Ева Модиньяни - Корсар и роза
— И вы уходили спать на чердак. — Лена огорченно покачала головой. — А я уже привыкла к вашему лицу, — добавила она и нежно провела рукой по его щеке.
— Вот только я сам к нему еще не привык, — горько пожаловался Тоньино.
— Идемте, Тоньино, давайте поднимемся наверх. Там просторная комната. Мебели, правда, нет, но я вымыла пол, и мне одолжили матрац.
Она взяла его за руку и встала из-за стола. Он покорно последовал за Леной.
При помощи того немногого, что они привезли с собой, Лене удалось придать обжитой вид пустой комнате, всю обстановку которой составляла одна лишь старая кровать. Она развесила их чистую одежду на гвоздях, вбитых в стену. В одном углу стоял эмалированный таз, полный воды, а с оконного крюка свисали два хлопчатобумажных полотенца с красной вышивкой и длинной бахромой. Постель была застелена бельем из ее приданого.
— Здесь нет чердака. Хотите остаться со мной здесь, в этой комнате? — мягко спросила Лена.
— А ты правда этого хочешь? — Один лишь шаг отделял Тоньино от долгожданного и столь желанного счастья, но он все еще медлил, сам не зная почему.
Лена села на край кровати, опустив глаза и задумчиво разглядывая носки своих деревянных башмаков.
— Не знаю, — ответила она наконец, — но я хочу стать вам настоящей женой. — И Лена решительно принялась расстегивать блузку.
Тоньино увидел, что она надела гранатовое ожерелье, то самое, что он ей подарил. Впервые в жизни он так близко видел ее хрупкие плечи и нежную белую кожу. Под хлопчатобумажной сорочкой, украшенной узкой полоской кружева, угадывалась маленькая девичья грудь. Ни о чем больше не думая, Тоньино торопливо разделся и забрался под простыни, не отрывая взгляда от девушки, пока она освобождалась от многочисленных нижних юбок. Тоньино подумал, что она похожа на одну из тех изящных и хрупких фарфоровых статуэток, что выставлены в витрине посудного магазина в Форли. Он осторожно протянул руку и, обняв ее, прижал к себе.
Словно угадав его мысли, Лена сказала:
— Я сильная, Тоньино. Я ваша жена. Я не сломаюсь, когда вы возьмете меня.
Тоньино поцеловал ее в губы.
Потом он снял с нее белье и принялся осторожно и робко ласкать.
Лена почувствовала, как дрожат его руки, и растрогалась до слез. Острая нежность к этому великодушному мужчине пронзила ее.
Все произошло не так, как ей представлялось, когда она мечтала о любви со Спартаком. Не было ни звездного дождя, ни радуги, но она ощутила, как сердце мужа бьется в унисон с ее собственным.
Когда все кончилось, Тоньино поднялся с постели, смочил водой полотенце, отжал его и бережно протер им тело Лены, а потом снова лег с ней рядом и сжал ладонями ее лицо, покрывая его частыми благодарными поцелуями.
— Спасибо, — прошептал он.
Она глубоко вздохнула. Теперь Тоньино наконец-то стал ее мужем, и ей больше не в чем было себя упрекнуть.
— Я хочу, чтобы у нас была фотография, — сказала она вдруг.
— Чего ты хочешь? — удивился он.
— Все супруги ходят фотографироваться, — объяснила Лена, вспомнив моментальные снимки, выставленные в окне лавки аптекаря в Равенне. — Она сидит в красивом кресле. Он стоит рядом с ней, немного сзади. И все это на фоне какого-нибудь озера и мраморной балюстрады. Оба такие важные, он всегда немного хмурый, и усы красиво закручены, совсем как у тебя. Я хочу, чтобы у нас тоже была такая фотография. Мы ее поставим в кухне на буфет.
— Лена, зачем ты так много говоришь? — спросил Тоньино.
— Чтобы не заплакать, — ответила она, но не сумела сдержать рыдание.
Глава 11
Одетте Ашкенази исполнилось двадцать шесть лет. Она родилась на трансатлантическом лайнере посреди океана на пути из Неаполя в Буэнос-Айрес на месяц раньше предполагаемого срока. Поэтому родители выбрали для нее старинное кельтское имя, означавшее «любимица вод». Ее отец работал гинекологом в Риме, мать была родом из Женевы.
С самого детства Одетта была своенравным и непослушным ребенком. С годами она стала очень красивой и неуправляемой. Два брата, старше ее по возрасту, всегда вели себя прилично и степенно, а вот поведение Одетты было совершенно непредсказуемым. В пятнадцать лет ее исключили за распущенность из римского, а затем и из флорентийского колледжа. Еще через год она бежала в Париж с безработным художником, которого тут же и бросила, отдав предпочтение богемной компании, обитавшей на Монмартре. Быстро переняв у своих новых друзей их идеи и стиль жизни, Одетта собрала целую коллекцию кратких и бурных романов, в том числе и с такими известными и прославленными людьми, как Пикассо и Хемингуэй. Она подружилась с Гертрудой Стайн[14] и стала членом интимного кружка Колетт[15]. Ее красота и живость были неотразимы. А кончилось все тем, что Одетта заболела сифилисом, так и не узнав, от кого заразилась. Ей пришлось вернуться в Рим и пройти болезненный, изнурительный курс лечения. Она выздоровела только благодаря тому, что ее организм, здоровый и крепкий от природы, хорошо поддавался лечению. Оправившись, Одетта поклялась родителям, братьям, себе самой, что изменит свою жизнь, но ее добрые намерения очень скоро развеялись в прах.
Граф Ардуино Сфорца ди Монтефорте познакомился с ней во время конных состязаний. Пожилой аристократ — в то время ему было уже под шестьдесят — недавно овдовел. Брак графа, омраченный тяжелой болезнью жены, никак нельзя было назвать счастливым, и все же ее смерть глубоко его опечалила. Ни времени, ни тем более сил, чтобы начать жизнь заново, у него уже почти не оставалось.
Одетта буквально ослепила графа Ардуино. Она была блестяще образованна, остроумна, полна веселья и жизни. К тому же ее совершенно не интересовали его деньги. Он предложил ей выйти за него замуж. Одетта с полной откровенностью рассказала графу все о себе, а потом спросила:
— Ты не передумал? Все еще хочешь, чтобы я стала твоей женой?
— Ну, дорогая, если бы я тебе поведал, что творили в свое время мои родители, деды и прадеды, тебе стало бы дурно, и все твои приключения в сравнении с этим показались бы просто детскими забавами, — с горечью ответил граф.
Его отец почти полностью промотал огромное состояние, которое графу Ардуино с великим трудом удалось восстановить, одновременно сохранив репутацию и доброе имя семьи. Долгие годы ему пришлось упорно работать, преодолевать множество трудностей и препятствий. Олицетворяя собой полное отрицание ханжеской морали и жестких канонов буржуазной благопристойности, наложивших неумолимую печать на его жизнь, Одетта противопоставляла им свое пленительное плутовство и легкомысленное отношение к деньгам как к средству достижения удовольствий. Теряя украшения и предметы туалета во время мимолетных свиданий со своими многочисленными любовниками, она неизменно возвращалась к мужу, чтобы поведать ему о своих похождениях и предложить себя в дар, как самую редкостную драгоценность.
