаю ноги!
К выходу из ненавистного кабинета Мила шла, чуть пошатываясь от эмоционального опустошения. Из нее вычерпали все ресурсы, и она удивлялась тому, что вообще может стоять на ногах. У двери она остановилась и, повернувшись, с улыбкой произнесла:
— Теперь я понимаю, почему вас прозвали Кощеем! Только в отличие от сказочного героя, Алексей Алексеевич, вы — смертны!
Когда Алекс вошел в ее комнату, она притворилась, что спит.
— Алешенька, она плохо себя чувствует! Уходи! — шипела подоспевшая Людмила, которую девушка слезно попросила никого не впускать.
— Я просто хочу ее поцеловать — и все!
Алекс тихонько прошел к кровати, склонился над ней и прижался теплыми губами к щеке. Мила захотела его обнять крепко-крепко, чтобы почувствовать тепло и услышать биение его сердца, которое азбукой Морзе передавало бы сигналы: «Я с тобой, не бойся… я с тобой, не бойся».
Дверь закрылась, шаги человека, который был ей дорог последние несколько дней, поглотил коридор, и в комнате повис беспросветный туман одиночества, который через ноздри проникал в ее мерзнущее тело и, застывая в жилах, причинял боль.
— Все так усложнилось! — шептала Мила, давясь горючими слезами.
Итак, Мила снова осталась одна на огромной планете… Или у нее все-таки есть Иван? С какой целью он хочет с ней встретиться? Возможно, он сможет ей помочь?
Мила озиралась по сторонам, словно была известной грабительницей, портреты которой висят на каждом углу. На часах, красующихся над входом в ресторан «Вокруг света» было 15.20. Иван всегда опаздывал, называя это легкой «небритостью характера». Разнервничавшаяся девушка решила подождать еще десять минут и оставить эту глупую затею.
«А вдруг это проделки мерзкого старикашки? Или… Алекса! Он мог меня проверять! Недаром он все время говорил об изменах», — размышляла Мила, как вдруг поток фантазии прервал знакомый голос:
— Следуй за мной!
Рядом с девушкой стоял мужчина с косматой бородой и в странной одежде. Этот образ никак не стыковался с любящим выглядеть дорого Иваном. И только отполированные ногти и дорогая обувь свидетельствовали о том, что в нем еще тлела любовь к старым привычкам — жить на широкую ногу.
— Что за маскарад, Ваня?
— Не говори, просто иди! Я тебе все объясню!
Следуя за свихнувшимся белым кроликом, т. е. мужем, Мила ощущала себя героиней любимой в детстве книги Льюиса Кэролла. Она чувствовала, что этот день ей принесет много удивительного и непонятного, но надеялась, что человек, фамилию которого она до сих пор носит, сумеет вытащить ее из водоворота неприятностей, устроенных чахнущим над своими «золотыми приисками» миллиардером. Они прошли через грязный двор и вошли в старый подъезд. Лифт не работал, и до пятого этажа пришлось подниматься пешком. Мила боялась, что ее вырвет. Запах блевотины органично вписался бы в вонючую симфонию подъезда. Квартира была старая, но с нормальным ремонтом. Правда, мебели почти не было.
— Располагайся в моих хоромах, — усмехнулся Иван, отклеивая бороду. Мила прошла за ним на кухню. Они уселись за стол, покрытый местами изрезанной клетчатой клеенкой. Девушка осмотрелась, гарнитур был древний, обои на стенах пожелтевшие, но в целом было чисто.
— Ты сам здесь прибираешься? — удивленно уточнила Мила.
— Нет, конечно! Ко мне ходит филиппинка. Она делает прикольный массаж ног и еще она умеет… — он прервался, сделав вид, что поперхнулся. — Не важно! Как ты? Расскажи мне!
— Как я?! — холодно уточнила Мила. В ее груди резко вспыхнул огонь ненависти к человеку, который превратил ее жизнь в бесконечный бег по краю пропасти.
Иван почувствовал, что запахло жаренным, и поспешно начал оправдываться:
— Все, что он тебе говорил обо мне, — это неправда!
— Кто?
— Этот… Алексей! Ты ведь с ним была в ресторане? Вы вместе?
— Какая разница! Ты бросил меня, как завонявшую тряпку, которая больше не годится для вытирания ног! Как ты… посмел так со мной поступить?! Оставить меня… без всего! Я… я ненавижу тебя!
Мила зарыдала так громко, что Иван, растерявшись, вжался в спинку скрипучего стула. Глаза его бегали из стороны сторону, он придумывал, о чем говорить дальше.
