Диана Гамильтон - Брак во спасение
А что, если позвонить ему вечером, предложить встретиться где-нибудь на стороне и обсудить, как жить дальше?
С этой мыслью она направилась по коридору к главному залу в передней части дома. Тишину роскошного особняка взорвал неожиданно визгливый голос тетки:
— Джуд… какой приятный сюрприз! Вы как раз к обеду. Клео сейчас дома, пойдемте к ней. Вот она обрадуется!
Значит, он все-таки явился за ней! Иначе как объяснить столь неожиданный визит? Сердце Клео учащенно забилось. Он застал ее врасплох, скрыться было некуда. Чтобы не быть застигнутой в полумраке коридора — еще подумают, будто она прячется! — она быстро пошла вперед и, сворачивая в просторный главный зал, постаралась напустить на себя удивленно-счастливый вид: тетка не преминет просверлить ее глазами, а эта дама достаточно проницательна, чтобы сразу заметить неладное.
— Джуд! Я тебя не ждала… как хорошо, что ты приехал!
При этой лжи ее вымученная улыбка дрогнула и исчезла совсем, когда он ответил:
— Неужели? Приятно слышать, что моя радость взаимна.
Его улыбка казалась ласковой, но синие глаза под густой бахромой черных ресниц были холодны. Он повернулся к Грейс. Только Клео могла разглядеть суровую решительность, скрытую за безупречной осанкой и внешним лоском, и ее пробрала дрожь, когда он стал рассыпаться в извинениях:
— Обед — это замечательно, Грейс. Но я дал себе слово устроить для Клео перерыв, ведь она столько работала в последнее время. Вот я и решил, что второй маленький медовый месяц ей не помешает. — Он ласково обнял ее, и в плену этого нежного объятия она стояла как вкопанная, понимая, что это лишь дьявольская игра. От страха и дурного предчувствия у нее закружилась голова. — Я бы приехал за тобой и раньше, — вкрадчиво продолжал он, — да погряз в бесконечных заседаниях. — Его губы произносили извинения, но пальцы жестоко впились в ее тело прямо под ребрами. — Поэтому, Грейс, если вы отпустите нас, пускай Клео поскорее собирается. Нам долго ехать.
— Разумеется! — Глаза Грейс одобрительно вспыхнули, перебегая от одной к другому. Она просто в восторге от нового родственника, уныло подумала Клео. Думает, что семье Слейдов давно так не везло.
Клео разгадала эту игру в кошки-мышки: ясно, что Джуд сейчас меньше всего думает о втором медовом месяце и о перерыве в напряженном труде своей обожаемой жены, но все же она попыталась изобразить счастливую улыбку. Семейный конфликт, темная, грязная сторона их брака, — это их частное дело. Посторонним о нем знать ни к чему.
Под ровным тоном распоряжений Джуда скрывался тяжкий смысл, и ей ничего не оставалось, как повиноваться и сложить вещи в чемодан. Любые, даже самые слабые возражения не поколебали бы его запрятанной в сладкую улыбку решимости. Кроме того, тетя и дядя могли бы догадаться, что в их с Джудом семейной жизни не все безупречно. Этого нельзя было допустить.
Сидя рядом с Джудом в «ягуаре», который тот использовал для личных поездок, Клео мучительно подбирала слова. Несколько раз она уже открывала рот, но тут же вновь плотно сжимала губы. Что бы она ни сказала, начнется ссора. Он увез ее от Слейдов потому, что она его собственность, он уже не раз давал ей это понять!
Еще недавно она собиралась рассказать ему о ребенке, но сообщать такую чудесную новость сейчас, когда вот-вот разразится очередной скандал, ей не хотелось. Теперь придется тщательно выбирать подходящий момент, а ведь она так надеялась, что они вместе смогут все обсудить и попытаться устроить свое будущее как можно лучше.
Пусть он даже не полюбит ее, думала она, глубоко презирая себя за рабскую покорность, но, если бы он всего лишь смог относиться к ней как прежде, возродить в себе уважение и симпатию к ней, она бы чувствовала себя гораздо уверенней.
Яркое весеннее солнце смеялось над ее тоской, и она закрыла глаза, пытаясь расслабиться и накопить силы, которые понадобятся ей, когда Джуд наконец соизволит прервать гнетущее молчание. Скоро она впала в беспокойное забытье, в котором соединявшее их острое напряжение представало не в виде снов, а скорее обрывков образов, терзавших ее измученный мозг. Ей виделся Джуд — прежний и теперешний, — а потом она внезапно очнулась и сразу обнаружила, что они едут по незнакомой сельской местности.
— Как спалось? — По едкому сарказму в его голосе она поняла, что он точно уловил мгновение, когда она открыла глаза. — Я тебе когданибудь говорил, что во сне ты выглядишь невинной, как ребенок?
Она не стала поддерживать этот разговор. Но молчание вызвало бы новый выпал, а этой услуги она не собиралась ему оказывать; поэтому, подобрав нужный тон, она спросила:
— Почему ты едешь кругом? Ведь нам давно пора быть в городе.
— Твое бегство не оставило мне иного выбора, кроме как вернуть тебя назад, — уклончиво ответил он.
— Никуда я не убегала! — не в силах сдержаться, огрызнулась она. Их судьба, судьба их ребенка висела на волоске, и она прекрасно понимала опасность новой ссоры. Но почему виноватой всегда оказывается она? — Ты ведь знал, куда я поехала и зачем, — не сдавалась Клео.
— Я знаю только то, что ты от меня сбежала. С таким же успехом ты могла работать с Люком, не уезжая из дома, — настаивал он. Клео помрачнела: с этим трудно было не согласиться. Она бежала от невыносимой безысходности.
Будто прочитав ее мысли, он спокойно сказал:
— Больше так продолжаться не может.
У Клео защемило сердце: неужели он задумал развод? Их брак превратился в сплошную пытку и не приносил ему больше ни капли радости. Даже месть, потребность унижать ее, видимо, потеряла для него свою остроту.
— И что ты собираешься делать? — Она сознавала, что ее голос резок, а грубость не входила в ее намерения. Она отвернулась и стала смотреть в окно, чтобы он не видел жгучих слез, подступивших к ее глазам. Она боялась, что они вконец унизят ее.
— Поговорить с тобой, — холодно сообщил он. — Сейчас самое время.
Он плавно переключил скорость, и машина, мягко рокоча, стала пробираться по извилистой дороге между каменными домиками. Измученная прежним опытом, Клео уж& ни на что не надеялась.
— Ты действительно позволишь мне сказать слово в защиту от обвинений, в которых ты так искусен?
Его ответ заставил ее живо прикусить язык, и безотчетная дрожь охватила ее
— Для этого я и попросил Фиону предоставить нам на день-другой свой дом. Мы там будем совершенно одни, а это именно то, что нам сейчас нужно. Я должен кое-что тебе сказать и не сомневаюсь, что слов в ответ у тебя найдется еще больше, — сухо добавил он, тормозя у покосившегося указательного столба на утопавшем в зелени перекрестке. — Давно я здесь не бывал, — произнес он сухо, словно посторонний, а она не отрываясь смотрела на него, не в силах поверить, что он действительно привез ее в такую даль для выяснения отношений. Он продолжал: — Фиона уехала в Париж решить кое-какие дела и отдохнуть. Словом, весь дом в нашем распоряжении.
