Кэрол Мортимер - От любви не спастись
Бет не повернула головы. Она сидела в кресле в просторной гостиной Цезаря и глядела в окно. Бет прекрасно знала, о ком говорит ее сестра, – «он» уже который день после ее возвращения из больницы добивался встречи, но она решительно отказывалась «его» принять. И вот Грейс снова объявила, что Рафаэль ждет за дверью.
– Бет…
– Не могу, Грейс! – Она резко повернулась к сестре. – Как ты не понимаешь? Мне больно его видеть!
Грей подошла и присела перед ней на корточки:
– Ты его любишь.
– Да, – задохнулась Бет.
– Тогда…
– Но он не любит меня. Он… я не понимаю, зачем он вернулся с ранчо отца и зачем ему так нужно видеть меня. Разве только его мучает совесть? Но я не могу!.. – Бет изо всех сил вцепилась в подлокотники кресла.
– Почему его должна мучить совесть? – удивилась Грейс.
– Думаю, ты уже догадалась, – пробормотала Бет. – Он решил, что… причинил мне боль, когда… – Ее лицо вспыхнуло горячим румянцем. – В общем, думал, что случайно нанес мне травму, хоть это не так. Но он переживал и…
– Все равно это не объясняет, почему он хочет с тобой встретиться, – рассудительно заметила Грейс.
Бет изучающее посмотрела на сестру:
– Ты ничего не хочешь сказать по поводу моей… близости с Рафаэлем?
– С чего бы? – легко отмахнулась Грейс. – Ты взрослая девочка и вполне способна сама решить, с кем отправляться в постель.
– Я не… Мы не… – Бет смешалась. – Так далеко мы с ним не зашли!
– Тем более непонятно, почему Рафаэль примчался, как только Цезарь сказал ему о твоей операции, и ни на минуту не отходил от твоей постели, пока ты лежала в больнице.
– Ну, в туалет, наверное, отлучался время от времени…
– Бет!
– Я не знаю, зачем он все это делал. – Бет состроила гримасу. – У него гипертрофированное чувство ответственности. Может, как начальник службы безопасности, он счел больницу тем местом, где маленькую сестру Цезаря нужно охранять особенно тщательно?
– Почему бы не узнать, что заставляет его просить о встрече?
Конечно, Бет изнемогала от любопытства, но каждый раз, когда готова была уступить, обида с новой силой захлестывала ее. Разбитое сердце причиняло нестерпимую муку. Она просто не вынесла бы продолжения пытки.
– Да, Бет. Неужели тебе неинтересно, почему, несмотря на упорные отказы, я унижаюсь в надежде, что ты согласишься выслушать меня? Мне надоело, и я не уйду, пока не скажу то, что должен сказать.
Услышав гневный голос, Бет мгновенно повернулась. Пока Рафаэль говорил, у нее было несколько секунд, чтобы жадно окинуть его взглядом. Короткие волосы снова аккуратно причесаны, немного осунувшееся лицо гладко выбрито, но выражение глаз и твердо сжатые челюсти выдавали тревожное волнение. Дорогой костюм по-прежнему сидел безупречно на атлетической фигуре, но Бет заметила, что Рафаэль похудел за ту неделю, что она не видела его.
Из-за ее отказа встретиться? Что-то не верилось.
– Не буду мешать беседе, – выпрямилась Грейс.
Бет не отводила взгляда от мрачного лица Рафаэля.
– Нам не о чем…
– Хоть раз в жизни уйми свое дурацкое упрямство и выслушай человека. Может, наконец поймешь что-то, – рявкнула Грейс, после чего повернулась на каблуках и вышла из комнаты, с грохотом закрыв за собой дверь.
От изумления Бет лишилась дара речи. Обе сестры были приемными в семье Блейков, но подружились с первой минуты знакомства. Грейс никогда не повышала голоса на Бет, даже когда та огорчала ее своей импульсивностью.
– Жаль, что мне так никогда не удавалось, – заметил Рафаэль.
– Может, потому…
– Не заводись, Бет, – миролюбиво попросил Рафаэль. – Выслушай меня, прежде чем выгонишь.
– Кажется, мы договорились, что разговор между нами окончен.
– Это было твое решение, но не мое. – Рафаэль беспокойно мерил шагами комнату. – В больнице я не успел сказать – твоя семья ждала за дверью. Потом, когда ты вернулась сюда, ты отказывалась принять меня.
– Потому, что…
– Дай мне закончить, Бет.
– Ладно. – Она глубоко вздохнула. – Говори быстрее, но обещай потом оставить меня в покое.
– Надеюсь, до этого не дойдет… – Рафаэль пристально смотрел на нее.
Бет выглядела гораздо лучше, чем неделю назад в больничной палате, но все еще казалась слабой и хрупкой. Она сильно похудела – майка и джинсы сидели чуть мешковато на тонкой фигурке. Конечно, потеря веса неизбежна после сложной операции, но Рафаэль был обеспокоен. Обычно полная кипучей энергии, его Бет…
Только она вовсе не его Бет!
– Я помню твои слова в больнице. Они требуют… объяснения, – запнулся Рафаэль. – Ты решила, что я отказался охранять тебя, поскольку больше не хотел быть рядом.
– Разве не так? – Щеки Бет порозовели.
– Нет. Я просил Родни заменить меня, потому что испугался своих чувств.
Бет недоуменно подняла брови:
– Не понимаю.
– Жаль, – хмыкнул Рафаэль. Я не мог попрощаться с тобой перед отъездом, иначе вряд ли решился бы уехать, а это было необходимо. Мне надо было помириться с отцом прежде, чем открывать новую страницу жизни.
– Удалось?
– Да.
Бет улыбнулась дрожащими губами:
– Я рада.
А какое облегчение испытывал Рафаэль! Он провел на ранчо немного времени – узнав, что Бет на операционном столе, сразу бросился в больницу. Однако нескольких часов хватило гордецам – отцу и сыну Кордоба, – чтобы прийти к долгожданному согласию. Собственно, Рафаэль позвонил в квартиру Цезаря, чтобы поделиться новостью с Бет, но вместо этого узнал о ее приступе. Опасения за ее жизнь, поставившие его на грань помешательства, заставили Рафаэля впервые осознать глубину своего чувства к Бет.
Он снова заметался по комнате:
– Теперь настало время… Я должен… Нет, это труднее, чем я мог представить!
– Может, я могу тебе подсказать? – спросила Бет с любопытством.
Рафаэль помотал головой:
– Ты единственная в этом доме, кто не догадывается, что я хочу сказать?
– О чем? Я действительно рада, что ты помирился с отцом…
– При чем тут отец? – нетерпеливо перебил он. – Ну, может, самую малость. Мне надо было решить этот вопрос, прежде чем…
– Открывать страницу, – кивнула она. – Ты уже говорил.
– Пойти дальше по жизни с тобой! – Он в отчаянии схватился за голову. – Святая Богородица! Вся семья знает, что всю неделю я рвался к тебе с единственной целью – сказать, как я люблю тебя! Безумно! Я понял это той ночью в гостинице и надеялся, что ты тоже любишь меня и выйдешь за меня замуж. Когда совсем поправишься, конечно. – Он нахмурил лоб. – И привыкнешь к семье, и…
