Элис Хоффман - Дитя фортуны
Рей посмотрела на Хэла так, словно видела перед собой круглого идиота.
— Мне очень плохо, — пожаловалась она. — Ты что, не видишь, как мне плохо?! Да отстань ты со своими сливками!
Хэл вынул из холодильника пакет апельсинового сока и налил ей стакан. Затем сел напротив нее и молча смотрел, как она пьет.
— Мы прожили вместе семь лет, — сказала Рей. — А встречаться начали, когда я еще в школе училась. А он, понятно, ни разу не упомянул моего имени?
Хэл только покачал головой:
— Самое большее, на что меня хватило, — два года и семь месяцев. Ее звали Карен.
Рей кивнула, ожидая продолжения.
— Я ее бросил, — наконец произнес он. — Наверное, я всегда буду об этом жалеть.
Джессап заворочался во сне. Хэл и Рей переглянулись.
— Он никогда не встает вовремя, — сообщил Хэл, отхлебнув кофе. — Он мне вообще-то мало чего рассказывал, но о беременной жене уж точно не говорил.
— Мы не женаты, — сказала Рей, а про себя продолжила: «Так оно и есть. Я действительно могла бы его убить».
Джессап сквозь сон услышал голос Рей, и ему стало сниться, что он говорит с Рей по телефону из квартиры своей матери в Бостоне. Каждый раз, когда он говорил с Рей, ему казалось, что нет ничего на свете, чего бы он не мог сделать. Раньше все, что им было нужно, — это деньги на бензин. Впереди была свобода и весь мир в кармане. И тут Джессап проснулся и вспомнил, что спит на нижней полке в трейлере. Он лежал, не шевелясь, и подсчитывал, сколько недель осталось до его тридцатилетия. Джессап родился в самой середине марта, во время одной из снежных бурь, обрушившихся на Бостон. Мать рассказывала, что он категорически не захотел ждать, когда прекратится снегопад. Когда такси мчало ее в больницу Брайхэма, она уже чувствовала, как начинает выходить ребенок. Джессап родился прямо в лифте, между третьим и четвертым этажами.
Когда Рей призналась, что ей ужасно хочется есть, Хэл сел в машину и уехал в Барстоу за продуктами. Джессап валялся в постели до тех пор, пока не услышал, как хлопнула дверца машины и заработал мотор. Тогда он встал и натянул джинсы и свитер. Рей услышала его шаги, но даже не обернулась, пока он, обойдя стол, не уставился на нее.
— А я как раз собирался сообщить тебе мой новый адрес, — заявил он.
— Я приехала за своими деньгами, — ответила Рей. — Ты не мог истратить их все.
— Слушай, — сказал Джессап, — мне просто интересно: как ты меня нашла?
— Если это тебе так интересно, то мне помогла одна официантка из Барстоу.
— Полетт, — сообразил Джессап. — Так вот, должен тебе сообщить, что она ничего для меня не значит.
— Послушай, — перебила его Рей. — Ваши отношения меня абсолютно не волнуют. Мне нужны мои деньги.
Джессап закурил сигарету и прислонился к холодильнику.
— У меня их нет, Рей. Половину я отдал в качестве залога, остальное должен выплатить потом. Мы будем строить новый корраль и купим новый грузовик. А это потребует расходов.
— Верни мои деньги, — упрямо повторила Рей.
— Позволь мне рассказать о моих планах.
— Возьми деньги у своей официантки, — отрезала Рей. — Она наверняка кое-что отложила с чаевых.
— Я тебе уже сказал. Она ничего для меня не значит, — возразил Джессап. Казалось, ему нравилось, когда Рей упоминала Полетт. — Дай я тебе все объясню. Эти маленькие лошадки — прекрасные домашние любимцы для богатых. Да по сравнению с любой из них собака — это ничто. Подожди немного, пока у нас появятся деньги. Я тебе обязательно все верну.
— Как ты мог так со мной поступить! — взорвалась Рей. — Ты, похоже, решил, что деньги мне нужны на поездку на Таити! Джессап, я жду ребенка.
— Знаешь что, давай я тебе все покажу, — предложил он.
Протянув ей толстый свитер, он распахнул дверь трейлера:
— Пошли! Сама все увидишь.
Они подошли к корралю. Лошадки сбились в кучу в дальнем углу. Пока Джессап показывал ей сарай, Рей потихоньку растирала поясницу, нывшую с самого утра. Догадавшись, что это толкается ребенок, Рей твердо сказала себе, что в трейлер она больше не вернется. Зайдя за сарай, она присела, чтобы пописать, и увидела Джессапа, который молча ее разглядывал.
— Не смотри, — сказала Рей.
— Почему? — спросил Джессап. — Ты хорошо смотришься. Я еще ни разу не видел таких красивых беременных.
— Ну и что это значит?
— Это комплимент. Но вообще-то я всегда считал тебя красавицей, — ответил Джессап. — Я же на тебя запал, верно? И сам предложил уехать со мной из Бостона.
Честно говоря, именно так оно и было, но потом Рей начало казаться, что это плод ее воображения. Однажды Джессап провожал ее домой. Они, как обычно, остановились на углу возле ее дома. В ту ночь он сказал ей, что собирается уехать из Бостона. Он не смотрел на нее, но ей тогда показалось, что раковина, в которую он всегда прятался, дала трещину, и на какую-то долю секунды Рей увидела то, что он скрывал внутри.
«В общем, дело твое, — небрежно бросил он. — Я, конечно, привык быть один, но если ты тоже захочешь поехать, возражать не буду».
«Может быть, я с тобой и поеду», — так же небрежно ответила Рей и бросила на Джессапа быстрый взгляд, стараясь разглядеть ту щель в раковине, и почти ее увидела.
Однако больше у Рей никогда не возникало чувства, что она видит Джессапа изнутри, а потом ей и вовсе было даже думать смешно, что когда-то она пыталась что-то разглядеть сквозь его кожу, заметив лишь тонкую полоску света.
Как бы там ни было, но Рей никогда не чувствовала, что это был выбор Джессапа, а не ее, но теперь это решительно не имело никакого значения.
— Я тебе этого никогда не прощу, — сказала Рей.
— Догадываюсь, — ответил Джессап.
Они стояли возле корраля, когда вернулся Хэл. Оба повернулись и стали смотреть, как тот таскает в трейлер пакеты с продуктами.
— Неужели ты не испытываешь никаких чувств к своему ребенку? — спросила Рей, когда Хэл скрылся в трейлере.
— Да какая разница? — ответил Джессап. — Что мне этот ребенок? Ну, захотел бы я стать его отцом. Что я могу ему дать? Кончилось бы тем, что я все равно сбежал бы от вас обоих и парень ненавидел бы меня всю свою жизнь. Так не лучше ли покончить с этим прямо сейчас? — Джессап, сложив ладони лодочкой, закурил новую сигарету. — Если бы мы с тобой оба хотели ребенка, тогда другое дело. Я бы уже давно купил ранчо вроде этого и, когда у нас родился бы ребенок, был бы уже богат.
Рей поняла, что деньги он ей не отдаст, но странное дело — ей было наплевать. Вернув свитер, она пошла к своему «олдсмобилю». Машина завелась не сразу, Рей пришлось подкачивать бензин. Даже сквозь поднятые стекла она чувствовала запах лошадей. Если бы не беременность, она, наверное, осталась бы здесь жить, несмотря на наличие официантки и тот факт, что Джессап не попросил ее остаться. Обычно ей не требовалось много места: она привыкла спать рядом с ним в машине, прижимаясь спиной к металлической стенке. Перемыть в трейлере всю посуду ей было бы проще простого, потом еще полчаса на то, чтобы подобрать с пола разбросанную одежду. По ночам лошадки бегали бы в своем загоне, а койоты спускались бы с гор, чтобы поглазеть на них, с каждым разом подбираясь все ближе. Но теперь Рей больше не была одна, а Джессап никогда не позволит ей заботиться о ком-то, кроме себя.
