Первозданная (СИ) - "De Ojos Verdes"

«У вас почти так же… Вы больные…», — вспоминаю утверждение Луизы.

Вся превращаюсь в комочек нервов, полностью отдаваясь странным ощущениям, намертво затмившим крики «SOS» сознания.

— Ты — яд, душа моя.

От противоречивого заявления, выданного с надрывом, голова идет кругом. Гигантские мураши одолевают всю меня. Веки так и просят, чтобы их прикрыли, завершая картину моего наслаждения. Но я не могу оторваться от танца… Будто девушке напротив нужна моя поддержка.

«Ты скромна, я умру за тебя в твоих чистых глазах.

Любовь придет, ты не плачь, мне поверь.

Дождь ли или снег, тебя не забуду,

Любовь придет, останется с нами…»

Мы с Адонцем продолжаем жаться друг к другу, пользуясь мраком и удивлением гостей, внимательно следящих за действиями умалишенной для большинства невесты. Я так хорошо понимаю её… И так горжусь тем, что она сотворила маленький шедевр, подвластный постижению лишь единиц… Близкий разбитому нутру каждого, кто испытал подобное.

«Я буду плакать, плакать из-за тебя,

Так сильно буду плакать, без тебя плакать…»

— Пойдём со мной.

Это не просьба. Его твердый рык. Предупреждение. Безысходность. Жажда.

Метка выдержки стремительно падает к нулю.

Он нуждается во мне!

Господи, как противостоять этим чувствам?..

Песня заканчивается. Я неотрывно наблюдаю за тем, как Луиза направляется к мужу и буквально рушится на его грудь. И с запозданием понимаю, что это не часть представления. А самый натуральный обморок…

Когда страсти немного поутихли, часть приглашенных, что сочилась завистью, открыто злорадствовала, мол, нечего было так безумно двигаться. Да и танец был «беспонтовый», неподобающий невесте. Таких хлебом не корми… Если что-то выше их сознания, значит, это неправильно.

— Все в порядке, — подошедший Арзуманян потихоньку приобретал признаки жизни. — Через пару минут она выйдет в зал.

Наши ребята облегченно вздохнули и разбрелись по помещению. Ведущий объявил во всеуслышание, что невеста просто перенервничала и скоро вернется к гостям.

Я постояла немного, морально поддерживая шефа, дожидаясь, пока мы останемся наедине, миновав поток учтивых родственников, стремящихся узнать у него подробности. Адонц все это время находился на расстоянии, разговаривая с какими-то знакомыми. Но я постоянно ощущала на себе тяжесть невидимой слежки. Наш гештальт никак не закроется.

— Родители уже знают, что она беременна? — шепчу, наклонившись к нему.

— Пока нет, но я предупредил врача. Попросил не разглашать. Легко скинуть все на нервы и погоду.

— А что он сказал? Есть какая-то угроза?

— Нет, — Роберт вздыхает, — нет, слава Богу. Подготовка измотала ее. Луиза хотела безукоризненную свадьбу.

— У нее получилось, — ободряюще улыбаюсь. — Танец меня потряс.

— Меня тоже, — отвечает глухо.

Оба замолкаем. Интересно, это когда-нибудь проходит? Сожаление об утраченном зря времени в постоянной борьбе? Или остается с тобой на всю жизнь, напоминая о том, что все могло быть иначе, если бы…

Ах, это «если бы».

Если бы Торгом любил меня. Если бы ему нужна была я, а не утоление телесного голода. Если бы у нас был шанс…

— Подышим немного воздухом? — Лиля тянет меня за локоть.

— Пойдем.

На живописной территории находим укрытую деревьями маленькую беседку, где и устраиваемся подальше от любопытных глаз.

— Странная свадьба, — изрекает подруга.

Наблюдаю за тем, как она раздраженно откидывает волосы назад, затем обдувает ладонями пылающее лицо. Бесспорно, в эти дни даже вечером на улице душно. Но явно не настолько.

— А что странного? — интересуюсь осторожно.

— Все так неожиданно. Поспешно.

— Но ты и сама догадывалась, что у шефа кто-то есть. Уже давно, причем.

— Да, но, — девушка вздыхает, пряча взор. — И танец дурацкий какой-то. Обморок ее. Неровно всё как-то.

Внутри поднимается неприятная волна протеста. Не могу уловить причин поведения Лили, зная, что она весьма лояльный человек.

— Тебе так не кажется? — вдруг смотрит в упор.

— Нет. На вкус и цвет…

Криво ухмыляется.

— Ну, конечно. У тебя на всё свои ответы, мнение, другой взгляд.

Озадаченно хмурюсь. Внимательно рассматриваю полюбившуюся за эти месяцы хохотушку, силясь понять, что с ней могло произойти.

— Лиль, ничего не хочешь мне рассказать?

Испуганно округляет глаза и как-то неестественно поправляет платье, мечась от одной стороны к другой.

— С чего ты взяла?

Чую неладное, слишком напряжен ее голос. Но не смею давить.

— Показалось. Не хочешь вернуться в зал?

— Нет, — очень резко.

Мысленно прошу терпения у всех Высших сил. Что же происходит с этой девушкой?..

Но друг на то и друг, чтобы поддержать, когда тебе плохо.

— Я принесу тебе воды. Со льдом, да?

В затравленной позе считываю некое облегчение.

— Да. Спасибо, Сат.

Бреду по дорожке ко входу, лавируя между небольшими кучками курящих и болтающих, и улыбаюсь знакомым лицам. Их не так уж и много среди огромного количества гостей. Статус и состояние обеих семей обязывали провести грандиозное торжество. Помнится, раньше я мечтала о шумной свадьбе. Особенно, после того, как младшая сестра весьма скромно выходила замуж с ограниченным числом приглашенных. Просто с нашей стороны почти некому было прийти…

— Куда вы пропали? — интересуется Артур. — Невеста уже вернулась.

— Лиля хочет посидеть немного во дворике, — наливаю в ее стакан минералку и накидываю побольше льда. — Скоро вернемся.

Разворачиваюсь и спешу на улицу, по пути окидывая мимолетным ищущим взглядом многочисленную толпу. Это происходит непроизвольно. Я хочу видеть его на уровне подсознания. Но не нахожу.

Веселье в самом разгаре, танцы возобновились, поэтому на улице практически никого не осталось.

Я почти дошла до нашей беседки, когда боковым зрением уловила какое-то движение. Повернулась на автомате и совершенно внезапно усмехнулась. Горько. Отхлестала себя изнутри за глупые надежды, глядя на то, как эффектная брюнетка самозабвенно прижимается ко рту Адонца. Зачем я продолжала стоять на месте, причиняя себе еще больше вреда? Может, чтобы наказать за наивное предположение о том, что этот мужчина что-то чувствовал ко мне?

По закону жанра я могла сжать стекло, чтобы оно треснуло. Могла уронить стакан, разбив его. Могла развернуться и уйти, повинуясь зову гордости. Могла закатить сцену ревности… Хотя, нет. Последнее — не смогла ба. Кто я такая?

Но вместо всего перечисленного приросла к земле, стиснув зубы в бессилии. Как же я ненавидела Торгома в этот момент. Буквально полчаса назад этот человек исступленным шепотом звал меня с собой.

Замена, видимо, вовремя подоспела. Иначе потом мне было бы больнее. Я ведь готова была поддаться. Готова была!

«Странно, в жизни столько не целовался. Не признавал этот изживший себя вид прелюдий. А твои губы, Сатэ, готов любить, как самую вкусную сладость на земле…», — всплыли его слова в ту самую ночь.

Скольким ты говорил то же самое, любовь моя?..

Очнулась только в тот миг, когда поблескивающие в темноте светлые глаза внезапно встретились с моими. Он вскинул голову, нежно заканчивая поцелуй. Прищурился. И сильнее прижал к себе девушку.

Я широко улыбнулась.

Отсалютовала водой.

Медленно развернулась и зашагала к Лиле.

Тело мое было вытянуто струной, прекрасное, облаченное в шикарный наряд. Но душа плелась следом на избитых коленях, вот-вот грозясь издать последний вздох.